— Ну если так, то нам надо кое-куда скататься. Тогда заноси все в дом. И нож здесь оставь, не надо его никуда таскать. Вещь непростая.
Я потащил свою поклажу в дом, а Билл стал собираться.
— Оружие с собой есть? — сказал он, опоясываясь натуральным винтажным поясом с патронташем, который венчала кобура размером с мою руку с никелированным чудовищем, выглядывающим из нее. Да, пушки тут любят, большие и красивые, револьвером назвать это язык не поворачивался.
Я достал из-за пояса «Глок» со свинченным глушителем, вызвав при этом недовольную гримасу Билла.
— Оставь эту игрушку тоже дома. Сороковым калибром здесь никого не удивишь, а эта игрушка для дамочек.
Оригинал, однако. Из сорокового калибра я могу столько дырок навертеть, что мало не покажется, не зря на него федералы перешли. Ну да ладно, хозяин — барин, точнее реднек.
«Форд», в который мы сели, был еще старее моего, даже двухцветной раскраски. Но перла тачка на удивление резво.
— Куда едем?
— В местный культурный центр, — ухмыльнулся Билл. — Сам увидишь.
Да, увидел. Культурный центр еще тот, как будто время остановилось где-то при Трумене. Настоящий салун, построенный под здания времен освоения дикого запада, с большой неоновой еще вывеской «Вайлд н фри». Так и пахнуло конским навозом, пороховым дымком револьверов Уайатта Эрпа и дерьмовым запахом самосадных сигар. Только вместо скакунов у коновязи стоянка была забита олдтаймеровскими рыдванами различной степени ушатанности, в основном джипами и грузовичками вроде нашего.
— Ну вот, мы и приехали, — Билл вынул ключи из замка зажигания. — Пошли!
И мы пошли. Да, действительно законы про запрет курения тут не действовали. Мы протиснулись через толпу крепких деревенщин, мужиков и баб к барной стойке, помнящей еще наверное Джесси Джеймса и Бутча Кэссиди. О, а Билла тут любили. Если на меня неодобрительно косились, то с ним горячо ручкались, похлопывати друг друга по плечу и вели оживленный разговор.
— Генри, — он плюхнулся за барную стойку. — Ну-ка, налей нам, мне и моему родственнику двойной бурбон.
— Сейчас, — бармен посмотрел на меня оценивающе, протирая шот салфеткой. — Странные у тебя родственники. Никогда бы не подумал, что в родне у тебя янки.
— Он настоящий слэйвоунер, — хлопнул меня по плечу Билл, от чего оно сразу заныло. — Просто долго жил среди янки.
— Вот то-то и оно, от него янки прямо несет, — неодобрительно сказал бармен, и разлил по булькам бурбон.
Я подозрительно посмотрел на бутылку. Нет, вроде заводская. Самогонщиков здесь преследуют по закону строго. Хотя похоже здесь на закон смотрят сквозь пальцы, как у нас там, где закон — тайга, а медведь — прокурор.
— Ну, будем! — поднял шот Билл, и как заправский русский или англичан, залпом выпил вискарь.
Я к алкоголю отношусь не то, что бы… Ну, короче, я к нему не отношусь.
— Пей давай! — подстегнул меня Билл.
Да, самогонка еще та. Я со спазмом протолкнул в пищевод обжигающую жидкость, и выдохнул сквозь накатившие слезы. Твою мать, сколько же там градусов?
— Ну вот и отлично, — одобрительно сказал Билл. — Повтори, Генри.
Что-то мне подсказывало, что отказываться не надо. Это что у них, вписка что ли так проходит?
— Привет, мальчики! — раздался сзади нас красивый женский голос. Я обернулся.
Ну вот еще и леди-ковбой, точнее, как ее назвать — ковгерл, что ли? Рыжеволосая красавица лет тридцати, одетая тоже в ковбойку, но вместо джинсов — потертые джинсовые шорты с торчащими внизу махрами.
— О, Тами, и ты здесь!
— А где же мне еще быть, сладкий? А это что за симпатичный мальчуган?
— Племянник мой, Алекс.
— Здравствуйте, мэм, — сквозь факел выхлопа от виски сказал я.
— Мэм, ну ты слышал, Билл! — засмеялась Тами, плюхнувшись на стул рядом.
— Он городской, что с него взять. Зато вежливый.
— Хороший мальчуган, — она потрепала меня по щеке.
— Генри, налей еще даме!
— Сейчас!
И понеслось. События наутро я помнил урывками. Стаканы, гремящее из динамиков кантри, Билл, поездка домой уже с Тами, дикая скачка на мне… Господи!
Я с трудом разлепил веки. Спальня, где я оказался, была залита утренним солнцем. И я был не один. Тами стояла у окна спиной ко мне в одних трусиках. Вот она натянула бюстгальтер, потянула со стула шортики…
— С добрым утром, зайка! — она повернулась ко мне вполоборота.
— Разве утро может быть добрым? — простонал я. Вот это я вчера нажрался… Голову свело, словно на ней была каска, размером меньше черепа, а во рту словно медведь опорожнился.
— А ты был вчера хорош! — Она подмигнула мне. — Если задержишься, еще повторим.
— Возможно, — ответил я. Неужели я один так набрался? Тами была свежая и совершенно не выглядела разбитой. Фу-у, как от меня разит… Новый аромат «Перегар от Бодунофф».
— Пошли перекусим, — она снова подмигнула мне.
— Неее, — застонал я. При одной только мысли о еде, меня начало выворачивать.
— Да ладно, пошли! — она подошла к кровати, и потянув за руку, помогла подняться.
Я натянул свои вещи с пятого раза, то путаясь в вывернутых рукавах, то не попадая в штанины. Наконец мне это удалось, и я, держась за стену, потащился в кухню.
— А, вот и ты! — радостно приветствовал меня Билл, ставя передо мной тарелку со здоровым куском мяса.
— Есть что попить? — простонал я.
— А как же, — Билл открыл холодильник и вытащил оттуда сикс-пак холодного «Лон стар».
— Мне тоже, — заявила Тами, орудующая ножом и вилкой с таким же стейком.
— Ну как он тебе? — спросил у нее Билл.
— Наш человек. Натурал. Умучал меня за ночь. А хрен у него как монумент Вашингтону, — Тами отправила кусок мяса в рот, и повернула ключ на банке.
Я приложил ледяную, истекающую конденсатом банку к своей больной голове. Потом не выдержал, сорвал кольцо и выхлебал ее в два глотка. Вроде слегка полегчало. Я потянулся за второй.
— Ты жуй, жуй. У нас еще дела сегодня есть.
Тами прикончила свой стейк, допила пиво, и сделала нам ручкой.
— Ну все, мальчики, я пошла!
— Хорошая баба, только слаба на передок, — сказал Билл через пару минут после того, как она скрылась за дверью. — Хотя ее можно понять, мужа пару лет как похоронила. Вот и старается урвать свой расцвет, чтобы потом вспомнить что было.
— А что замуж не выйдет?
— Когда и за кого? — хмыкнул Билл. — У нее свое ранчо, разводит верховых лошадей, некогда ей. Да и не хочет она никому принадлежать, гордячка.
Я решил не делиться с Биллом своими мыслями по поводу гордых и независимых женщин. А то еще забанит кулаком в лоб.
— Доел? Тарелки в мойку, потом вымоем. Пришел в себя?
— Ну вроде да, — я прислушался к своему организму. Все-таки усиленная биоэнергетика в сочетании с холодным пивом с похмелья творит чудеса.
— Значит так. Ну поскольку я вижу, что ты нормальный мужик, я тебе помогу.
— Уважаю вечные ценности — сиськи и пиво? — ввернул я афоризм из «Сауз Парка».
— Ну примерно так. Значит, по твоему ножу, — он выложил клинок навахо на стол. — Нож не простой, как я уже говорил. Ну а украшения на нем, как сказал наш Индеец — да ты видел его вчера в баре, чернявый такой — из резервации в Аризоне, точнее каньон Антилопы. Для него нож может сказать то же, что для нас с тобой открытая книга. Обещал узнать по своим каналам, кто же такой умный и за что тебя заказал. Причина должна быть, и серьезная, вроде убийства родичей уважаемых членов племени, вроде родственников вождя или еще кого. Просто так на земли белых, тем более так далеко, воинов не посылают. Кому дорогу перешел?
— Не знаю я, — честно сказал я. — То есть теперь-то перешел, замочив двоих, но до этого вообще не с индейцами, ни с их делами не сталкивался.
Ну если конечно не считать безумного трипа по Колумбии и Перу, но где гуарани, а где навахо, тут вообще никакой связи нет.
— Это-то и странно. А конкуренты?
— С этими проще. Вылез один придурок со своим кланом, претендует на тот же кусок, что и моя фирма. Ну вот тут я ему хорошо на мозолях потоптался. Ответка наверняка будет.
