Одно из таких вот зданий — шестиэтажка на проспекте Нортона, возле самой площади, — принадлежало полицейскому управлению, которое не придумало ничего лучше, чем селить здесь либо тех своих сотрудников, которым приходилось редко бывать дома, либо тех, для кого подобные мелочи были несущественны. Офицер четвертого полицейского участка Эйр-Йорка майор Филипп Кэссиди очень удачно подходил сразу под обе эти категории. Кроме него (и, может быть, еще Тима Рокуэлла, тоже майора, командира экипажа пятнадцать), никто из астронавтов не согласился бы жить в подобном месте, но Кэссиди было в высшей степени наплевать на это, для него настоящим домом был корабль. Остальные астронавты жили в очень даже хороших квартирах, в намного лучших, чем сотрудники планетарной полиции. Однако Кэссиди не придавал значения убогости своего места обитания на планете, иногда он даже находил в нем какие-то прелести. Вот и сейчас, торопливо простучав каблуками по ступенькам лестницы, Кэссиди даже немного порадовался, что выход из дома так затянулся, — Фил за это время успел позаботиться о транспорте.
Командиру патрульного корабля по штату полагался автомобиль. Однако воспользоваться им сегодня у Кэссиди возможности не было. В результате вчерашнего пари с полковником Маркусом (командиром патрульного корабля ноль-два) машины обоих спорщиков пребывали в состоянии, как выразился сам Маркус, «изрядной пожеванности». И надежда на то, чтобы получить обратно свой транспорт раньше чем через пять дней, отсутствовала полностью.
Кроме пары штатных двухместных автомобилей пострадали также сам полковник Маркус и гравитационный пояс майора Кэссиди. Полковник Маркус в данный момент находился в госпитале, а пояс — на майоре Кэссиди. Но если поведение Маркуса наверняка можно было считать смирным, то гравитационный пояс вел себя просто возмутительно. Еще вчера Кэссиди почувствовал необычную легкость в теле, которую объяснил чрезмерным количеством принятого внутрь спиртного и нервной встряской после аварии. Утром же он убедился, что заставить пояс обеспечивать необходимые и привычные условия просто невозможно. Эта проклятая штуковина готова была угостить майора либо тройной силой тяжести, либо половинной. Огорченный похмельем желудок на оба этих предложения возражал столь же категорически, сколь категорически отказывался нормально работать сам гравитационный пояс. И вторую (более или менее свободную от похмелья) половину выходного дня Филипп Кэссиди убил на то, чтобы уговорить технику ограничиться хотя бы полуторной силой тяжести. Но больше всего, конечно, огорчало отсутствие автомобиля. Неизвестно еще, кто окажется в патруле, выходящем на междугородную трассу…
Майор Кэссиди посмотрел на браслет — очередной патруль готовился выступить на Западную трассу через десять минут. Кэссиди связался с управлением и выяснил, что этот патруль — из нижников. Это было плохо, но астронавты должны были заступить на дежурство только через полтора часа. А если прибавить еще и дорогу — пятьдесят шесть миль в одну сторону да еще столько же обратно, и неизвестно, как долго проторчишь в участке, — то до утра вернуться в Эйр-Йорк оказывалось просто нереально.
Кэссиди похмурился, повздыхал, вспомнил, что он как-никак майор полиции, связался-таки с начальником патруля и попросил захватить его. Начальник патруля — им оказался лейтенант Хартон, не самый худший вариант, как определил его майор Кэссиди, — согласился подвезти до Олд-Сити, но тут же участливо поинтересовался самочувствием полковника Маркуса. Воспринимать это как намек Кэссиди не стал — у него сейчас других забот хватало. Кроме того, только во время разговора с лейтенантом Хартоном Кэссиди понял, что у кислородной маски отсутствует разъем, — попытавшись подключить браслет, майор с неприятным изумлением обнаружил на месте разъема лишь сиротливо торчащие проводки. Где и когда он его оборвал — Кэссиди не помнил. Но для беседы с лейтенантом маску пришлось снять. Холодный воздух и семнадцать процентов кислорода, явившиеся следствием широкого (насколько позволяли челюсти) зевка, мгновенно напомнили желудку Кэссиди о вчерашнем веселье. И даже возвращенная на место маска не помогла о нем забыть.
Патрульный вездеход появился ровно через двенадцать минут, и Кэссиди еще не успел как следует промерзнуть. Огромная бронированная машина, раскрашенная в маскировочные красно-серые цвета, вывернула из-за угла, глухо взревела, проехала по улице, не сбавляя хода миновала Кэссиди и остановилась только ярдах в двухстах от него. Двигатель продолжал глухо рокотать на холостых оборотах, но сам вездеход стоял как вкопанный. Это было если и не оскорбительно, то по крайней мере невежливо. Да, лейтенант Хартон нарушает устав, беря на борт патрульной машины фактически постороннего человека; да, летунов нижники не любят, и чувство это взаимно; да, без слов понятно, что долбаная команда долбанного «Отбоя» опять что-то натворила, — иначе к чему бы долбаному майору Кэссиди так срочно понадобилось в этот долбанный Олд-Сити; да, Кэссиди очень спешит, и он мог бы пошевелить своей майорской задницей, а не торчать тут на улице и не делать при этом вид, будто патруль существует исключительно для его нужд; но — черт побери! Он же все-таки майор!..
Кэссиди, заложив руки за спину, внимательно разглядывал броню вездехода и лениво думал, сдадут ли они назад.
Долго разглядывал и долго думал. Минуты полторы.
Не сдали.
У лейтенанта Хартона оказались железные нервы.
Вместо этого водитель нетерпеливо посигналил, и майор Кэссиди, скрипнув зубами, нарочито медленно двинулся к вездеходу.
Дверца при его приближении услужливо распахнулась, едва не сбив Кэссиди с ног, и майор увидел хмурое и недовольное лицо лейтенанта Хартона. Тот был без маски, и белесые (какого-то нездорового бледного цвета) подбородок и нос пятном выделялись на смуглом от загара лице.
— Мы опаздываем, сэр, — проговорил Хартон.
Сказано это было без тени упрека, лейтенант всего лишь констатировал факт. Мы всего лишь опаздываем, сэр, догадайтесь с одного раза, сэр, по чьей вине, сэр… Нижник хренов!..
Майор сухо кивнул, забрался в вездеход и уселся на заднее сиденье. Отвечать лейтенанту он не стал. Во-первых, легче поверить, что всем полицейским утроили зарплату, нежели что лейтенант Хартон способен когда-нибудь куда-нибудь опоздать. Во-вторых, оказавшись уже в вездеходе, майор понял, что Хартон выходит на патрулирование тоже не в полном составе — кроме него и сержанта-водителя в вездеходе никого не было, кресла двух стрелков пустовали, и это вызвало у Кэссиди нечто вроде сочувствия. Ну и в-третьих, очень надо было препираться с нижниками!..
