Кирилл Берендеев - Рассказ, начинающийся и заканчивающийся щелчком дверного замка

Кирилл Берендеев

Рассказ, начинающийся и заканчивающийся щелчком дверного замка

Когда щелкнул дверной замок, она осталась одна. И растерянно оглянулась вокруг.

Квартира ее была залита электрическим светом: ни одна из комнат не сдалась натиску ночи. Ни одна, даже те, в которые за весь вечер никто не зашел. Но особенно гостиная - тридцатиметровая зала освещалась семирожковой люстрой, двумя бра с обеих сторон дивана, торшером у кресла и подсветкой бара в стенке - двери его остались распахнутыми, и белесый свет, отражаясь от зеркал в глубине бара, вырывался наружу, вливаясь в общий хаос электромагнитного излучения.

Свет горел и в ванной и в обоих туалетах - их двери также были растворены и не препятствовали созданию коротковолнового коктейля. слабое на общем фоне свечение их плафонов, она заметила в последнюю очередь.

Она стояла в прихожей, неловко переминаясь с ноги на ногу, откуда можно было видеть большую часть квартиры. Недовольная спешным, точно по тревоге, уходом гостей, и оттого еще немного растерянная - не зная, куда идти в первую очередь и откуда оканчивать световую феерию. Протекла минута, но она так и не решила этот вопрос, а потому осталась на месте.

Вся эта иллюминация на ее совести. Кроме света в ванной комнате. Почему-то вспомнилось, что свет включала не она, она посещала ванную утром, когда разожженный к приходу ночи огнь не был столь осязаемо необходим. Кто-то из гостей забыл выключить в спешке. Наверное, Виктор, он уходил последним, именно за ним захлопнулась с глухим щелчком дверь. Перед этим он больше всех торопился и всеми силами старался не показать этого хозяйке, а потому был донельзя рассеян. Оставил галстук на спинке стула, позабыв о нем, едва гости стали разбегаться с праздника.

А сейчас нет еще и часа. Она снова оглянулась - да, без пяти. И замерла, в непонятном ей самой ожидании, неподвижно стоя в метре от запертой на "собачку" входной двери, вроде как прислушиваясь к чему-то, и оттого не находя в себе силы покинуть странный пост.

Девушка разомкнула уста. И произнесла: тихо, но достаточно четко, так, чтобы кто-то, находящийся невидимо рядом с ней в этот миг, услышал бы ее слова:

- Сергей, это ты во всем виноват.

Произнесенные слова нарушили девичье окаменение. Она глубоко вздохнула, покинула прихожую, и перешла в гостиную.

Он единственный, кто не пришел. Правда, и не обещал с уверенностью, сказал лишь, что наверняка будет, второго - крайний срок, но ведь можно же было просто позвонить и поздравить. Просто позвонить.

Чтобы телефон угрюмо не молчал весь вечер.

Все собранные со стола тарелки уместились в один раз. Она включила посудомоечную машину, задала программу очистки и вернулась в гостиную. Бутылки перекочевали обратно в бар. Уходя, кто-то захватил одну - "Реми Мартен Икс О" - с собой. Наверное, Григорий, хороший коньяк всегда был его слабостью, которую он умел при случае поощрить. Вполне простительной для него слабостью.

Она все и прощала. Его опоздания, его постоянную загруженность работой урочно и сверхурочно, его приятелей, компанию которых Сергей предпочитал ей, его рассеянный взгляд, обращенный поверх ее головы, его натужную улыбку при "случайных", подстроенных ею встречах. И даже то, что сегодня он таи и не позвонил. Это было выше ее, это было невыносимо ей. Но это было всегда. Сколько она помнила их отношения, это было с самого начала.

Она бежала, но бег вел ее по кругу. И она снова возвращалась к тому, чтобы простить, не спрашивая, не веря, не надеясь.

Агрегат пискнул давая понять, что мойка и сушка завершена. Пискнул и выключился. Огонек погас.

Кажется, она не расслышала этого звука из гостиной; просто позабыла о нем. Хотя в тишине квартиры он прозвучал ясно и четко, если бы она прислушивалась, наверняка бы вздрогнула.

Девушка сложила скатерть и собрала стол, разом заблестевший лакированной поверхностью в свете многочисленных ламп накаливания. Невольно она засмотрелась в его темную поверхность. Некоторое время - незаметно, сколько - она разглядывала блики и осторожно касалась их пальцами. Стоило наклонить голову, как отсветы уходили из плена и снова сияли на крышке стола. Она снова накрывала их ладонью, и те снова уходили.

Она вышла в прихожую. В кухне снова что-то пискнуло, на этот раз она услышала и вздрогнула. Послышался приглушенный шум заработавшего мотора. Должно быть, сработала программа одного из автоматов.

Она не стала проверять, какой из ее приказов выполняют домашние приборы: девушка торопливо одевалась, напряженно смотря прямо перед собой. Не глядя сорвала с опустевшей вешалки норковую шубу и обернулась лишь раз, чтобы взять из ящичка ключи от квартиры.

Дверь хлопнула, каблуки высоких сапожек зацокали по лестнице к лифту, от лифта в гараж. Спустя минуту она выводила свой автомобиль в холод морозной январской ночи.

Часы у выезда на улицу показывали половину второго. Она бросила рассеянный взгляд на светящееся электронное табло. Цифры - словно послушные девичьей воле - тотчас сменились. Минус четырнадцать градусов. Ее машина проехала мимо. Притормозила лишь в конце улицы, выруливая на магистраль, ведущую в центр.

Проспект в этот час был пуст - ни машин, ни людей - только полная луна да колкие крупитчатые звезды, рассыпавшиеся по небосклону. И мелкие хрусталики льда, вспыхивающие и гаснущие в свете фар; рождаемые морозом ночи в ясном безоблачном небе. Далеко разведенные фонари конусами света разрезали темноту, выкладывая широкие круги на асфальт, оранжевые и голубые, чередующиеся одни с другими. Прошедшей ночью выпал последний снег, тогда он был мягкий, густой и липкий. Хлопья валили с сумрачного неба весь день, и лишь под утро ветер разогнал истончившиеся облака, обнажив потухающие звезды. Весь день суетливо работала снегоуборочная техника: мороз быстро набирал силу; но к сегодняшнему припозднившемуся часу пик, к десяти вечера, все было убрано.

И теперь по пустынным улицам, очищенным от заносов, аккуратно выметенным и выскобленным, ехала она одна. Праздник загнал людей в дома, мороз плотнее закрыл за ними двери. Все окна в домах ярко светились - еще слишком рано для завершения торжеств, подведены только предварительные его итоги. Кое-где еще раздавались запоздалые хлопки петард, и в небе, слепя звезды, разрывались фейерверки. Одинокие гуляки доканчивали свои запасы и торопились по домам.

Красный сигнал светофора вынудил ее остановиться. В пустоте перекрестка она стояла, ожидая, пока стихнет ветер дувший на зеленый свет по перпендикулярной улице. И как только ветер стих, светофор переключился, пропуская ее вперед. Дальше. в иллюминированную разноцветными огнями темноту.