А что с камерами?
— Я всё проверил, — оживился Федя. — Там полный ажур. У входа, рядом с лестницей и ещё в какой-то комнате, где особо важные дела хранились. И две камеры на окна направлены. А там решётки.
— Хрен с ними, с решётками, — отмахнулся я. — Как ты провёл дубля по лестнице? Вы стопудово попали бы в кадр.
Оружейник самодовольно усмехнулся:
— А вот и нет. Я протащил его наверх через многомерность.
— Телепортнул?
— Вроде того.
— Ты ж локацию не знаешь.
— От балды, Серёга. Просто перебросил чувака на три метра вверх.
— И вы ни во что не врезались?
— Измерения! — Фёдор наставительно поднял к потолку толстый палец. — Я могу корректировать точку выхода.
Я обдумал услышанное.
Похоже, у инквизиторов есть некие охранные системы. И они сработали, когда проекция полезла, куда не надо. Но ведь любой сотрудник консистории, имеющий доступ к документации в архивах, может запустить эти механизмы. И всякий раз святоши будут дёргаться по малейшему поводу? Сильно сомневаюсь. Мы облажались на проверке «свой-чужой». Есть некие встроенные идентификаторы, которые установлены в ячейках с бумагами.
— Федя, — я пристально посмотрел на мальца. — А ты не видел ничего интересного на самих ящиках? Предупреждения, обозначения, неизвестные символы?
Оружейник напрягся, вспоминая.
— Что-то было.
— Давай поточнее.
— Красный овал. Он светился… и к нему протянулись тонкие нити, тоже красные.
Дактилоскопия? Рановато для подобных технологий, как по мне. Все эти биометрические сличения не могли появиться в далёком семьдесят восьмом… С другой стороны, мало ли что здесь наизобретали. Инквизиторы одной рукой запрещают, а другой накладывают себе в карман. Даже ПК у них есть для внутреннего пользования. Не удивлюсь, если и огнестрел применяют на задержаниях.
— Дерьмо, — выругался я сквозь зубы. — Ладно, чего уж там. Надеюсь их ясновидцы не умеют вычислять проекции.
Мальчишка понуро молчал.
— Да ты не виноват, — я хлопнул приунывшего Федю по плечу. — Кто ж знал, что они там всякого… напихали. Это непредсказуемо.
— Вполне предсказуемо, — по-взрослому ответил сосед. — Это же инквизиторы. Мы должны были понимать, что у них куча секретов.
— Забей, — я выпрямился. — Если начнутся проблемы, свалим из Фазиса. Вряд ли они такие всесильные, как все привыкли думать.
— Надеюсь, — еле слышно произнёс пацан.
* * *
От карточек я сразу избавился, спалив их к хренам собачьим. После этого заперся в своей комнате и начал перебирать бумаги в папках. Довольно быстро я понял, что досье идентичны, просто оригинал хранился в консистории, а копия — у семинаристов. Дублирующее досье я тоже отправил в топку и сосредоточился на изучении основного пакета.
Святоши укомплектовали папку всем, до чего смогли дотянуться. Копия свидетельства о рождении, сертификат об одарённости, заявление в гимназию, выписка из карты губернского целителя, справка о прикреплении меня к ПСП, всевозможные запросы и официальные ответы, заверенные печатями. Плюс моя подробная биография. И характеристика от директора Андерсона. И пометка о том, что в ПСП я не появляюсь с такого-то числа. И ещё много всякого-разного.
Я, разумеется, начал с биографии. Там везде стояли пометки в духе «см. прил. 1» или «квитанция прилагается». У инквизиторов было всё, включая табель с моими оценками, краткие характеристики от отдельных педагогов, отчёты о проведённых на арене поединках, запросы в полицию, сведения о приводах. И даже отметка о наличии счёта в банке Ганзы. Сказать, что досье было подробным — это ничего не сказать.
Родился мой носитель не в Фазисе, как следовало ожидать. Моя родина, чтоб вы понимали, находится за Уралом, это крохотный городок с названием, которое мне ничего не говорит. Сергей Иванов — бастард, от которого отец открестился почти сразу же. Мать получила компенсационные выплаты, такое в РИ бывает часто, и по договорённости вынуждена была переехать в Фазис. Здесь мы прожили пять лет на съёмной квартире, а потом мама исчезла. Полиция провела расследование, но не смогла найти женщину. Меня передали временному опекуну, который зарабатывал на государственных пособиях. В Фазисе вы не встретите ни одного интерната. Дети воспитываются родственниками или такими вот опекунами, которые нередко набирают себе по пять-шесть ребятишек и жируют за их счёт. Если кто-то сбежал или был похищен, он становится беспризорником и приписывается к одному из находящихся поблизости ПСП. Это мне рассказала Джан, когда я выбрался на кухню за чаем.
Исходя из отчётов полиции, я сбежал.
Дальше — веселее.
Несколько месяцев я скитался по городу, затем меня выловили в ходе плановой операции по борьбе с бродяжничеством и передали в ведомство ПСП. Ещё через полгода туда заявился контролёр из Дома Эфы, в обязанности которого входило обнаружение потенциальных одарённых. Мониторинг затрагивает школы, детские сады, ПСП и опекунские ячейки. У контролёров свои методы вычисления носителей Дара, о которых они не распространяются. И да, как только ребёнок становится претендентом, ему автоматически выдают жетон самостоятельности. Вот только меня ещё обязали отучиться положенные девять лет в базовой школе для простолюдинов, а затем перевели в гимназию Эфы.
Наверное, таких судеб в империи пруд пруди.
Вот только в моём случае были нюансы.
Во-первых, контролёр выявил предрасположенность к… ускорению метаболизма. Аномальному ускорению, как отмечено в досье. То бишь, после перехода из нулевого ранга в первый я мог стать сверхбойцом, организм которого не изнашивается. Вероятность рождения такого ребёнка даже среди аристократов… крайне низкая. Запредельно низкая. Во-вторых, я не использовал свой потенциал, а вместо этого обрёл совершенно неожиданный Дар, аналогов которому не было как в РИ, так и в других странах. Возможно, я уникален, но это не точно.
Третий пункт…
Ну, это вишенка на торте.
В документах ведь было указано, кто мой отец.
Князья Апраксины примкнули к Дому Медведя почти столетие назад. Они здорово поднялись. Не до самой верхушки, конечно, но почти. Родовая способность, как легко предположить, связана с ускорением метаболизма. Действующий глава Рода, Дмитрий Апраксин, достиг максимального третьего ранга и входил в число немногих мет, обошедших биологические ограничения по износу тела. Таких людей в империи можно пересчитать по пальцам одной руки.
Из документов следовало, что за Уралом у Апраксиных была усадьба, в которую они приезжали раз в год. Около шестнадцати лет назад князь познакомился с матерью моего предшественника и… итогом их связи был я. К слову, бастардов у князя хватало, но все они были непризнанными. Во всех случаях Его Высочество действовал одинаково. Откупался от матерей, ссылал их куда подальше и принуждал к тому, чтобы фамилии никак не указывали на родство с настоящим отцом. Подозреваю, что моё отчество взято с потолка — никаких «Петров» у нас в семье не было.
В досье имелись ссылки на других внебрачных детей Рода Апраксиных, но это другие папки из архива консистории, которые были не нужны от слова совсем.
Отложив бумаги, я крепко задумался.
Инквизиция была осведомлена слишком хорошо. Не знаю, что у них за каналы, но сам собой напрашивается вывод: я имею дело с мощнейшей спецслужбой, которая умеет добывать любую информацию. Сделанные инквизиторами пометки указывали на то, что их заинтересовала именно моя способность видеть и проходить сквозь стены, а не потенциал меты. Который, к слову, так и не раскрылся. Думаю, контролёр Эфы в своё время увидел этот потенциал, что и привело меня в клановую гимназию.
Могу ли я претендовать на титул и привилегии отца?
Об этом даже думать смешно. По документам Сергей Иванов — пустое место. Мог бы я в теории шантажировать этого человека, вымогая деньги за своё молчание? Огласка наверняка ударила бы по репутации главы Рода, но вряд ли катастрофично. Поэтому охотиться за мной не будут, да и потеря памяти в досье отражена. Вот выписка, сделанная Юлей в день моего вселения. Точнее, копия выписки.
Повторно пробежавшись глазами по своей биографии, я запомнил ключевые моменты. Место рождения, старые адреса, фамилии матери и моего временного опекуна.
Все бумаги я сжёг в камине, созданном Бродягой по запросу. Пепел развеял по ветру. Камин тотчас отменил, поскольку в комплекс было протянуто центральное отопление.
Остаток вечера я посвятил занятиям.
Много физухи, отработка вращений кусаригамы, шесты и двуручный меч. Тоже надо, мало ли. Никто не отменял дуэлей с использованием этого типа оружия, которым я пользовался нечасто и в былые времена. Следующее воскресенье я планирую посвятить стрельбе с выездом на природу, а для этого нужны патроны. Их мне Федя будет усиленно генерировать в течение недели.
Уснул я с чистой совестью.
Даже уроки были сделаны.
* * *
Трамвай неспешно катился по старым кварталам, объединившим, казалось, все
