В конце концов, далеко не все можно сжечь или переработать. А мусор и дерьмо со всего Альтаира несется непосредственно в восьмой сектор. Но это тупик и его конечная станция. Еще лет десять и мы сможем возвести еще одну стену, но уже из засохшего говна и ржавого железа. Правда, пока что получается лишь смердящая пирамида большой свалки.
Мы сейчас приближались к центральной башне, но так далеко углубляться я не стал. Не было необходимости. Большая территория вокруг башни огорожена и попасть внутрь не так уж и просто даже мне.
Дойдя до нужной улицы, свернул в узкую подворотню. Дальше мы шли переулками, периодически шагая по зловонным лужицам какого-то дерьма. Да, уборщики сюда не часто добираются.
Воняло настолько мерзко, что даже мне пришлось закрыть лицо рукавом. Через пару минут такой прогулки глаза начали слезиться. Мелкая вообще чихала и кряхтела без остановки. Но не ныла и не жаловалась.
Выйдя из очередного переулка, мы уперлись в широкие ворота старого железного ангара. Вроде бы раньше это был какой-то большой склад. Уж не знаю, что тут хранили, но места внутри на целый самолет хватит.
У ворот дежурило несколько не самых дружелюбных мордоворотов. Я знал, что в окнах соседних зданий на меня смотрят их друзья. Но ссориться с ними не собирался, так что все путем.
— Оружие в ящик, восьмерка, — произнес бугай с шипастой битой в руках. Я оглядел гвозди, торчащие из нее и отметил наличие свежей крови. — Плащ снимай, пацана тоже касается.
Я поднял руку, позволяя инсигнии проявиться под кожей. Кивнул на Элис, мол она со мной. Затем молча достал из кармана ампулу с эфиром и протянул ее охраннику.
— По какому делу? — проворчал тот, забирая эфир.
— Не твое восьмерочье дело, — ответил я, но без всякой злобы.
— Правила знаешь, так что не буянь, — ответил он через пару секунд. — Пацан тоже пускай платит. Правила для всех одинаковы.
— Не для всех, — ответил я, доставая вторую ампулу. — И не все.
— За вход платят все, — ответил детина. — И скажи спасибо сам знаешь кому, что не ввели дополнительную плату за оружие.
— Скажи спасибо, что все еще можешь разговаривать, — ответил я. — Сам знаешь кому.
Мелкая весь этот диалог стояла молча, уставившись в землю и лишь иногда приподнимала голову. Быстро учится, либо привыкла к приказам. В любом случае хорошо. Для меня, разумеется.
Мы вошли внутрь ангара. Высоко под потолком горели желтые лампы, освещая пространство рассеянным светом. Ряды открытых контейнеров в обе стороны. В каждом из них по несколько человек. Множество восьмерок бродило между контейнерами, крутя головами. Общий шум и гомон оглушал.
— Добро пожаловать в товарные ряды, младший инквизитор Симонс, — произнес я тихо. — Место, где можно достать все, что угодно. Начиная от донорских органов, заканчивая незаконными кибер-модификациями.
— Это что, — прошептала она. — Черный рынок?
— Чернее некуда, уж поверь. Вопросы потом. Сейчас у нас есть дела.
Мы прошли немного прямо и свернули в один из рядов. Торгаши голосили, зазывая клиентов, восьмерки жались и скакали глазами по прилавкам. Контейнеры пестрили всевозможными товарами, импровизированные вывески из листов железа зазывали, предлагали, манили.
Местная мелкая шушера сновала между рядами, предлагая купить, продать, обменять, выиграть в беспроигрышной лотерее и все в таком духе. Но чаще всего они пытались подрезать, обокрасть, выхватить и незаметно раствориться в толпе.
Мы шли мимо контейнеров с разными железяками и кибер-модами. Мимо подсвеченных диодными лампами витрин с заплесневелыми пищевыми брикетами. Мимо лавочек у которых не было ни названий, ни товаров.
Потому что в товарных рядах тоже есть свои правила. И одно из них гласит: не держи человеческие органы на виду у всех. Не вынимай мясо из герметичных ящиков. Не привлекай Ночных тварей.
Мы брели мимо прилавков, игнорировали призывы, которые иногда громко разносились от очередных контейнеров. А иногда раздавались шепотом прямо над ухом. Торгаши и их заводилы мгновенно прилипали к покупателем и так же быстро переключались на следующих.
— Добрых дел мастер, — окликнул я неприметного мужика, что стоял, прислонившись к внутренней стене контейнера. — Знакомься, Элис. Это добрых дел мастер. Он может достать в восьмом секторе любую дурь, начиная от безобидной травки, заканчивая самым убойным синтетическим дерьмом. Раскачает любую вечеринку.
— Да чтоб тебя со стены обоссали, восьмерка, — сплюнул мастер. — Чего орешь так? Не видишь, у меня честный бизнес.
Мы оглядели коробки и импровизированные стеллажи, забитые всяким хламом. Грязная одежда вперемешку с зубными щетками в таком же состоянии. Ржавые запчасти то ли для киберов, то ли для древних автомобилей. Фильтры, явно уже отработавшие свое, какие-то лампочки, болты с шурупами, да железяки. Хлам, одним словом.
— Ты мне зубы не заговаривай, восьмерка.
— За дозой пришел? — спросил он, косясь на мелкую.
— Нет, за поставщиком, — я вытащил из кармана сверток и протянул парню. — И еще нужна информация. О пропавшем черном ящике.
Добрых дел мастер аккуратно развернул платок и вгляделся в розоватый порошок. Задумчиво поводил в нем пальцем и вернул обратно.
— Инфой не торгую. Розовую дрянь впервые вижу.
— Не гони, восьмерка, — ответил я. — Эта дурь вышибает мозги на раз два. Она минимум сутки в секторе. И ты хочешь сказать, что такое счастье прошло мимо тебя? Элис, пистолет дай свой.
На этих словах добрых дел мастер немного напрягся и принялся озираться по сторонам. Но я просто взял служебный пистолет, вытащил из него цилиндр батареи и вернул оружие девчонке.
— Плазма, — цилиндр встал на стойку. Стекло капсулы мерно светилось синим. — Боевая концентрация, полный заряд.
— Я же сказал, что не знаю, — глаза мастера жадно смотрели на батарею. Еще немного и слюна потечет. — Ни про порошок, ни про какой-то там ящик.
— Так может ты метнешься по-быстрому к своим дружкам и приведешь мне того, кто знает? Половина батареи твоя.
— Сейчас сделаю. Мусорщик должен что-то знать. Да, он что-то такое говорил, припоминаю, — его рука потянулась к цилиндру на стойке.
Я легонько хлопнул его по запястью. Добрых дел мастер скривился и заскулил от боли. Взяв батарею, положил ее к себе в карман.
— Сначала информация, потом оплата. И пошевеливайся. За такую цену я могу тут пару рядов разговорить. Но пришел к тебе по старой дружбе.
— Я сейчас, — произнес мастер, держась за запястье. — Он где-то тут был.
Торгаш исчез и после этого Элис наконец повернулась ко мне. Выжидательно посмотрела несколько секунд и все же спросила.
— Восьмой?
— Не сейчас. Вопросы будешь задавать потом.
Насупилась, скрестила руки на груди, но продолжать разговор не стала. Вскоре вернулся мастер, таща под руку какого-то совсем уж тощего парня. Судя по вспухшим венам зеленоватого оттенка, паренек не прочь иногда закинуться разбавленным эфиром.
Выглядел он мягко говоря паршиво. Мутный взгляд гуляет из стороны в сторону. Всего трясет. На лицо все признаки ломки, но если приглядеться к цвету вен, то становится ясно. Парень не жилец и вопрос времени, когда очередная доза его убьет.
— Вот, восьмерка. Билл мусорщик видел эту дрянь. Расскажи ему, что сегодня говорил мне, — затем мастер снова обернулся к нам с Элис, — наркоша сегодня приходил ко мне. Искал эту розовую дрянь.
— Что ты о ней знаешь? — спросил я мусорщика. — Уже видел такую?
— Видел, — быстро закивал он. — Видел и пробовал. На той неделе. Или вчера. Да, наверное вчера. Приехал какой-то тип в костюме. Весь из себя такой. К нам прям на мусорку. Перетер с нашим старшим о чем-то, а к вечеру ко мне малой подкатил, притащил порох розовый.
— Они так наркоту называют, — пояснил добрых дел мастер. — А малой, это какая-то новенькая восьмерка на свалке.
— Да, да, — закивал Билл так, что казалось у него голова сейчас оторвется. — Подкатил, дал порох. Я таких кайфовых приходов в жизни не ловил, братишка. Клянусь восьмерочьей матерью, это лучшее, что случалось со мной. У тебя же есть еще, да? Поделишься?
