А вот ещё немого полезной информации: другое довольно распространённое название камня безопасности — якорь. Согласитесь, что и в это второе название артефакта тоже имеет право на существование. Вообще ситуация когда артефакт имеет не одно, а два, а то и три названия, вполне типичная. Иногда из-за этого даже путаницы возникают, и порой самые нелепые и комичные ситуации: на рынке может быть выставлен один и тот же артефакт, но выложенный под разными именами, и цена на них может разниться до двух раз. И это ещё не рекорд!
* * *
Местечковый Калашников вложил в мои ладони «веер», как я его с ходу окрестил, и я сразу же почувствовал его изрядную тяжесть — и неудивительно, как-никак десять стволов, пусть и от обрезов.
В ответ на мой недоуменный взгляд, Страдивари пояснил:
— Знаю, тяжеловат. Вот я и хотел попросить тебя заодно подержать его в аномальном поле «Пушинки». Ты же знаешь, мне самому в Зону больше хода нет…
В глазах механика появилось непередаваемое выражение истинной тоски и боли.
Наверное, в ближайшей округе не было ни одного человека, который бы не знал печальную историю Страдивари. А уж я на правах верного собутыльника знал эту историю во всех мельчайших подробностях, и пересушивал ее, как минимум пару-тройку раз за время наших частых застолий и обильных возлияний.
А история эта была проста и непостижима одновременно — однажды Зона просто отлучила от себя Страдивари. Как бы он ни рвался он к Ней, ни молил ее о пощаде — ход на территорию Зоны был для него наглухо закрыт.
И очень может быть, что навсегда.
Но, недаром говорят, что Зона — это наркотик, и Страдивари, как конченный наркоман остался рядом с Ней, надеясь на прощение.
Чего уж такого он сделал, что так обидел Зону — неизвестно. Об этом Страдивари не признавался даже в самом убойном хмелю, на все вопросы по этой теме отмалчивался и уходил глубоко в себя.
* * *
Если кратко, то воздействие аномалии «Пушинка» заключалось в том, что предмет (но только не живой организм — для него столкновение с враждебной средой аномалии однозначно было фатальным), помещенный в его поле очень существенно терял в весе. Однако не всё здесь было так гладко. За предметом нужно было следить с усидчивостью рыбака подсекающего рыбу — как только вещь получала достаточное количество воздействия, то начинала плавно приподниматься над поверхностью земли. Вот тогда-то и нужно было немедленно ее извлекать. Промедление грозило полной аннигиляцией предмета. Естественно, что обо всем этом стакеры тоже узнали опытным путём. Если научники и вели свои исследования, то нам, простым смертным, вряд ли когда-нибудь удастся ознакомится с их строго засекреченными результатами.
Уж не знаю, что там делалось атомной решеткой, в физике я ни разу не специалист (хотя, будь я хоть нобелевским лауреатом — это вовсе не гарантировало того, что и тогда бы я сумел объяснить данное явление), а на выходе мы получали предмет, масса которого в итоге составляла одну треть от первоначальной, без потери остальных первоначальных свойств: жесткости, упругости и бог ещё знает скольких других.
Естественно, что помещать в «Пушинку» другие артефакты, настоятельно не рекомендовалось, о чем не преминул напомнить Страдивари:
— Спас, ты только ручку с камнем безопасности выкрути, хорошо? А то мало ли что…
Он неопределенно пожал плечами.
Тут уж я был с ним полностью согласен — иной раз аномалия совершенно не реагировала на подброшенные ей артефакты, либо реагировала штатно (то есть давила, разрывала, скучивала, сжигала или аннигилировала), но бывали случаи…
Я, соглашаясь, кивнул:
— Техника безопасности — основа долгой жизни без тяжелых травм и увечий. Только сделаю я это сейчас, а то мало ли что… Замотаюсь и забуду.
Не откладывая дело долгий ящик, я незамедлительно выкрутил рукоять и поместил в особый контейнер, нейтрализующий своим полем воздействие любого, ну, или почти любого, артефакта.
Наблюдая за моими манипуляциями, в ходе которых я убрал «Веер» и нейтрализующий контейнер с «Якорем» внутри в рюкзак, Страдивари улыбнулся:
— Присядем на дорожку.
Я согласно кивнул.
— Ну, тогда, может, и тяпнем по маленькой, на посошок? — Сразу же предложил он, как только мы уселись. Однако встретив мой тяжелый взгляд, тут же поспешил добавить, — Шучу-шучу.
С четверть минуты, посидели в рассветной тишине, молча.
Пора.
* * *
Проживал я в соседнем городке и в нескольких километрах от ближайшего кордона Зоны.
До кордона, как обычно, добирался на электричке.
Вы скажете, что крутые киношные сталкеры не катаются на электричках, а передвигаются исключительно на дорогих тачках или внедорожниках, которые потом тщательно маскируют в густых кустах, и для надёжности ещё прикрывают их еловыми лапами.
Если вы так считаете, то, конечно же, в вашем понимании я вовсе не крутой сталкер. И я с этим легко соглашаюсь, — да я не крутой, я осторожный сталкер.
А вот тогда вот вам ещё один вопросик для размышления:
— Вы хоть представляете, с какой лёгкостью все эти схроны обнаружит любой полицейский наряд или военный патруль, у которых глаз на подобное уже намётан?
Отвечаю: — На раз!
А кроме того надо учитывать наш российский менталитет — любой прохожий, от грибника и охотника, до случайного прохожего, все считают своим наивысшим долгом пошариться в бесхозной технике.
Сразу предупреждаю ещё один вопрос о том, почему же я не живу непосредственно рядом с Зоной, а в соседнем населённо пункте.
Если немного перефразировать народную мудрость, то я сказал бы так: Не сталкерствуй где живешь, и не живи там, где сталкерствуешь.
Много наших поплатилось, пренебрегая этой нехитрой фабулой — одни, после повальной облавы, теперь уже не топчут Зону, а сидят на зоне, по статье «Сталкерство», вторые нахватались на территории неизвестных науке волн, частиц, лучей и прочей смертоносной дряни, и Зона быстро их прибрала.
Вы, наверняка, обратили внимание, что делая акцент на то, что я осторожный сталкер, тем не менее, в этот же самый момент провозил в своем рюкзаке ствол от Страдивари? Конечно же, это являлось серьезнейшим нарушением свода правил, который я сам же и создал для обеспечения собственной безопасности.
Но, согласитесь, ведь чего только ни сделаешь ради друга.
* * *
Вид у меня совершенно не воинственный и брутальный, как у всех киношных сталкеров из фантастических боевичков, которых в последнее время расплодилось, не меряно. Однако, и на сталкера, от классика советского кинематографа Тарковского, в образе Кайдановского, тоже ничуть не похож. Если первые смогут двигаться до первого патруля, или КПП, то второго сдадут в психушку, после первого же звонка.
