И пойди поспорь с ним, всё вроде правильно говорит, только от его правильности у неё в душе такая тоска образуется, и выть охота. И главное на скандал не идёт, гад этакий, только она голос подымет, он молчком уходит, а через пять минут опять за своё. Извёл он её этим, ей скандал нужен для выброса эмоций, словесные баталии ей подавай, а тут какая-то ватная стена, никакого удовольствия. Видно те прошлые скандалы были каким-то драйвером в их отношениях, они подпитывали эти отношения энергией, а теперь всё пропало и обуяла её тоска. Сначала она подумала вернуть его на прежний путь, стала сама покупать ему спиртное, но он упирался и заявлял, что водка - это бич народов. Потом она сама стала прикладываться к бутылке, что раньше позволяла себе крайне редко и только по праздникам. Вот такая получилась печальная история.
Но это всё были цветочки. То, что произошло с нашей бабкой, затмило все другие события этого двора, да и прилегающих территорий, которые происходили до и после этого случая. Увлёкшись наблюдениями за алкашом, Гоша на некоторое время упустил из вида вторую испытуемую, то есть бабку. Облучил он её несколькими днями позже алкаша, да и думал, что не получилось. Но эксперимент удался и того незначительного времени хватило, чтобы трансформация личности началась.
Дней через двенадцать после неудачного, как показалось Гоше, облучения, заходя во двор, он лицом к лицу столкнулся с этой самой бабкой. По своему обыкновению Гоша быстро поздоровался и, чтобы избежать нападок в свой адрес, попытался скрыться в подъезде. Но, к его удивлению, бабуля и не думала начинать свои нравоучения. Она, не обращая на него никакого внимания, неуверенной походкой направилась в сторону магазина и, как будто, от неё пахнуло алкоголем. Какие-то неуловимые изменения произошли в её внешности, лицо стало мягче что ли, в глазах появилась какая-то бесшабашность. "Неужели?" - подумал Гоша - "Нет, не может быть, показалось". Но, как показали последующие события, не показалось, трансформация произошла, подействовал Гошин прибор на бабулю - божий одуванчик. Всю хронологию изменений Гоша зафиксировать в свою тетрадь не успел, был занят наблюдениями за алкашом, но последнюю самую активную стадию трансформации поймал и записал. И было что записывать.
В отличие от носителя кода - спокойного алкаша, наша бабка оказалась буйной, сказались особенности её прошлой личности. Она пьянствовала самозабвенно, вдохновенно и бесшабашно. Чтобы так пьянствовать, нужно было иметь талант, и она его имела. И если алкоголя выпивалось относительно немного, ну сколько нужно старой бабке, стакан не больше, то шума было как на ящик. Она ругалась с соседями, материла их на чём свет стоит, делала им всякие пакости, типа засовывания в замочную скважину всякого мусора, мало того, наша бабка оказалась любительницей кулачных боёв. Она дралась со всеми, кто подвернётся под руку, кидалась камнями, мусором и, вообще, чем ни попадя, особенно любила она пускать в ход свой костыль. Половина двора пострадала от этого костыля. Теперь наша бабка постоянно ходила с синяками на лице, потому что её соперники в баталиях не оставались в долгу. Но это её ничуть не смущало, она даже в некоторой степени гордилась своими шрамами. Квартиру свою она превратила в какой-то шалман, туда стекались алкаши со всей округи. Она несколько раз заливала соседей снизу, пару раз устроила пожар, а более мелкие неприятности вроде запаха, тараканов и прочих радостей пьянства не поддавались исчислению. И всё это, следует заметить, в течение полутора месяцев, пока Гоша проводил свой эксперимент.
Её родственники забили тревогу, вызывали скорую и психиатрическую службы, но наша дебоширка стойко держала оборону и никого не пускала на порог квартиры. Да что там какие-то медики, когда с ней не могла совладать милиция. Соседи вызывали наряд чуть ли не каждый день. Сначала пришёл участковый и попытался вразумить бабулю, но получив знаменитым костылём по голове и узнав о себе много нового, в основном в нецензурной форме, убрался восвояси за подкреплением. Но и дежурный наряд не мог ничего сделать, бабка оказалась хитрая и, видя численное превосходство врага, затихала и не открывала дверь. А дверь у неё была хорошая, крепкая, стальная с отличными замками. Хотя наша бабка в прошлой жизни и была богобоязненна, но дверь заказала непробиваемую, среди людей живём ведь.
Так она бесчинствовала примерно месяца полтора. Правда, был один человек, которому эти безобразия были сильно по вкусу. Как вы уже догадались, это был Гоша. Он завывал от счастья, заходился безудержным смехом от восторга и радости. И это в то время, пока весь двор и близлежащие окрестности находились в смятении и полной панике от поведения зловредной старушенции. Но, у Гоши здесь были свои интересы: во-первых - это эксперимент, проверка работоспособности и эффективности своего оборудования; во-вторых - это личная неприязнь к бабке. И если он не имел никаких претензий к соседу-алкашу, а даже наоборот, некоторую симпатию, то к старухе у него накопились вопросы и даже претензии за все её прежние некорректные высказывания о Гоше и его носе. Так что он воспользовался, так сказать, своим служебным положением, и, хотя, эксперимент можно было прервать двумя неделями раньше, наш злодей продлил его ещё какое-то время. Ведь страдала не только бабка, но и некоторые другие персонажи, к которым у него тоже имелись неприятные вопросы. Особенно ему понравился эпизод с той учительницей литературы, которая так его презирала.
Как-то, на третьей недели эксперимента, когда слава о бабкиных бойцовских качествах не набрала ещё полную силу, увидела эта учительница нашу старушенцию в совершенно непотребном виде. Она имела глупость сделать ей замечание в своём обычном высокомерном тоне, за что немедленно была обматерена с ног до головы и побита костылём самым изуверским способом. Визжа и подхрюкивая, она убежала в свой подъезд, оставив на поле брани свой портфель с тетрадками. И весь этот спектакль с начала и до конца Гоша наблюдал со своего балкона. Его восторгу не было предела, он разве что не описался от охвативших его в тот момент эмоций. Он смеялся до желудочных колик, до спазмов в мышцах, если бы кто-нибудь наблюдал за ним в этот момент, то подумал бы, что Гоша сошёл с ума, и был бы не так далеко от истины.
И с этого самого дня каждое появление на улице этой учительницы напоминало сцену из шпионского романа. Выходя из подъезда, она теперь долго оглядывалась по сторонам, прислушивалась, принюхивалась, по двору передвигалась короткими перебежками, находила хитроумные обходные пути, в совершенстве освоила искусство маскировки. И всё это только ради того, чтобы не попадаться на глаза бедовой бабуле. И, кстати, у неё это хорошо получалось, талант пропадал. Наблюдая за всеми этими военными манёврами со своего балкона, наш Гоша получал неописуемое удовольствие. Его охватывал восторг победителя перед видом поверженного врага. Где бы ещё он смог испытать столь сладостные эмоции и захватывающие чувства. Он хотел бы продолжать свой эксперимент бесконечно, но законы жанра требовали прекратить эти безобразия и вернуть испытуемым их изначальный облик.
