Хотя скоро все изменится. Со стен Дорн мог видеть огни полумиллиона палаток лагеря Масонов, армии трудящихся, которая с восходом солнца заполонит проспект со своими молотками, стамесками и подъёмными кранами.
Накидка принадлежала его дедушке, хотя Дорн уже давно понял, что никакие узы крови не связывали его с вырастившей его кастой ледяного улья Инвита. Он был создан из другой генетической линии, самой странной, в стерильном подземелье глубоко сокрытой части дворца.
Не дворца. Более не дворца, а крепости.
Дорн был создан для правления, для принятия трудных решений и содействия неутомимым амбициям своего отца. Он был создан примархом, одним из лишь двадцати существующих во всей галактике, спроектированным главным архитектором человечества, высшим творцом генетического кода.
Империум нуждается во многом, но больше всего в самозащите и возможности сражаться при необходимости. Вот почему я поставил двадцать прочных зубцов на входе в крепость.
Сражаться было удивительно легко. Физические характеристики Дорна были выше, чем у всех людей, кроме как еще двадцати человек во всем мире, и ими были его отец и девятнадцать братьев. По мнению Дорна, настоящим искусством было понимание того, когда не следует сражаться. Его дедушка, старый инвитский муж, патриарх клана ледяного улья, научил его этому.
Дорн стал седьмым потерянным сыном, которого возвратили. К тому моменту как силы его отца нашли его, он по праву стал владыкой системы, управляя Скоплением/Объединением Инвит будучи главой Дома Дорн. Его дедушка был мертв уже как сорок зим, но владыка все ещё спал в перекинутой через тело отороченной мехом накидке. Его люди называли его императором, пока истинное значение этого слова им не продемонстрировали тысячи боевых кораблей в небе над Инвитом. Дорн отправился встречать своего отца на борту Фаланги, одного корабля против тысяч, но зато какого корабля: настоящей крепости. Его отец был впечатлен. Дорн всегда великолепно проявлял себя в создании крепостей.
Потому-то Дорн и вернулся на Терру со своим генетическим родителем. Не из-за любви и послушания, а больше всего, чертов Синх, из-за необходимости. Звезды развернулись, и хаос выплеснулся из-под них. Самые яркие из всех пали, и немыслимое, еретическое, стало правдой.
Империум сражался сам с собой. Воитель, по причинам, которые Дорн абсолютно не мог понять, обратился против своего отца и бросил свои силы в пламя всеобщей войны. Война идет на Терру. В этом не было никаких сомнений.
Она придет. И Терра должна быть готова к ней. Дворец должен быть готов. Его отец лично попросил его вернуться на Терру для ее укрепления. Для этой задачи не было никого лучше. Не было лучших мастеров обороны. Дорн и его Кулаки, назначенные преторианцами Императора, смогут отразить любую атаку.
Залы Терры были безмолвны, а стены глубоки, единственным звуком был вечный удаленный гул Астрономикона. Дворец, что Дорн укрепил и красоту которого испортил, пребывал на вершине мира подобно темному венцу.
Рогал Дорн построил множество превосходнейших крепостей во вселенной: город-крепость на Завамунде, остроконечный пилон Галланта, сторожевые башни на Рутанской Границе. Все это неприступные бастионы, дворцы, из которых правят лорды губернаторы. Но, ни одна из них не была столь необходимой как эта крепость. Ни одну из них не было так тяжко завершать. Это было все равно, что заслонить свет или осушить море. Сияющее великолепие триумфа его отца, вечный памятник объединению был замурован в грубую оболочку утилитарной обороны.
И все из-за Хоруса, величайшего сукиного сына, принесшего новый раскол.
Дорн услышал, как камень раскалывается. Он посмотрел вниз, сжал свой кулак, свой Имперский кулак, вокруг каменного блока тротуара. Блок превратился в порошок.
— Мой повелитель, все в порядке?
Архамус тенью сопровождал его от зала планирования. Не такой вспыльчивый, как Сигизмунд, Архамус руководил личной свитой Дорна.
Лицо Архамуса выглядело обеспокоенным.
— Просто даю выход своим эмоциям.
Архамус указал на расщепленный блок.
— Давая работу ремесленникам Синха?
— Что-то в этом роде.
Архамус кивнул. Он помедлил, после чего взглянул с высоты стены на далекие укрепления Махабарата.
— Вы создали чудо, вы знаете.
— Я его разрушил.
— Я понимаю, что вам это противно, но так должно было быть. И никто не смог бы сделать лучше.
Дорн тяжело вздохнул.
— Ты любезен, старый друг, но сердце подсказывает другое. Такой необходимости никогда не должно было быть. Я использовал все свое воображение, но до сих пор не могу понять, что могло послужить началом этой войны. Гордость и амбиции, обиды, зависть? Этого не достаточно, даже близко не достаточно, это не для примарха. Эти эмоции слишком незначительны и свойственны смертным, чтобы довести примарха до такого. Они могут спровоцировать спор, в крайнем случае, длительную вражду. Но не расколоть галактику пополам, — Дорн посмотрел на ночное небо. — И все же он идет против всех разумных доводов.
— Гуиллиман остановит его.
— Робаут слишком далеко.
— Тогда Русс. Лев. Хан.
Дорн покачал головой.
— Я не думаю, что они успеют его остановить. Я подозреваю, что он будет наступать, пока не настигнет нас.
— Тогда мы его остановим! — сказал Архамус. — Ведь мы это сделаем, господин?
— Конечно. Я только хочу…
— Что?
— Ничего.
— Чего вы хотите, господин?
— Ничего.
Внезапно ветер затеребил отороченную мехом накидку Дорна. Над ними погасли щиты, а затем огневые испытания начались снова.
— Могу я задать вам вопрос, господин? — спросил Архамус.
— Конечно.
— Чего вы действительно боитесь?
Рассмотри проблему, Рогал Дорн. Первой аксиомой защиты является понимание того, от чего ты защищаешься. Чего ты боишься? Кого ты боишься?
Дорн шагал по залам Округа Кат Мандау, где выполняли свою работу органы Адептус Терра. Округ, представлявший собой целый город заключенный внутри ступенчатых огороженных территорий внутреннего дворца, никогда не спал. Одетые в балахоны адепты суетились на широких проспектах. Министры и послы проводили выгодные сделки под сводами километровой высоты потолка зала Гегемона. Великий механизм Империума вращался вокруг него, его неустанное функционирование было подобно спешащим часам. Это-то и принесло с собой Объединение, а также почти безграничную экспансию миров и доминионов, ныне руководимых и контролируемых им.
Двести лет Император и его примархи сражались ради создания Империума. Они вели Великий Крестовый Поход от одной звезды к другой, дабы выковать империю человека, без колебаний взяв на себя эту масштабную задачу, потому что они с полной уверенностью верили в светлое будущее, уготованное для их расы. Они все в это верили. Все.
