осень. Болело знатно. Одной плохо.
- Ээ, - неопределенно ответил я.
- С чердака выгонять летучих мышей будем. Не дело в доме держать грызунов. А хорьки будут жрать в подполе тех, кто без крыльев. Круг грибной не рушь, а не то…- девушка мрачно зыркнула на меня.
- С чего ты решила, что я буду здесь жить?
- А кто? – удивилась Шанья, отложив особенно крупную ягоду. – Ты ж меня порешить пришел?
- Ну…
- Значит, и жить здесь со мной станешь, - она стукнула по столу кулачком. – Иначе никак. Таков путь. Здесь нужен…
- Хранитель? – уточнил я.
- Да, точно. Так вы зоветесь, - девушка улыбнулась и неожиданно сбивчиво добавила. – Когда-то я тоже пришла сюда… В мокрых ботинках…
- Я заберу вещь и уйду.
Шанья хмыкнула, зажав рот ладонью, а потом засмеялась, запрокинув голову. Смех девушки поначалу звучал звонко, но потом стал хриплым, каркающим и наконец превратился в хлопанье мокрых крыльев.
- Ты не сможешь забрать вещь с собой. Она заберет тебя себе. Как однажды всех до тебя.
Моя голова закружилась, и я едва успел ухватиться за край стола, чтобы не свалиться.
- Тихо, - заботливо забормотала хозяйка, удерживая меня. – Пока к дому привыкнешь. Пока я твою силушку заберу, да своею наполню. Надо подождать, не торопиться…
Девушка оказалась неожиданно крепкой. Она подняла меня на ноги, подставив плечо, и повела к печи.
- Я тебя напоила, я тебя накормила, я тебя спать уложу, - говорила она монотонно.
Затолкав меня на печь, застеленную шкурами и тряпьем, девушка забралась следом и легла рядом. Она смотрела на меня долго, широко улыбаясь. Ее цепкие руки забрались мне под рубаху, очертив живот и скользнув к ремню штанов.
- Лапы убери, - просипел я.
- Потом еще просить будешь, - пообещала она. – Будем жить вместе. Станешь моим.
- Нет.
- Мне никто не отказывал, - сообщила мне девушка заговорщически.
- Кто… ты…
- Они смогли разбить мой дом, - шепнула девушка мне на ухо. – Называли мой дом объектом. А когда уничтожили мою клетку, я вышла наружу. И сделала себе новый дом. Нравится?
Она ухватила меня за подбородок и заставила посмотреть в сторону. Логово, в котором мы находились, даже отдаленно не напоминало дом. Стены были собраны из человеческих костей разной степени желтизны. Под полотком висели гроздья кишок, освежеванные головы и куски выделанной кожи.
Я зажмурился, не желая видеть гниющую тушу, которую использовал вместо лавки.
- Станешь моим хранителем, - шептала Шанья. – Будешь меня желать. Так долго, пока не выгоришь. И потом…
Пахнуло тленом и мокрой шерстью. Я зарычал, и плетение отозвалось, образовав щит. Девка вскрикнула, обегжись моей Силой.
- Какой ты нежненький, - полюбовалась мной она и вернулась к столу.
- Скоро ночь придет. И проснется недоброе, - забормотала она, хрипло.
- Ты доброе, что ли? – едва ворочая языком, пробормотал я.
Эта гадина меня отравила. Уж не знаю, как можно было сделать это с аристократом, но эта девка сумела.
- А всегда ли со злом добро бьется? Иногда и другое зло сгодится. Ты привыкнешь…
Из-под пола послышался глухой звук, на который хозяйка отреагировала раздраженным шипением. А потом со злобой топнула по крышке, ведущей в подвал.
- Не бузи.
- Кто там? - вяло спросил я.
- Тоже пришел с мокрыми ботинками, - пояснила девушка и хихикнула. – Но он не может больше быть моим хозяином. Значит, станет… кролом.
Меня едва не вывернуло, когда я понял, о чем она говорит. Желудок сжался, и я закашлялся.
- Привыкнешь, - протянула Шанья. – Понравится потом…
Перед глазами плыло. Я пытался остаться в сознании и мне это удавалось с большим трудом.
- Поспи, соколик, - бубнила хозяйка. – Утро вечера мудренее…
**
Я смог пошевелить пальцами спустя час. Постепенно все мои члены покидала слабость. Шанья не замечала меня, ходя по своему жуткому жилищу. Иногда с нее слетал образ девушки и под ним проглядывало существо с гниющей плотью и обнаженными костями. С черепа свисали спутанные волосы, а изо рта выглядывал длинным черный язык.
Мне хватило времени понять, что происходит. Кто-то разрушил объект, сумел совершить немыслимое в этом месте. Суть объекта завладела хозяйкой этого дома, сделав ее этим. И теперь ей нужны хранители. Всем объектам, даже бездомным, нужны хранители.
Я кое-как сумел прижать ладони друг к другу и сила робко отозвалась.
- Надо баньку истопить, - довольно мурчала девка. – А мочалки свежие из мышеловки возьмем. Негоже на брачную постель ложиться не мытыми.
«Проклятая баба», - подумал я отчаянно и поклялся себе никогда не жениться.
Шанья несколько раз подходила ко мне, проверяя, сплю ли я и, тяжело вздыхая, отходила прочь. В очередной раз она принюхалась ко мне по-собачьи и произнесла:
- Чую, русским духом пахнет. Вкусно. Ты проснулся, мой суженый.
Отвечать ей было нечего. Мне пришлось стерпеть холодные сильные руки, которые стащили меня с печи. Усадив меня на куче тряпья, девушка отошла в сторону и подхватила корзину с придушенными грызунами.
Ждать больше смысла не было. Чем дольше я оставался в этом жилище, тем слабее становился. Разум подводил меня, и я не сразу вспомнил, что у меня есть ноги.
Из избы я выкатился на четвереньках и рванул в сторону леса.
- Стой! – заорала хозяйка. – Стой! А не то ноги то тебе укорочу!
Прямо у проклятого грибного круга я словно ударился о невидимую стену. В глазах потемнело и в голове словно бился здоровый храмовый колокол.
- Куда ты собрался, суженый мой? – осведомилась девка позади и я с трудом развернулся.
Шанья заткнула под пояс длинную юбку, показав изъеденную язвами лодыжку. В руке хозяйки блеснул здоровый нож.
- Я подрежу тебе ножки, чтоб не бегал по дорожке, - она захихикала над собственной шуткой.
Наконец я заметил, что мои ступни горят. С отвращением сорвав с ног носки из чьей-то сырой кожи и тут же вывалился за пределы круга из высаженных грибов.
Ведьма завизжала так, что уши заложило. Она подскочила ко мне и попыталась ухватить, да только зашипела от боли. Пахнуло горелыми волосами. Грибная посадка не давала ей дотянуться до меня.
- Вернись ко мне, - неожиданно ласково позвало меня чудовище, и я ошеломленно рассматривал трансформацию.
Дом за ее спиной снова стал скромной избушкой, а его хозяйка превратилась
