– Но если мы овладеем знаниями Демонов, – медленно спросил Фуртиг, – не станется ли так, что мы начнем путать добро со злом и обретем такой же прискорбный конец?
– Но ведь мы не собираемся забывать, что случилось с ними? Посмотри вокруг себя, Фуртиг! Разве можно забыть о том, что произошло?! Нет, нам надо учиться только добру, и никто никогда не скажет другому: мол, я сильнее окружающей меня природы, это мой мир, и я буду использовать его, как мне заблагорассудится!
Слова Гаммажа были поразительны. И тут Фуртиг подумал, а вызовут ли они такое же благоговение у Фал-Кан или другого Старейшины из Пещеры? Что-то Фуртиг сомневался в этом. Жители Пещер и западное племя вполне удовлетворены той жизнью, которую ведут. У них свои обычаи, и они распространялись на воина так же, как и на других. Так говорил ему даже отец. Женщины становились Выбирающими и вели домашнее хозяйство, так делала и его мать. Если спросить их, хотят ли они нарушить устоявшиеся обычаи, чтобы обучаться знаниями Демонов, как этого хотел Гаммаж, никто даже внимание на это не обратит! Ибо, несмотря на его возраст и почитание, Старейшины считают Гаммажа сумасшедшим, потому что он попытался нарушить традиции, изменить обычаи и жизненный уклад.
Слушая Гаммажа, Фуртиг в глубине души поражался мудрости Предка – единственного жителя его Пещеры, который проник в Логовища, чтобы охотиться за секретами Демонов. Фуртиг верил, что Предок был прав. Надо учиться, овладевать знаниями, и больше ничего; только тогда можно выиграть гонку со временем, играющем на руку невидимому врагу, который может появиться в любой момент и с которым придется сражаться. Однако им еще предстояло отыскать такое оружие, которое не уступило бы по мощи оружию врага и защитило бы их в этой битве.
Тем не менее, Фуртиг не чувствовал восторга, а скорее унижение, будто он – воин – находился в положении дитяти, которого следует обучать жизни. Ведь здесь ему предстояло пройти обучение кого-нибудь вдвое моложе его, ибо здесь учились вне зависимости от возраста, а в зависимости от усвоенных знаний. И опять же, немаловажную роль здесь играло время, ибо учиться надо было как можно скорее!
Плохо пригнанный шлем с выступами доставлял его голове боль. И так он рассматривал картинки на стене, слушал голос в наушниках, несмотря на то, что почти каждое слово было ему непонятно. И еще его безумно раздражало, что в учебных классах сидели ученики, и каждый был намного моложе его!
Помимо всего прочего его раздражало превосходство, с которым к нему относились жители Логовища. Казалось, между ними воздвигли непреодолимый барьер. Когда же Фуртиг обращался к представителям Народа старше его, те ограничивались коротким ответом и куда-то поспешно уходили. А если им и выдавались часы отдыха, доступ к ним был надежно закрыт. Никто не обращал на Фуртига никакого внимания, и у него создалось впечатление, что для всех присутствующих он – просто-напросто еще одно вместилище для знаний, которые надо было загрузить в него как можно скорее.
Его недовольство росло с каждым часом, и это не могло не отразиться на учебе. Впрочем, некоторые вещи становились для него настолько интересными, что он напрочь забывал о своей фрустрации и становился полностью очарованным узнанным. Особенно его поразила серия картинок, отражающая последние дни Демонов – хотя ему было непонятно, почему они решились сохранить такую печальную и ужасающую запись. Разве что, как документ, предупреждающий потомков?
И он научился ненавидеть по-настоящему. Никогда он ненавидел так сильно даже Лайкеров. Крыстоны же по-прежнему не вызывали у него ничего иного, как отвращение. Здесь он увидел записи, как Демоны проводили опыты над Народом, как они охотились на выживших после страшных прививок… Он настолько обозлился на Демонов, что рычал, бил хвостом и несколько раз вцеплялся в изображение когтями. Но вот он пришел в себя и увидел вокруг младших учеников, с интересом обсуждающих вопрос, не могла бы передаться злоба Демонов старшему ученику. Однако Фуртигу ничуть не было стыдно за свое проявление ярости. Именно так истинный воин должен встречать врага!
Спустя некоторое время он встретил Лили-Ха. И только раз или два, как всегда неожиданно, перед ним появлялся Гаммаж. Он смутно интересовался, как идут дела, и тотчас же исчезал.
Фуртиг горел желанием побеседовать, задать кое-какие вопросы. Но как и прежде, никто не обращал на него внимания. По-видимому, его присутствие никого не волновало. Чем они все тут занимаются? Изобрел ли кто-нибудь способ, как противостоять Демонам, если они вернутся? Что вокруг происходит? Что? Что? А иногда он задавался вопросом – кто? Кто и кто? Но никто так не объявился, чтобы ему ответить.
И вот однажды он возвратился с занятий в свою комнату и обнаружил сидящего у себя на постели Фоскатта. Это была та самая комната, где он очнулся впервые после того как добрался до Логова Народа.
Он очень обрадовался, встретив брата по Пещере.
– Ты выздоровел? – хотя зря он спросил это, ибо увидел, что огромный шрам превратился в тоненькую белую полоску.
– Выздоровел, – ответил Фоскатт с улыбкой. – Ну а теперь рассказывай, как ты тут поживаешь? Мне сказали, что нас обнаружили у самого входа в подъемную шахту. А я отлично помню, что охотился очень далеко от нее. И когда я потерял сознание, мы с тобой находились несколькими этажами ниже. Я еще помню наш последний разговор… А что сталось с Ку-Ла, который попал вместе с нами в плен к этим вонючим Крыстонам?
Фуртиг рассказал о Грохотуне, который умер на полпути к Логовищу. Тут Фоскатт перебил его. Нетерпеливо кивнув, он произнес:
– Это я знаю. Но как ты сумел управлять им? Вот этого-то я как раз и не помню. Наверное, уже был без сознания.
– Я проделал то же, что и ты: сунул кончик языка в кубик, – ответил Фуртиг. – Потом поднял тебя на спину Грохотуна, и тот повез нас. Но тот странный чужак, которого ты называешь Ку-Ла, с нами не поехал. Он пошел своей дорогой. А там повсюду находились Крыстоны, – он взмахнул хвостом. – Сдается мне, что он так никуда и не дошел.
– Жаль. Нам было бы очень полезно объединиться с новым племенем. И все же, как ты справился с Грохотуном? Ведь прикосновение к нему только оживляет его, а ты не знал команды, как заставить его двигаться.
– Я сунул язык в отверстие, и он пошел. Вот и все.
– О чем ты тогда думал? – настойчиво спросил Фоскатт.
– О Гаммаже и необходимости добраться до него.
– Точно! – Фоскатт резко поднялся на ноги и начал мерить шагами комнату. – Так я и думал! Недостаточно только прикосновения, как мне говорили, можно нажимать на отверстие хоть раз, хоть два, но дело совершенно не в этом! Нет, они неправильно нас учат! Грохотун работает от мысли, вот что! И ты доказал это. Ведь не знал никакой системы команд, ты просто подумал, куда бы тебе хотелось попасть. И он повез нас именно туда!
