Еще пять недель назад Егор плюнул бы в рожу любому сказавшему, что он будет рядом с АЭС строить не то гауптвахту, не то мини-тюрьму. Первый день, с которого все и началось, каждый раз вспоминался ему во всех подробностях, когда в голову лезли мысли, типа – «Что я здесь делаю?» или «За какие грехи судьба засунула меня в эту глухомань?».
В то пасмурное летнее утро Егор Лысенко, вынужденный беженец из Кубанского края, пришел устраиваться на работу в строительную фирму «Робинзон», офис которой примостился на окраине небольшого провинциального городка на западе России. В общем, устраиваться – слишком громко сказано. Одноклассник его тетки, работавший прорабом в этой фирмочке, по старой памяти взялся пристроить племянника на заработки нелегально, то есть под свою ответственность.
Только Егор шагнул на первую ступеньку крыльца у двери офиса, как та распахнулась от удара тяжелым армейским ботинком, размера этак сорок пятого, гулко бухнула о стену фасада и со скрипом поехала обратно.
Обладатель богатырской обуви встал в проеме, загородив проход, оценивающим взглядом окинул незнакомца и охрипшим голосом спросил:
– Чё хотел?
Егор на мгновение стушевался, затем спокойно посмотрел в глаза двойнику Тараса Бульбы и сказал:
– Мне нужен Николай Михайлович!
– Значит, ты и есть тот племянник?! Я тот, кто тебе нужен! Поесть захватил? – Лысенко показал пакет с бутербродами и согласно угукнул. – Хорошо! Ты вовремя подоспел. Я уже собрался уезжать. Садись в «Газель»! – прораб кивнул на сто лет не мытый микроавтобус с тонированными стеклами, стоящий правыми колесами в глубокой луже, и размашистой походкой прошествовал к водительской дверце.
Измазав в грязи подошвы кроссовок, Егор юркнул в салон и сел на первое за водителем кресло. Пять загорелых физиономий уставились на новичка.
– Здорово, мужики! – блюдя законы приличия, выдал Лысенко и примостил рядом с собой «тормозок». Разноголосая компания вяло поприветствовала чужака.
Выжимая последние соки из аккумуляторной батареи, заскрежетал стартер. Три с погибшим цилиндра нехотя разбудили двигатель, и продукция Горьковского автозавода, подпрыгивая на многочисленных ухабах, медленно потащилась по улицам городка.
Михалыч всю дорогу нещадно насиловал коробку переключения передач, практически не выжимая сцепления, отчего в машине дрожало все, что только могло дрожать. Минут через двадцать езды на таком своеобразном вибромассажере микроавтобус, наконец-то, вывернул на широкое шоссе. Зубы пассажиров угомонились после бешеной пляски, стрелка спидометра застыла у отметки восемьдесят километров в час – на большее убитый движок, похоже, и не претендовал.
– Далеко ехать-то? – нарушил молчание рыжеволосый парень, сидящий позади Егора.
– Тебе какая разница, где кирпич подавать? Или ты думаешь, что он возле дома легче?
– Нет, ну все же, Михалыч – далеко ехать? А то мы, может, уже начнем? – присоединился к дознанию сосед рыжего, небритый мужичок предпенсионного возраста.
– Я тебе начну! Твоей роже даже пробку нюхать нельзя – не то, что выпивать! И смотрите у меня все! Работать будем у военных, так что залетов возникнуть не должно! Я вас предупреждаю: забухаете – порву пополам! – прораб просунул в салон пудовый кулачище с татуировкой «ДШБ» на внешней стороне кисти.
Лица у всех заметно погрустнели – похоже, сорвалась грандиозная попойка. Строители многозначительно обменялись траурными минами и хмуро принялись изучать окрестности обочин.
Из-за плавного поворота показалась Лукойловская автозаправка. Напротив, у трассы ютился небольшой стихийный базарчик. Предприимчивые бабульки продавали все, что росло у них в огороде и саду. Ведра и ящики, наполненные с горкой экологически чистыми фруктами и овощами, сдобренными свинцом выхлопных газов, заманчиво притягивали взгляды водителей и пассажиров проезжающих мимо машин.
Михалыч щелкнул рычажком указателя поворотов и лихо завернул в сторону заправки. Жалобно взвизгнули тормоза. Микроавтобус качнулся и затих у колонки с несколькими горбатыми пистолетами на хоботах шлангов. «Робинзоновский стройбат» дружно покинул салон машины и разбрелся в разные стороны. Егор, следом за прорабом, отсчитывающим на ходу купюры из бумажника, направился в здание заправки. Остальные бросились на штурм «окопавшихся» у дороги ветеранов спекулятивного бизнеса.
Купив бутылку холодной минералки, Лысенко вызвался помочь Михалычу в кормежке девяносто вторым бензином их загнанного железного коня. В этот момент к соседней колонке величаво подкатила длиннющая фура, на которой в уголке номеров стояла до боли знакомая каждому жителю Кубани цифра – двадцать три. Двигатель «VOLVO» немного помурлыкал и затих. Облегченно шикнул воздухом стояночный тормоз. Из кабины выпрыгнул молодой чернявый паренек, приветливая улыбка преобразила усталое лицо дальнобойщика.
– Здорово, мужики! У них сортир здесь имеется? – кивнул в сторону здания водитель.
– Домой вези! Хороший хозяин все домой несет! – хохотнул прораб.
Парнишка не обиделся – понял шутку.
– Там, справа, за ивами! – подсказал Егор.
– Спасибо! Удачи на дороге! – искренне пожелал земляк и направился в указанном направлении.
Егор смотрел ему вслед, откровенно завидуя, ведь через пару дней тот будет ехать по родным дорогам Кубани, а может, и мимо его станицы. В груди появилось ноющее чувство тоски, словно душа хотела вырваться наружу, запрыгнуть в кабину «VOLVO», спрятаться внутри, ощущая тепло маленького кусочка родного края.
– Ты чё там, заснул? Вставляй хобот, а я схожу, соберу свою банду! – вернул Егора к реальности Михалыч.
Лысенко вздохнул, молча отвинтил крышку бака. Оттуда легким хлопком стравило давление воздуха. В нос тут же ударил резкий запах паров этила, разгоняя остатки душевных переживаний. Егор обреченно сунул пистолет в горловину. Колонка задрожала, шланг выгнулся, на табло замелькали цифры, отсчитывая литры и стоимость бензина.
Громыхнула, открываясь, боковая дверь микроавтобуса. Машина качнулась и стала рывками проседать под весом заполняющих салон пассажиров. Послышался бас прораба, трехэтажным матом ускоряющего процесс погрузки бойцов строительного фронта. Возражения, в виде коротких реплик, бесцеремонно рубились на корню авторитетными возгласами сурового начальника. Судя по настроению Михалыча, первый залет уже случился, и сейчас последует обещанная процедура наказания.
Закончив кормежку железного коня, Егор невольно стал свидетелем воспитательной беседы прораба с подчиненным. Сграбастав огромными кулачищами добрую половину клетчатой рубашки, в которую был одет небритый мужичок, недавно предлагавший «уже начать», Михалыч со свирепым выражением маньяка-убийцы трепал смертельно напуганную добычу, словно дворовый Тузик грелку. Поношенные туфли жертвы изредка касались асфальта кончиками сбитых носков, шаркали в истерике, стараясь найти опору.
