Поднявшись по крутой лестнице и остановившись возле входа, я услышал как несколько голосов, находившихся по ту сторону кабинета, обсуждали что-то очень важное. Их тон, манера выражать мысли и факты, которыми оперировали присутствующие, наводила только на одну мысль — ждать снисхождения мне не стоило.
— Вы хоть понимаете, что подобными выходками поставили под угрозу успех операции!
— Я знал, на что шел и бой в итоге мы выиграли.
— Да, но какой ценой. Взгляните в окно, в самую даль, там до сих пор пылают наши машины.
Разговор усиливался с каждой секундой и был готов перерасти в нечто большее чем просто спор двух офицеров, но мое появление несколько охладило обстановку.
Двое мужчин отошли от стола и демонстративно начали осматривать меня.
— Ах, это вы. Ну входите. Честно говоря не думал, что увижу вас сегодня.
— Это я попросил нашего «героя» заглянуть к нам. — сказал самый старший из офицеров, на чьем лице внезапно возникла улыбка. На этом испещренном морщинами лице, где не было ничего живого, оказалось одновременно удивительно и странно увидеть подобное. Второй же, ничего не сказав, просто отошел в сторону и тихо повернулся к окну.
— Что ж, — он начал не совсем так как я ожидал — мы провели детальный разбор последнего боя и сделали кое-какие выводы, «ведущий». Сегодня, в 02:35 по местному времени пришел окончательный отчет от передовых отрядов по полученным потерям. Как вы наверняка понимаете, цифры очень впечатляющие, в плохом смысле слова. Восемь «Зубров» полностью уничтожены, еще дюжина «Волков» приведена в такое плачевное состояние, что понадобится не меньше недели, чтобы привести их боевую готовность. И все это за один бой, «ведущий», который продлился тридцать минут. Таких потерь мы не несли уже очень давно и единственное, что я сейчас хочу услышать от вас, это внятное объяснение как такое могло произойти.
Вот и началось. В голове тут же мелькнула мысль о предстоящих «ограничениях» — списке административных мер, налагаемых на провинившихся солдат.
— Вы ведь все сами видели. Разве что-то изменится, если я повторю это снова.
— Дело в том, — в разговор вошел второй офицер. Намного моложе первого, он вел себя немного раскованно и нисколько не боялся вклиниваться в разговор двух людей без соответствующей просьбы. — Мистер Граубар, вы неверно оцениваете ситуацию. То, что произошло там, на поле боя, не является каким-то рядовым случаем, на который можно было бы закрыть глаза и не обращать внимание. Там произошла трагедия и мы пытаемся разобраться, что явилось причиной этому. Ведь была продумана каждая мелочь, каждая деталь, способная повлиять на исход боя, но в итоге, все пошло коту под хвост. Противник появился там, где его не могло быть и нанес удар в тот самый момент, когда боевые машины проходили незащищенный участок земли, подставив свои самые уязвимые места под вражеский огонь. Как такое возможно, мистер Граубар?
Он повернулся ко мне лицом и стал пристально смотреть.
— Разведка подвела, что я еще могу тут сказать.
— Вы единственный кто смог выжить в этом пекле и это наводит на странные мысли.
— Почему?
— Вы были «ведущим». Всем известно, что они погибают в первую очередь, принимая на броню основную часть вражеских снарядов, позволяя, тем самым, остальным машинам подойти к позициям противника без особого вреда для своей брони. А какой итог: вы живы, в то время как весь состав, шедший за вами, остался догорать на поле боя.
— Мне просто повезло.
Но офицер ничего не хотел слушать. Хмыкнув себе под нос, он затушил сигарету и начал нервно ходить по помещении.
— Как вы оцениваете состояние своей машины после боя?
— Удовлетворительное.
— Вы получили какие-либо повреждения в бою, которые могли бы сказаться на работоспособности вашей машины? А нами было установлено, что вы отстали от основных сил в самый нужный момент, когда ваша помощь, как пилота тяжелой машины, могла очень сильно понадобиться.
— Был уничтожен механизм подачи снарядов в правый ствол, плюс, частично была выведена из строя энергетическая установка. Пришлось уменьшить ход, иначе я мог просто взорваться на ходу. Это обычная практика, которой учат пилотов в училищах. Здесь нет ничего странного.
— Да вы правы.
Слово взял старший офицер. Он тяжело вздохнул и подошел к столу, где в это время лежала электронная карта местности.
— Все это очень хорошо, мистер Граубар, но есть много нюансов, которые никак не складываются в вашу красивую картину оправданий. Во-первых вы не сделали первого выстрела как это требует инструкция для «ведущих», во-вторых отказались принять на себя командование, когда головная машина с командиром Райли разлетелась на куски в результате детонации боекомплекта, хотя опять-таки это было предусмотрено инструкцией в пункте двенадцать, о котором вы не могли не знать. В-третьих все ваши действия, в том числе и ранний отход на прежние позиции, вызывают много вопросов и не могут рассматриваться нами как адекватное поведение солдата на поле боя. Вы бросили людей, мистер Граубар, а в военное время это называет дезертирство, за которое предусмотрено соответствующее наказание.
Он сделал небольшую паузу.
— Вы ничего не хотите сказать в свою защиту.
— Нет, в этом нет никакого смысла. Вы все прекрасно видели и знаете, что мои действия, пусть и нарушавшие определенные пункты инструкции, были правильными и полностью соответствовали сложившейся ситуации на тот момент.
— Что ж, значит нас ждет куда более официальный разговор в зале для трибунала. Однако не думаю, что все это надо доводить до столь откровенного суда, вы можете решить вопрос, оставшись в памяти солдат и офицерского состава настоящим солдатом, вопрос лишь в том, хватит ли у вас мужества сделать это.
Не надо было быть умным, чтобы понять к чему меня толкает офицер, но я был в слишком плохом настроении, чтобы пускать себе пулю в лоб. Лучше дождаться утра, а там, глядишь, все могло повернуться иначе, хотя надежды на это у меня уже не было никакой.
— Встретимся в зале трибунала. Надеюсь, вам всем будет что сказать.
Разговор закончился. Быстро и очень предсказуемо. Подняв руку и приложив к голове, я развернулся и вышел за двери. Здесь мне делать было уже нечего. Обратный путь был уже немного другим. Солнце начало подниматься из-за высоких гор, пролегавших восточнее этих мест, а его свет, непривычный и очень яркий, заполнил все территорию вокруг.
— Эй, Рик, ну что там, ходили слухи о твоем списании — молодой парень подбежал ко мне как раз в тот момент. когда я выходил из здания.
