Мне хочется догнать Понзеса и спросить его, какое решение он принял, на чьей отныне он стороне. Сдержаться трудно, особенно сейчас, когда твердо понимаешь, что ничто из того, чем занимался раньше, не имеет значения.
Время истекает, и я отчаянно нуждаюсь в единомышленниках. Я надеюсь на Хауша, он единственный дэррн, кому я могу безоговорочно доверять на этой планете. В Цитадели у меня еще сохранились союзники, но они далеко и им пока лучше ничего не знать.
Понзес и его ученики уходят все дальше, сливаясь со зловещим багровым сиянием и густыми тенями в углах. Хауш отлично играет свою роль, он проведет урок фехтования так же безупречно, как делал все предыдущие столетия. Я завидую такому самообладанию.
Впереди уже виден выход из Храма, ветер воет и подбрасывает в пространстве между стен мелкий песок. Я кутаюсь в свое длинное одеяние. Эта планета вызывает во мне непреодолимые приступы отвращения.
«Только дважды я вылетал за пределы Рашдана, если не считать времени, когда мы только устраивались тут… Ради чего это затворничество? У меня нет семьи, потомков, ничего… Да, шаари я считаю своими детьми, но разве это не обман? Когда они спросят меня, что я сделал, чтобы дать им свободу, что я отвечу?»
Коммуникатор, настроенный на прием шифрованных сообщений от Фаннура Грифа, молчит. Чем больше проходит времени, тем меньше шансов найти его, но я верю в удачный исход.
Знаю, кто-то читает мои послания, вероятно, даже похитители «призраков». Мне наплевать. Опасность в другом — смерть Грифа будет означать конец всем надеждам. По следу плененных шаари идут Тирна Коракс и два других убийцы из тени. Они найдут Фаннура — надеюсь, что не поздно…
Горный массив, где расположен Древний Храм, встречает меня ледяным багряно-серым спокойствием. На этом полушарии Рашдана наступает зима, и ветры усиливаются.
Скоро наставники отправят своих подопечных на новые тренировки — под открытым небом, в максимально суровых условиях. Эта зима успеет собрать свою кровавую жатву, как бы ни развивались события.
Впервые я по-настоящему страшусь будущего.
Я шагаю в сторону каменной лестницы, ведущей вниз, к котловине, где расположено одно из общежитий шолрэ, столовая, склады и мастерская. Там есть площадка для скидов, один из них мой, и на нем я вернусь в Цитадель.
Место, которое ненавижу.
Ради чего мы спрятались в этом месте столько лет?
Мы боялись Старого Врага, из-за которого потеряли родной мир, но прошло так много времени… думаю, он уже перестал нас искать.
Великое время способно разрушить даже самую сильную ненависть.
Дэррнам нужно изгнать из головы все фантомы и изменить свою жизнь. Пока не поздно.
Небо над горами становится отвратительно низким, каким-то влажно-скользким на вид. Облакам упираются в вершины скал, скрадывая небосвод. Солнце исчезло.
Тьма надвинулась вплотную.
Зима и холод.
Время на исходе.
Я это чувствую.
Пространство Неприсоединения. Сектор Фефо. Клебра, главная база Экспедиционного Колониального Корпуса…За те несколько минут, в течение которых он общался с «призраком», Ресел ГанГи постарел лет на десять — у старого вояки не было причин не доверять своим ощущениям. Особенно перед смертью.
Окружающая реальность предстала перед адмиралом во всех своих безжалостных деталях.
Ресел трясся. Шаари — для него это уже слишком…
«Ублюдочный Советник… под какой монастырь ты подвел меня?»
Лакиш не спал несколько дней, и его разум сейчас готов был дать трещину. Страх — все, чем он был в тот момент. Изнутри рвалось нечто темное, холодной, визжащее. Адмирал с трудом удерживал это на привязи.
«Я выдаю ей тайны, за которыми стоит национальная безопасность Таглианы! О Великий Дух Доа, пощади!»
Его плеча коснулась мягкая рука — хвала космосу, не меч! — и шаари тихо спросила:
— Есть то, что ты утаил?
Ее голос обволакивал сознание, проникал глубоко, гипнотизировал. Ресел не мог сопротивляться, даже если захотел бы.
— Нет! Их миссия была тайной. Знать было положено лишь мне и моему ординарцу.
— Я могу определить, когда ты врешь, — сообщила «призрак».
Коммуникатор на столе адмирала продолжал выдавать звуковые сообщения и пиликал на разные лады, будто возмущаясь. Голограммы вспыхивали и гасли — Ресел отвел взгляд, всерьез подозревая, что видит галлюцинации. Где-то шли бои, штаб работал в авральном режиме, координируя действия соединений, вытесняющих башнагов на север, но адмирал на все это мог смотреть лишь со стороны.
Шаари напомнила о себе еще одним прикосновением, оно было почти ласковым, когда ее ладонь проскользнула по влажной от пота щеке старого вояки.
— Дай слово, что ты ничего не утаил.
У Ресела внутри что-то оборвалось, он закрыл глаза, точно испуганный ребенок, попавший в темную комнату.
— Даю. Ничего…
«Если сюда кто-нибудь войдет, меня убьют!»
ГанГи молился Доа, чтобы этого не случилось, хотя до сегодняшнего дня не верил ни в какую религиозную чепуху.
Он воевал, был в переделках, о которых не мог не вспоминать с содроганием и мог позволить себе с презрением думать о смерти.
Но не сейчас.
Эти минуты растянулись на века ужаса…
— Хорошо.
Невидимая женщина, контуры фигуры которой в сумерках офиса можно было различить с большим трудом, выскользнула из-за кресла адмирала и обогнула стол.
Ресел таращился перед собой, его нижняя губа, влажная как слизняк, отвисла, глаза вылезли из орбит.
— Вы убьете меня? Вы не оставляете свидетелей?
Шаари стояла неподвижно, казалось, полностью растворилась в воздухе. Но лакиш знал, что она здесь.
— Обычно — да. — И добавила, немного подождав: — Ты останешься жить. Настало время что-то поменять…
Ресел открыл рот и спросил:
— Что?
Из пересохшего горла не вырвалось ни звука, лакиш закашлялся и кресло под ним заскрипело.
Из коммуникатора раздавался настойчивый сигнал. Вызывали из Генерального Штаба — ответа Ресела ждали высокие армейские чины за сотни световых лет от Клебры, те самые, с которыми адмирал едва не ругался несколько минут назад, когда требовал еще подкреплений. Золотопогонники, сроду не нюхавшие пороха, решили почему-то именно сейчас задать адмиралу пару вопросов. Губы лакиша разъехались в кривой усмешке, он с трудом удержал истерически смех.
«Нашли время. А может, дать шаари с ними поговорить? Пусть скажет, что я немного занят… вроде бы умирают от страха…»
ГанГи до боли закусил нижнюю губу, и накативший приступ безумного веселья прошел. Он снова уставился туда, где должна была стоять убийца. Лакиш не был уверен, что она до сих пор там.
