руками приедет. Нет в нём смекалки. В маленьком магазине при вокзале Стас купил еды: консервы рыбные, сырки "Дружба", полбуханки хлеба. Колбасу брать не стал, не бывает зелёной колбасы на свете.
Сложил покупки в спортивную сумку, которую прихватил ещё с утра, чтобы было куда положить джинсы, прикинул, что с деньгами. Впритык, конечно, но на "пирамид" пока хватало. Даже с учётом литра самогона - дешевле же водки должен обойтись. Присел на скамейку и начал ждать Валенка. Тот едва не опоздал, об электричке объявили дважды, но за пять минут до отхода примчался, тяжело дыша. Будто гнались за ним.
- Чего расселся? Давай, скорее, а то опоздаем!
Герой, блин, его же ещё и крайним сделал.
Станислав поднялся, не торопясь пересёк вокзал от входа до дверей на перрон, степенно перебрался через рельсы - дембели не спешат! - догнал там Валенка и уже вместе с ним зашёл в электричку, пыльной зелёной змеёй стоящую на втором пути. Успели. Двери, зашипев, закрылись, так и поехали. Дороги больше часа, скучно. Развлекали только нищие и назойливый дед с гармошкой, который наигрывал что-то из военных маршей. На сопках славянки. Стас даже хотел сунуть ему денег, но сдержался: самим мало.
Контролёров действительно не видать, поэтому весь поезд ехал "зайцами". С длинными ушами и летней серой шёрсткой, воняющей потом, семечками и ядом от колорадского жука.
- Дождь ночью обещали, - догрызая высохший на прилавке сырок, сказал Валенок. - Мать разоралась, говорит, дома сиди, чего там поливать. Еле вырвался. Но обещал завтра на сарай слазить, крышу починить. Поможешь?
Вот ты жучара! Полночи бухать будем, за его же счёт, а утром на крышу? Коз-зёл.
Вслух Стас ничего говорить, понятное дело, не стал - армия приучила помалкивать. Пожал плечами и нечто неопределённо буркнул, мол, завтра решим. Валенка устроило и это. Он облизал фольгу от сырка, поковырял её липким пальцем, добывая из складок остатки "Дружбы". Скомкал и выкинул себе под ноги, под скамейку. Посучил разбитыми кроссовками, заталкивая дальше, в глубину, виновато улыбнулся.
- Чего свинячишь?
- А, да плевать всем. Ты не привык ещё? Всем на всё плевать, жизнь такая стала.
- И что, без вариантов?
- Ага. - Валенок отвернулся, уставился в грязное окно, за которым мелькали бесконечные поля, перелески, редкие домики. Там, за окном, всё тоже было серым, немытым; вероятно, так же пахло креозотом и грязью, как и сам вагон.
Станислав задумался. Вообще-то жизнь изменилась, это он и сам заметил. Но чтобы настолько, что всем плевать? Понятно, лозунги выцвели и заплесневели, другие придуманы с трудом и вызывают только смех. Ускорение, перестройка... Мыло по талонам. И сахар. Говорят, из-за самогонщиков. Вот и проверим, куда народное добро девается, на какие цели.
От станции - приподнятой на метр платформы с ограждением, билетной будкой и табличкой "236 километр" до дачного посёлка шли уже в сумерках. Не доходя до дач, Валенок ткнул его в бок и показал на дорожку в стороне:
- Нам туда. Стемнеет - загребёмся стучаться, сейчас возьмём.
Сейчас так сейчас, невелика проблема. Он точно пока не устал, можно и прогуляться сразу в деревню.
Лаяли собаки, посреди пропахших пылью и навозов невысоких оград задумчиво промычала корова - не подоили, что ли, по пьяни? Нужный дом нашли быстро, Валенок оставил приятеля у калитки, забрав смятую кучу рублей: "Они чужих не любят, вдруг менты!", и скользнул во двор. К запахам деревни прибавилась нотка сырости, словно где-то неподалёку образовалось озеро. Небо над головой, и так уже почти чёрное, набухло облаками. Поднялся и сразу утих ветер, словно испуганный своей смелостью. Куда-то разом сгинули полчища комаров, досаждавшие от самого полустанка.
А ведь вольёт сейчас. И так вольёт, что смоет всё к чертям, вместе с деревней, дачами и самогоном. Ну и с ними, естественно.
Валенок тоже сообразил, долго торговаться не стал, уже выскочил на улицу с двумя бутылками беловатого раствора, заткнутыми плотными кляпами из газет.
- Слезы сегодня нет, - огорчённо сказал он. - Вот это только... Зато дёшево. Сказали, не отравимся.
Кретин. Мало того, что пришлось переться черти куда, так ещё и пить придётся дрянь.
Дождь тем временем не просто приближался, он обволакивал землю и всё на ней сущее, сочился изнутри травы и деревьев, разом отяжелевшей одежды и сумки изнутри.
- Муха-бляха! - озабоченно сказал Валенок. - Сейчас как даст... А нам ещё поле перебежать нужно.
Они уже вернулись на дорогу в дачный посёлок, достигли первых домов, но была одна беда: если идти по грунтовке, получалось минут на десять дольше, чем направо и напрямую через луг. Темно вот только, да и ливень...
Он уже был здесь. Рядом. Над и вокруг.
Беременное водой небо готовилось разрешиться могучим летним ливнем, ему плевать было на двух пацанов.
Они рванули через поле, по протоптанной поколениями дачников тропинке. Бежать даже в темноте было нормально, не оступишься, дождь пугал больше. В совершенно чёрном небе проскакали всадники на огненных конях, пока ещё редкие, словно передовой отряд молний. Разведка боем. Где-то далеко ухнул раскат грома, следом ещё один - ближе, звучнее. По голым рукам, по головам и земле начали глухо шлёпать первые, самые тяжёлые капли. Началось.
Валенок, даром что ещё там в деревне сунул Стасу обе бутылки - ну а чё, ты ж с сумкой! - мчался впереди. Его белая футболка как цель в тире мелькала перед глазами, не давая сбиться с пути. Тёмная полоса садов, в одном из которых и стоял вожделенный домик, была рядом - вот-вот, руку протяни. Но никак не успевали: дождь уже хлёстко мял вокруг траву, простреливал насквозь футболку и джинсы. Старые кеды Стаса начали шлёпать по мгновенно раскисающей тропинке, скользить. Он едва не упал, махнув в воздухе сумкой, в которой звенели бутылки. Снова поскользнулся.
- Давай! - крикнул Валенок. Он уже почти добежал до деревьев, за которыми виднелись заборы.
Станислав едва не упал ещё раз, притормозил: а что это он, собственно? И так уже насквозь мокрый, так хоть не грязный пока. И не надо.
