И лишний раз рисковать они не станут, своя шкура как-то роднее. Поэтому когда мы шли зловонными переулками, я уже был начеку. Слишком много туманных перекрестков, слишком часто попадаются отвороты, где можно спрятаться с заточкой в рукаве.
Мы прошли лабиринт насквозь и я уже было обрадовался, что пронесло. Был небольшой шанс, что алчные восьмерки не рискнут со мной связываться. Они ведь даже не знают, сколько батарей осталось у мелкой.
В конце концов они не обязаны поголовно знать меня в лицо, но хотя бы парочка ушлепков-то могла и догадаться. Впрочем, это не моя территория, так что шансов было не много.
Две фигуры перегородили выход из переулка. До улиц сектора рукой подать, но видимо у Слепой Суки сегодня иные планы на нас. Позади послышались шаги и два странных звука. Первый несомненно издал затвор пистолета, досылающий патрон в патронник.
А вот вторым был мерный гул заряжаемого бластера, переведенного в боевой режим. Серьезное вооружение у этих ребят, не удивительно, что они такие самоуверенные. Я-то думал, что опять ножи, да арматура будет.
Но мы все еще живы, а значит они хотят договориться. Видимо, кто-то в этой шайке все же обо мне слышал.
— Добрый вечер, восьмерки, — раздался голос позади нас.
Я даже не стал оборачиваться, разглядывая парочку впереди. Средней комплекции, неприметная одежда, широкие плащи под которыми можно много чего спрятать. Я слышал мерный гул сервоприводов, значит среди них есть и киберы, но вряд ли боевые.
— Восьмой, — произнесла фигура впереди. — Может разрулим все мирно?
— Как например? — спросил я. — Сами себе глотки вскроете?
— Ты нам не интересен. Дохлый инквизитор на его территории доставит проблем. А ему не нужно проблем. И нам не нужно. Никому не надо проблем, да?
— Так все очень просто, — произнес я, прислушиваясь к звукам переулка. — Не пытайтесь сделать инквизитора дохлым, доживете до утра.
— Оставь нам девчонку и все батареи. Сложи оружие и катись в свой район.
— Заманчивое предложение, восьмерка. Только проблема в том, что она тоже инквизитор.
— Вот эта? — я расслушал удивление в голосе говорившего. — Она инквизитор? Что-то вы не сильно похожи.
— Центральный департамент инквизиции, — отчеканила мелкая громким голосом, поднимая бластер на говорившего. На ее руке при этом засветилась инсигния. — Встаньте на колени, сложите руки за головы, деактивировать кибер усилители.
Отчеканила стандартные приказы и замерла со взведенным бластером. Парочка впереди даже не пошевелилась, а двое за спиной вскинули оружие. Внезапно в переулке раздался смех. Похоже ржал тот из ублюдков, что вел диалог.
К нему подключился напарник, а следом и двое за спиной. Элис от такой реакции скукожилась, руки задрожали, а от былой уверенности не осталось и следа. Признаюсь, сам не сдержался и начал смеяться вместе со всеми.
Очень уж забавно и комично она выглядела. Боевой хорек ощерился на бывалых восьмерок, которые таких каждый день режут не задумываясь. Никак не мог унять смех, пробрало так, что аж голова запрокинулась.
Толпа гоготала, а я вдавил кнопку на поясе, активируя антиэфирный купол. Короткая подсечка и малявка с визгом падает рожей в зловонную грязь. Разворачиваясь, прижимаюсь к стене и вскидываю револьвер.
Восьмерки среагировали довольно быстро, но не достаточно. Заряд плазмы разбивается о купол, пуская по нему волну. Пуля выбивает бетонную крошку у меня над ухом. Спускаю курок и мозги восьмерки справа покидают насиженное место.
Второй дергается, пуля попадает ему в грудь. Бросаюсь к противоположной стене, пригибаясь на развороте. Место, где я стоял секунду назад заваливает бетонной крошкой от автоматной очереди. Я почувствовал толчок в районе левой лопатки, но боль еще не дала о себе знать.
Разряжаю барабан в ублюдков впереди. Один из них вскинул пустую руку в мою сторону и из рукава полетели какие-то иглы. Парочка вонзилась в грудь, но я быстро сбил их ладонью. Автоматчик слег после второго выстрела.
Его напарник продолжал пускать иглы в мою сторону, а я продолжал спускать курок. Я не мог разобрать, попадаю или нет, но урод дергался, его рука дрожала, сбивая прицел. Я продолжал спускать курок, но боек бил уже по пробитым капсюлям, издавая жалобные щелчки.
Спустя мгновение, последний противник всем своим весом оперся о стену и начал медленно сползать. Боль в спине напомнила о пуле, застрявшей в моем теле. По груди расползался мороз, не иначе иглы были смазаны какой-то дрянью.
Я с трудом оперся о стену, прислонившись затылком к прохладному бетону. Резкий звук привел меня в чувство. Так звенит старый ржавый сервопривод, а такой гул может издавать лишь нечто длинное и тонкое.
Рефлекторно пригибаюсь. Удар клинка рассекает воздух у меня над головой. Бетонная крошка сыпется за шиворот плаща. Я вижу еще одного ублюдка. Вместо правой руки из рукава у него торчит составной клинок, который он может складывать и раскладывать по своему желанию.
А это уже боевая модификация и явно незаконная. Он дергает рукой, пытаясь вытащить застрявший клинок. Отталкиваюсь ногами и плечом сношу тварину. Мелкий засранец кубарем летит на землю, но быстро вскакивает.
Урод пригнулся, развел руки в стороны. Левая нормальная, значит модификация только в правой. Тело перестает меня слушаться из-за расползающегося яда. Убираю револьвер обратно в кобуру и тянусь к поясу за сывороткой.
— Твою же восьмерочью мать, — произношу я, нащупав лишь пустоту.
Те твари из ангара в девятом районе кололи меня моей же сывороткой. Да и черт с ней. Мой пропитый организм и не такое дерьмо перерабатывал. Соберись, восьмерка, неужели ты решил сдохнуть от клинка какого-то жалкого кибера?
Противник бросается на меня в атаку, размахивая оружием. Я стою по центру переулка, готовясь к нападению. Тварь бьет наотмашь, но я лишь отклоняю корпус. С ужасом вижу, как лезвие клинка разрезает ткань моего плаща.
Ублюдок атакует обратным движением, пытаясь снести мне голову. Но вместо того, чтобы как-то разорвать дистанцию, я пригибаюсь и делаю рывок на сближение. Лезвие проходит над головой, а мой кулак с треском ввинчивается ему в челюсть.
Мелкого засранца впечатывает в стену, но мне этого мало. От былой вялости не осталось и следа, теперь меня переполняла самая настоящая злость.
Я хватаю ублюдка за голову, оттягиваю ее и впечатываю урода харей в стену. Но не со всей силы, он не должен так легко отделаться. Эта тварь должна страдать перед смертью.
— Ты хоть знаешь, — ору я, впечатывая его еще раз. — Как тяжело в восьмом секторе, — удар. — Найти нормальный плащ, — удар. — С аквастойким, — удар. — Покрытием! Мразь.
Бью его башкой о стену еще раз и наконец понимаю, что вся рука заляпана чем-то липким. От головы восьмерки осталась примерно половина, остальное уже вытекало из вмятины в стене. С отвращением отпускаю голову, позволяя телу мешком осесть на землю.
Разворачиваюсь и иду вглубь переулка. Оттуда слышатся стоны и какой-то лязг. Оглядываю тело одного из нападавших. Поднимаю бластер и верчу оружие в руках. Разумеется, никакой это не плазматический пистолет.
Кто-то взял старый огнестрел, вытащил из него ударно-спусковой механизм, расточил ствол и всунул ускоритель для плазмы. Кустарная работа, к тому же сделанная отвратно. Вытащил батарею. В отличие от той, что я отдал восьмерке, эта даже не светилась. Просто густая прозрачная жижа.
— Еще и зарядил каким-то дерьмом, — проворчал я.
Но батарею все же в карман сунул. Проверил карманы, достал оттуда запасную и несколько ампул с эфиром. Все трофеи перекочевали в подсумок. Встал и пошел на звуки. Его подельник лежал на боку, харкая кровью. Пуля явно пробила легкое.
Я видел, как кретин пытается справиться с пистолетом. Затвор намертво остался в крайнем заднем положении после выстрела.
— Следить надо за оружием, восьмерка, — сказал я, приближаясь. — тогда и клинить не будет. Кто вообще в восьмом секторе пистолетами пользуется? Ушлепок.
