Знай он это раньше, - ни за что бы не поехал на эту трижды дурацкую ролевку. Даже ради пронзительно-синих, с веселой лукавинкой Олькиных глаз бы не поехал! Особенно если учесть то, какие мысли нынче крутятся в голове у данного прелестного образца женской натуры... эльфов ей подавай, вампиров, принцев всяких... а простой великий маг значит уже не хорош?!!!
Ладно еще, что эльф в этом мире нынче имеется в единственном числе и воспринимается Ольгой исключительно как брат, а многочисленные любители человеческой крови - совершенно неразумны, и выглядят как ночной кошмар похмельного художника-абстракциониста.
Противный звук, напоминающий нечто среднее между скрипом пенопласта по стеклу и жужжанием бормашины ворвался в уши Артема, прервав его размышления. Затем раздалась короткая очередь из пистолета-пулемета, и жужжание стихло.
- Опять стрекозел на обед будет... - досадливо поморщился 'великий маг', даже не сбившись с размеренного шага. Напоминавшие уродливых шестиногих козлят создания, перемещавшиеся посредством двух пар длинных, похожих на стрекозиные крыльев, обладали исключительно противным, вонючим мясом, но, тем не менее, были вполне съедобны.
Толстый хитиновый панцирь, вполне неплохо защищавший этих тварей от стрел простых искателей, был вполне уязвим для современных бронебойных пуль, а их привычка, зависнув метрах в тридцати над отрядом долго и тщательно выбирать мишень для ядовитого плевка, делала стрекозлов легкой добычей для метких стрелков-спецназовцев.
Благодаря многочисленности, тупости, и манере зависать точно над центром походного строя, жаренные стрекозлы являлись главным походным блюдом движущегося к границам Хладоземья отряда. И все было бы хорошо, если бы эти чертовы твари на вкус хоть чуть-чуть превосходили подгнившую сапожную подметку!!!
А какими яствами их кормили в форте Эстах... - Артем сглотнул непроизвольно выделившуюся слюну. Родное селение Арейши приняло странников с необычайным радушием. Все, что только могло обеспечить небольшое, притулившееся рядом с древним укреплением селение, было к услугам дорогих гостей. Казалось бы, - чего же боле? Никто не заставлял Артема покидать гостеприимное село. Наоборот. Совет старейшин, прекрасно сознавая всю важность похода за древними артефактами альфаров, и во всем остальном обеспечивший Рау режим максимального благоприятствования, тем не менее, прилагал весьма значительные усилия, чтобы соблазнить как можно большее количество членов отряда остаться в городах Союза.
Объяснялось это просто: чистокровные люди были единственной и самой немногочисленной категорией разумных, способной ставить защиту от хаоса - так называемые круги чистоты. В результате, сложившийся государственный строй в этом мире, получился странным.
В какой-то мере, Союз Городов Порядка был страной победившего фашизма. Фашизма - признаваемого всеми его жителями, победившего в силу исключительно природных законов этого странного изувеченного Хаосом мира, но от того не менее жесткого. Чистокровные люди, находились на положении высшей ценности, тщательно оберегаемой и охраняемой всеми остальными расами этого странного мира.
Каждый дополнительный человек, оказавшийся в селении, давал существенное увеличение шансов поселка на выживание. И потому стремление жителей этих поселков любыми возможными путями увеличить количество обитающих там людей выглядело совершенно естественным.
Надо сказать, что изначально, в первые дни пребывания в селении, подобное отношение было весьма приятно. Но вот потом, когда Артем сообразил, что причиной страстного желания местных немедленно выполнить любую его просьбу является вовсе не очарование его прекрасными глазами...
Чрезвычайно жесткая структурированность, кастовость местного общества неявно, но неумолимо влияли на все действия местных жителей. Людям не оказывалось каких либо особых почестей. Жители при их приближении не падали ниц, задирая задницы кверху и взвывая дурными голосами, но любые высказанные вслух, даже при беседе между собой желания, если их слышал кто-нибудь из местных, немедленно исполнялись, насколько бы затруднительным, неприятным, или даже опасным это не являлось для местных Изменённых.
И, хотя он, как и все остальные попаданцы, относился к самым высшим слоям этого странного общества - просто потому что был, как и любой землянин, абсолютно, стопроцентно расово чистым человеком, это обстоятельство, где-то глубоко в его душе рождало неясный протест. Может, так отзывалась в нем кровь доблестно погибшего на Великой Войне прадеда? Может - остатки вбитых еще во время учебы в советской школе моральных норм? Но, так или иначе, ему было просто невыносимо стыдно, когда он узнал что молодая девчушка из расы драконидов, дочь хозяина дома в котором он остановился, едва не погибла, добывая из расположенного неподалеку от селения дикого улья апоптеров мед, об отсутствии которого он как-то выразил сожаление за утренним чаем. Возможно, именно это происшествие и заставило его столь решительно настаивать на участии в походе.
Впрочем, - в который раз он задавал себе вопрос - а могли ли местные хоть как-то избежать подобного? Если Люди - чистокровные люди, - были одновременно и самой малочисленной, и самой сильной, и самой важной для выживания из всех населяющих после приключившейся катастрофы этот мир рас...
Еще раз вздохнув, Артем вновь взглянул на маячащие вдалеке горы, и чтобы отвлечься от тянущей боли в усталых ногах вновь начал вспоминать все события, приведшие его к участию в этом походе, от самого начала - заседания Совета старейшин в форте Эстах
Глава первая. Совет старейшин. Начало похода.
В архивах Новочеркасского музея хранилось письмо казаков с фронта.
Это документ эпохи русско-японской войны - простой рапорт начальству.
Написано в нём следующее:
"... мы сидели во второй линии охранения, жгли костёр (линия фронта была достаточно далеко), варили еду.
Вдруг из кустов выскочил японец в чёрном, стал шипеть и странно размахивать руками.
Есаулом Кривошлыковым был ударен в ухо, отчего вскоре и помер....
Исторический факт.
Зал заседаний Совета старейшин поселка еще хранил остатки былой роскоши. Конечно, пол зала, некогда выложенный драгоценными породами дерева, был вытерт множеством прошедших по нему ног вплоть до каменной основы, однако кое-где по углам еще просматривались остатки прекрасной мозаики-паркета. На украшенных тонкой резьбой дверях еще сохранились следы позолоты, а на спинках стоящих вокруг грубого, явно новодельного стола креслах поблескивали драгоценные камни.
