Двигатель с турбонадувом, — продолжаю чтение, — приводит в действие водомёт и позволяет катеру развить скорость 45 узлов. Дальность хода — 200 морских миль. Что за хрень морская миля, есть еще и речная? — подумал я, продолжая чтение. Поисковая РЛС берет до 8 километров, на реке больше без надобности, установить оптику для ночного и дневного наблюдения, прожектор. С вопросительным знаком дописано, обтянуть «Пленкой» или повесить керамическую броню, а лучше и то и другое, но необходимо вес уточнить...
— Ты куда половину от продажи телефонов и самолетов перечисляешь, хорошо помнишь?
— Естественно, — удивилась Псица. — Компания «Колобок». Я даже сказку прочитала, у нас такое не переводили, но не поняла к чему это. Раньше ничего с этого счета не уходило.
— И не надо тебе понимать — заверил я ее. — Это такая шутка юмора. Просто бери оттуда. И за все ремонты, обслуживание и вообще все, что касается этих катеров тоже, — со злорадством закончил я. За свои безразмерные желания пусть сам и платит. Хорошего понемножку, додумался тоже подсунуть в общую кучу платежку. С появлением у него рук Летчик начал совать их в совершенно лишнем направлении.
— Все?
— Пока все, — согласилась Псица вставая.
Хорошая баба, глядя ей, вслед подумал я. Умная, но когда распределяли красоту, она в самом конце очереди оказалась. А Тед прыгает вокруг, как будто непременно украдут. Ну, его дело, каждому свое.
— Скачут, — сообщил Длинный Зуб, посмотрев мне за спину. А то мы все без ушей. Я, даже не оборачиваясь, знаю, кто именно. Только сильно быстро прибыл наш Зверь. Получается, что отправился к нам в гости еще до известия о переходе. Предусмотрительный. Наверное, на его месте я бы тоже забегал. Через столько лет родную сестру повидать.
Мы все дружно уставились на всадников. Не знаю как другие, а я всегда сначала оцениваю коня. Он меня с давних пор восхищает, роскошная живая машина. Конь, а не Леха. Породистый конь, воспитанный тобой с детства — это не просто красота, это еще и приятель. Мой погиб давно, еще когда я в плен к оркам в лесу попал, и с тех пор я так и не смог привыкнуть к другому. Постоянно меняю.
Получив возможность сравнить наши породы с теми, что разводят люди и все прочие, я обнаружил, что наши лошади намного умнее. Нет, они пока не дотягивают не только до разумных, но даже до собакомедведей, но вот не глупее плюгов точно. Может преувеличение, но не сильное. Интересная вещь селекция, что мы будем делать, когда они заговорят не хуже младших? Видимо окончательно пересядем на бензиново-электрический транспорт. Но лучше бы им в ближайшее время помалкивать, таких сюрпризов нам не надо.
Техника вещь хорошая, но лошадь еще долго будет основным видом транспорта и у нас, и у людей. Она пройдет там, где никакой грузовик не способен. А главное, запах и вид у нее гораздо приятнее, чем от грязной и воняющей техники. В остром обонянии есть свои существенные недостатки. Некоторые категорически отказываются иметь дело с машинами. Пока еще есть чем таких занять, а что будет лет через сто, меня не очень волнует.
Зверь спрыгнул на землю и, бросив повод Младшей, умчался в дом. Она помахала нам рукой и повела лошадей в конюшню. Это надолго. Напоить, почистить, накормить. Обычно каждый сам этим занимается, но сегодня случай особый.
— И чья теперь очередь? — спрашиваю с тяжелым вздохом.
— Моя, — недовольно сообщил Длинный Зуб.
— Жаловаться будешь? — обреченно спрашиваю его.
— Конечно, — сразу завелся он. — Нормальный паук имеет свою рощу. В ней не больше четырех сотен разумных. Мало того, что он знает их всех с детства, так еще и ученик у него имеется для мелких дел.
— У тебя тоже, — пытаюсь его перебить. — Бери еще одного, мне что, жалко?
— Да причем тут это, — отмахивается Длинный Зуб. — У меня сегодня на шее уже три рощи и почти две тысячи клиентов, да еще и дети. С утра до вечера не поднимаю головы, а они...
Он зашелся в страстном монологе про неблагодарных скотов, не ценящих его труды, надоедающих круглые сутки, плюющих в его тонкую душу по поводу и без повода, мешающих отдаться научной деятельности. Попутно проехался по своему ученику. Совсем не глупый парнишка, успевший побывать на стажировке в человеческой больнице в Нахаловке под присмотром Разрезающей плоть. Тоже сообразила. Как Рафик на остров с семьей окончательно перебрался, она его дом выкупила. Домовая правда там не осталась, приехала за кампанию на остров, и не она одна. Практически в каждом доме у соседей они есть, а вот нас по-прежнему уважить не хотят.
А Разрезающая плоть устроила в Нахаловке филиал собственной клиники. Сначала сама год с лишним изучала подробности земного лечения, вынимая душу из тамошних врачей, потом подгребла под себя людскую больничку и стала там заправлять. Слухи о специалисте, способном на очень многое, быстро пошли по зоне, и потянулись больные из дальних краев. Не стесняется до сих пор с людьми консультироваться, но при этом берет стажеров на обучение у Клана и своих приматов потихоньку учит.
Она о Поджигающем хорошо отзывалась. Редкая способность, пирокинетик, в детстве от него все плакали, когда совершенно случайно начинался пожар. Теперь наловчился прижигать прямо на теле, не используя медицинские инструменты. Никаких воспалений после его работы не бывает. Ожогов тоже. Еще пару лет и можно доверить рощу.
Я привычно отключился не слушая. Все эти страсти я выучил уже давно. Четвертый год Длинный Зуб страдает. Забыл, гаденыш, как в результате его научной деятельности молния ударила в баржу, и она почти целиком сгорела. Да и разные прочие пакости, вроде моего имечка — его заслуга. Чем больше нагрузка на его слабые плечи, тем лучше. Гарантия спокойной жизни, некогда подлянами заниматься. А количество жителей острова от меня не зависит. Мастерские растут, почти все производство сосредоточено на острове. Хорошо еще, что рощ больше стало, еще две посадили и растут дома-деревья нормально, а то пару лет чуть не головах друг у друга сидели. Вот сейчас он плавно перейдет к основной жалобе.
— И кто, в конце концов, здесь главный паук? — патетически воскликнул Длинный Зуб, как будто подслушав мои мысли.
— Ты, — удивленно отвечаю, как будто не понимаю в чем проблема.
— А почему тогда, — гневно возмущается Длинный Зуб, — эта, — тут он запнулся, подыскивая правильные слова, способные оскорбить, но чтобы придраться нельзя было. Это тонкое искусство, не каждому дано.
— Черепаха бегущая по предгорью, — услужливо подсказываю.
— Да, — сбившись с мысли, подтверждает Длинный Зуб и смотрит на меня подозрительно. Я старательно изображаю внимание.
