Естественно, надежда спокойно отсидеться не оправдалась. Почуяв крупный источник жизни, Лич повернулся в мою сторону и начал поднимать руки, готовя какую-то технику. Это Рыцари не сунулись бы к такому крупному кусту шиповника. Он и сам их сожрет и не подавится. А этому ходячему артиллеристу подходить не надо. Сейчас шарахнет какой-нибудь массовой хренью, и привет, храм Жизни.
Радовало в этой ситуации только то, что колонна полностью вошла в зону поражения монок. Зажимая первую пару контактов, я призывал всех богов, каких знаю, и выпустил заряд электричества. Волна осколков от четырех мин, установленных поперёк дороги, сбила противников с ног. Попадавшая нежить образовала громадную кучу-малу, и прямо по ней ударили взрывы еще двух мин, установленных с торцов. Результатом оказалась покрошенные Кентавры, один обездвиженный Рыцарь и выпавший из своего кресла Лич. Второй рыцарь крутился на месте, пытаясь определить направление угрозы. Гончие стремительно подтягивались к месту взрыва, врагов они не чуяли. А вот Лич был гораздо умнее и уже понял, что единственное место, откуда можно наблюдать за ними — это мой холм. А значит, пара секунд, и он начнёт колдовать.
Но я уже держал его голову в перекрестье прицела своей винтовки. Ее предком из ТОГО мира было противотанковое ружьё. Помню, как посмотрел обучающий мультфильм Диснея про него. Бойс Мк1 — вот что послужило прототипом для моего оружия. Калибр тринадцать и девять миллиметра, алхимическая паста вместо пороха, электроподжиг патрона и просто зверская отдача. Если бы не она — моя малышка, я бы даже и не взялся за охоту на немёртвых. Придавив приклад поплотнее к плечу, я приложил палец к пластине спуска и выпустил электричество из него. Тяжёлая, исписанная рунами пуля, насыщенная моей силой, легла точно в череп лича, швыряя его снова на дорогу.
Перезаряжая винтовку, я бросил быстрый взгляд на общую обстановку поля боя. Оставшийся в строю Рыцарь и Гончие мгновенно среагировали на звук выстрела и уже неслись ко мне. Оставшийся на дороге Рыцарь заворочался шустрее, спешно восстанавливая повреждённые конечности. Упавший Лич снова начинал подниматься. Такую мощная тварь с одного выстрела не проймёшь. Я вновь навел прицел на его череп и с радостью отметил сетку трещин в месте попадания первой пули. Значит, аурный щит удалось пробить с одного выстрела, и у меня появился шанс. Прицелившись в отметину от первого попадания, снова стреляю, и череп Лича взрывается грязно-белыми осколками. Расстояние в сто пятьдесят метров до цели позволило всадить две пули практически в одну точку. Но это же мешает мне продолжить спокойно заниматься отстрелом нежити. Поэтому, быстро перезарядившись, я выстрелил в Рыцаря на дороге, целясь в голову. Тот заметно слабее Лича, и шлем ему снесло вместе с черепом внутри.
Время вышло, и Гончие были уже совсем рядом. Две пёрли по прямой, карабкаясь по отвесному склону, ну, с такими когтями они и по стенам лазают. Остальные охватили холм кольцом, отрезая все пути отступления. И по пологому склону, проламывая кустарник как танк, несётся оставшийся Рыцарь. Подскочив с лежанки, словно подброшенный пружиной, я подхватил одной рукой винтовку и с разбега прыгнул со склона, практически через головы Гончих, уже почти поднявшихся на холм, и раздавил в кулаке другой руки амулет, удерживающий ловчий шиповник в спящем состоянии. Холм за спиной словно взорвался. Колючие ветви мгновенно оплели всех, кто попал в их радиус. Парочка свистнула у меня за спиной, но я уже приземлился и нёсся вперёд, стремясь отбежать подальше.
Наконец, остановившись метрах в пятидесяти от холма, я положил винтовку на землю и достал из-за спины обрез помпового дробовика. Заряженный руническими пулями дум-дум, он являлся основательным аргументом на короткой дистанции. Следовало добить всех недобитых, собрать побольше трофеев и валить подальше, пока на звуки взрывов не пришёл патруль.
Первым делом обхожу кучу костей, оставшихся от Кентавров. Внимательно вглядываясь в останки, я пытался уловить малейшие признаки движения. Чтобы убить немёртвого, ему нужно повредить сердце либо пробить голову. Даже небольшое отверстие в черепе снижает способность нежити здраво мыслить. Серьёзное же повреждение гарантированно убивает.
Движения среди завала костей не было, но расслабляться не стоило. Нежить мёртвая и живая ничем не отличаются по внешним признакам, только вторая смертельно опасна, а первая нет. Поэтому не приближаясь к основной куче костяков, размотав с пояса металлическую цепь с крюком, я начал по одному подцеплять тела, оттаскивая их подальше. Туши нежити не очень тяжёлые, состоящие в основном из костей, поэтому работал я, не выпуская обрез из левой руки. От осторожности ещё никто не умер, а вот без неё — огромное количество. Оттаскивая туши метров на семь, я вырубал сердца и паковал в трофейные мешки, пропитанные специальным составом, для сохранности. Закончив с Кентаврами, я по широкой окружности подошёл к первому Рыцарю. Второго из куста мне всё равно достать не удастся. Пока я приду с новым амулетом подавления, шиповник уже его поглотит.
Туша мертвеца валялась, задрав вверх перебитые минами ноги. Самое смешное, что сердце у твари находится именно в грудной клетке коня и защищено чрезвычайно мощной бронёй. Ковырять её ножом или рубить топором бесполезно, поэтому, примерившись, я всадил три пули подряд ему в грудину. Получилась дыра примерно сантиметров двадцать пять в диаметре. Теперь предстояло самое мерзкое. Достав специально для этого запасённый длинный трофейный мешок из пропитанного полотна, я одел его на руку и полез во внутренности нежити, на ощупь пытаясь достать необходимый мне трофей. Засунуть руку пришлось больше чем по локоть, пока я не нащупал здоровое, крупнее чем два моих кулака, сердце твари. Обхватив его поплотнее, с трудом выдрал руку из внутренностей. Стянув мешок с руки, я вывернул его так, чтобы сердце оказалось внутри и, завязав находку, закинул в сидор.
Осталось самое сладкое. Неожиданный бонус в виде мёртвого Лича сулил как минимум уважение бойцов отряда. Как ингредиент, сердце высшей нежити стоило очень больших денег. Это не считая возможности найти в нём Камень Души. Поэтому, добив в дробовик недостающие патроны, я двинулся на промысел.
Лич представлял собой полутораметровый скелет, обтянутый грязно-желтой кожей. Череп и часть шеи были обнажены, являя миру голые кости. Тварь валялась, широко раскинув руки и расплескав по дороге гнилую начинку разбитого черепа. Вонища должна стоять жуткая, хорошо, что я был в маске, полностью отсекающей внешние запахи. Стрелять я не стал, слишком тщедушным он был. Забросив дробовик за спину, вытянул один из тао, висящих у меня на груди крест-накрест рукоятями вниз. Примерившись, в два удара разрубил грудную клетку посредине и, подрубив с боков, раскрыл её как книгу. Среди ссохшихся внутренностей лежало здоровое, еще больше чем у Рыцаря, сердце. Аккуратно подрезал всё вокруг него, отделив от остальной требухи, и, достав еще один трофейный мешок, быстро упаковал добычу. С довольной улыбкой уложив всё в сидор, забросил его за спину. План выполнен и перевыполнен. От избытка чувств и ощущения, что жизнь прекрасна, я пнул передвижное кресло лича. Оно с шумом завалилось на бок и начало скрести длинными, похожими на паучьи, лапами.
