но эффективная система, где каждый человек был всего лишь винтиком в идеальном механизме. Слабые отсеивались сами собой, способные были вынуждены трудиться изо всех сил, и на выходе Авалон получал самых дисциплинированных анимусов с единой стандартизированной школой, включающей в себя и разумное использование тьмы.
Что забавно — безумцев-тёмных в истории Авалона было куда меньше, чем в других великих городах, где законы жёстко эту самую тьму ограничивали. Был ли сладок запретный плод, или анимусы Авалона просто приобретали иммунитет к этой пагубной силе через тренировки и укрепление самоконтроля — не суть важно. Главным здесь был результат: неофициальный титул сильнейшего города из всех. А существование в этой реальности обезумевшей, — и окончательно погибшей от руки Элина, — Кордии Мордакс, которая так или иначе, но внесла свой вклад в усиление Авалона, раздул в душе перерождённого крошечную искру надежды. Надежды на то, что темнейший город из темнейших сможет дать симбионтам хоть какой-то отпор.
Собственно, по этой причине Элин и прибыл сюда, посчитав, что Авалонцам излишнее внимание со стороны врага человечества повредит куда меньше, чем всем остальным.
— Давай сюда! — Анимус резко уменьшился, избавился от своей боевой формы и вырвал из рук посыльного запечатанный тубус с приказом, содержимое которого было им изучено в считанные секунды. — Лон, Маррек, вы остаётесь в карауле и ждёте прибытия солдат оцепления! В случае опасности — отступать к стенам!
— Есть! — Двое названных анимусов начала золотого ранга вразнобой ударили себя кулаками по груди, развернулись и приступили к подготовке наблюдательных пунктов — стандартных столпов-башен, возведение которых у Авалонцев оттачивалось до автоматизма.
Остальные же анимусы вместе со своим лидером покинули окрестности кратера так же быстро, как и появились здесь, оставив после себя лишь истоптанную траву и, кое-где, следы применения сенсорных техник, излишки анимы в которых подпалили растительность. Элин, наблюдавший за всем из первых рядов, впервые за последние минуты пошевелился, неохотно поведя плечами. Ему всё ещё было непривычно полагаться на маскировку, превосходящую всё известное людям на несколько порядков. Способность на стыке талантов Эриды, навыков Дарагоса, техник клана Нойр и собственных наработок экс-асболюта оказалась на удивление эффективной, и позволяла если не всё, то очень многое. Кто ещё во всём мире смог бы вот так постоять рядом с платиновым анимусом и двумя десятками его подчинённых, оставшись при этом незамеченным? И это на неподготовленной позиции, без артефактов, там, где Авалонцы изначально выкладывались на полную, рассчитывая отыскать хоть что-то.
Тем не менее, эта небольшая проверка укрепила уверенность перерождённого, и он, выждав ещё несколько секунд, бесшумной и неуловимо стремительной тенью поплыл вслед за отрядом анимусов. Элин собирался использовать их в качестве проводников, дабы не распылять силы и внимание на обход и обезвреживание защит, коих вокруг готового к осаде великого города было в достатке. Тут изрядно потратился бы даже абсолют, реши он перебраться через стены “в лоб”, а анимусы на один-два ранга ниже и вовсе завязли бы минимум на час.
В этом и было предназначение связанных друг с другом артефактов и колоссальных размеров рунных цепочек, которые перерождённый прямо сейчас обходил настолько же изящно, насколько и безумно. Могли ли мастера рун Авалона подумать, что потенциальный недруг сможет пристроиться в десятке метров за спиной целого отряда опытнейших анимусов? Не могли. Да и Элин, обладая подобной силой, до сих пор не мог довериться ей до конца, сохраняя абсолютную бдительность и готовность в любой момент вступить в бой.
Но последняя линия защитного периметра осталась позади, а Элин остановился прямо на одной из обзорных вышек стражи, упустив выполнивших свою работу проводников из виду. Его взгляд прикипел к ещё одной до боли знакомой картине, вызвав у перерождённого практически такие же эмоции, как и не разрушенный, сохранивший своё величие Китеж в первый день после первого же перерождения.
Авалон. Город, когда-то давным-давно ставший для Элина Нойр вторым домом. Недружелюбным, жестоким, но всё-таки местом, в котором набирающий мощь и медленно скатывающийся во мрак анимус смог полюбить. Любовь эта была странной и извращённой, не выросшей во что-то большее и истлевшей под гнётом неумолимого течения времени, но — была. Перерождённый не мог и не хотел это отрицать, ведь это было бы сродни лжи самому себе. А тот, кто не способен быть честным с самим собой — слаб и ничтожен.
Человек может лгать кому угодно, но только не себе. Простая истина, лёгшая в основу характера Элина, и позволившая ему стать собой нынешним.
Губы перерождённого приоткрылись, словно он хотел сказать что-то, но минул лишь миг, как на лицо юноши вернулась прежняя, холодная и отстранённая маска. В то же мгновение в его глазах промелькнула бесконечная, приправленная одиночеством грусть, но и она растворилась в потоке воли и самоконтроля, без которого не мог обойтись ни один сколь-нибудь сильный анимус.
Качнувшись с пятки на носок, Элин оттолкнулся от прочного камня, перелетев со стены на крышу ближайшего дома, располагавшегося в пятидесяти метрах. Здесь так же, как и в Китеже запрещено было возводить постройки вблизи опоясывающего город периметра. Это было необходимо не столько ради безопасности горожан, сколько ради обеспечения хорошего обзора для стражи и дежурящих на стенах анимусов. Демонические звери что в Авалоне, что в Китеже стремились добраться до беззащитной добычи в лице горожан, избирая для этого самые необычные способы. И если родной город Элин по большей части обезопасил за счёт своих разработок, то Авалон ничем подобным похвастаться не мог, и был вынужден полагаться на патрули и дежурных, которые, в отличии от рунной вязи, периодически ошибались.
А платой за ошибки становились бесценные в нынешней ситуации людские жизни.
Так, перемещаясь с крыши на крышу и рассматривая места, с которыми так или иначе было связано его прошлое, Элин добрался до границы, переступить которую сходу не решился. Район клана Мордакс, клана, молодую госпожу которого он собственноручно прикончил, развоплотив её душу. Сожалел ли перерождённый об этом? Конечно же да. Не мог не сожалеть. Но сохранил бы он Кордии жизнь, встреться они вновь?
Нет.
Обезумевшая из-за вмешательства симбионтов в её разум, Колдия была слишком опасна. Всего одна лишь её встреча с лордами этого мира могла привести к тому, что те узнали бы о людях, возвращающихся из иных реальностей. Узнали бы — и посчитали, что такую опасность стоит пресечь на корню, истребив человечество. И это лишь один из нежелательных исходов, при том не самый мрачный. Элин так же предполагал, что о проблемах симбионтов этого
