Корабли нам встречались, и надо сказать только у побережья и в немалом количестве. Кстати, таких больших флотилий мы больше не видели, максимум семь кораблей было, правда, такие же лоханки, как и у нас, но зато настоящие парусники, а не как у нас с косыми парусами. С такими парусами конечно можно идти круто к ветру, но вот о скорости можно только мечтать. Жаль, тот фрегат капитана-франка прибрать не получилось. Он то ли почувствовал что, то ли действительно торопился, но однажды утром выйдя на палубу, я обнаружил, что фрегата на месте стоянки не было. Вот так и порушились мои планы взять с собой ещё десятка три крестьянских семей.
Кроме всего прочего Балтика и проливы дали командам и капитанам тот уникальный опыт, что мог пригодиться в будущем. Трижды к нам направлялись военные корабли, только однажды это было сразу два боевых военных корабля, но когда к ним на встречу вышло сразу четыре оппонента и окутались дымом холостых выстрелов из корабельных пушек, все капитаны военных кораблей предпочитали молча ретироваться. То есть наше плаванье с агрессивной защитой давало понять, что тактика была выбрана правильная.
К тому же это были не все мои планы. Кораблей много, если встретится англичанин, возьму его на абордаж. Без всяких сомнений и терзаний. Мне нужны были корабли, а нагличане неплохие корабелы. Так что будем расширяться. Именно поэтому я шёл с таким перегрузом. Вон, к трём судам были привязаны большие рыбачьи баркасы с высокими бортами, так даже в них кроме пары матросов находились по две крестьянские семьи. Я же говорю, шли с перегрузом. Я не имею ввиду что с двойным, но места реально не хватало. Однако брал я столько народу с планами в будущем.
Скажу честно с теми пассажирами, что были с нами, на тех кораблях, которые были в наличии, Атлантику нам не переплыть. Просто много ртов, вода уходила просто бешено, так что нам волей неволей придётся брать на абордаж корабли для увеличения транспортных средств и шансов пересечь океан. Правда скажу честно, именно это я и планировал делать, когда брал с перегрузом людей.
Особы проблем с плаваньем не было, только технические, но это в основном из-за отсутствия опыта у команд и капитанов, но со временем разных ошибок становилось меньше. Так что пока они справлялись. Сложнее было с крестьянами и рабочими, будущими горожанами. Они знали, что их везут на новую богатую землю, и знали, что плыть требуется долго. Но в их понимание долго это несколько недель, а никак не несколько месяцев. Так что пришлось искать им занятие.
На эту проблему мне указал Корнилов, говорил, что от безделья могут быть беспорядки, да я и сам это знал, так что пришлось выдумывать для пассажиров работу, чтобы занять их время и не давать думать о мирском. То есть паниковать. Мужиков в основном определили к вёдрам и тяжелой корабельной работе, команды от этого были только рады. Корабли текли, не помогла даже обшивка из меди. Текли не сильно, но черпать воду из трюма приходилось часто. Вот они два раза в день вставали в веретеницу и передавали друг дружке брезентовые вёдра. Но эта работа по часу два раза в день и не могла их надолго занять. Пришлось искать и другую работу, как для них, так и для женщин и надо сказать вездессущих детишек. Действительно везде ссали пока их не приучили к туалету розгами.
Проблему работ как для мужиков и женщин решили капитаны кораблей, на борту всегда хватало мелкой судовой работы, так что заняты были все. А если работы не было, её придумывали. Мои подчинённые, я бы сказал правильнее, вассалы, знали что делать, а с моими подробными объяснениями, что будет, когда пассажиры запаникуют, очень ответственно подошли к делу занять их работой. Так что эта неделя пролетела для наших пассажиров как один день. У многих оказалась морская болезнь, вот для них эта неделя прошла как один месяц. Но и они тоже со временем пообвыкли.
— Датский пролив впереди, — сообщил я стоявшему рядом Немцову, на которого и было возложено общее командование флотилии. Я же был главным и честно сказать единственным штурманом, хотя на это дело активно учились и практиковались четверо пареньков, будущих штурманов.
— Рядом с берегом пойдём?
— Нет, — покачал я головой, посмотрев на закат. — Темнеет. Ложимся в дрейф и пережидаем ночь. Сейчас идти опасно, это не в Балтике, там было легче. В Атлантике будет так же, идти будем и днём и ночью, как мы это делали, выйдя из устья Невы.
— Вода у нас подходит к концу, пора набирать её.
— М-да, расход куда больше чем я думал, хотя мы и ввели систему жесткого контроля за расходом воды, — опустив подзорную трубу, задумчиво пожевал я губами. — Федор, ты пока занимайся своими обязанностями, отдай приказ на ночёвку. Только не как в прошлый раз. Снова ремонтировать на ходу нос 'Лилии' нет ни желания, ни времени, и так пробоину заделали кое-как. Пройдем проливы, надо будет серьезно заняться её ремонтом.
— Сейчас уже появились умения, опыт как ты говоришь. Справятся, — уверенно ответил Немцов, и коротко кивнув направился на корму отдавать требуемые приказы, я же посмотрев ему вслед, с щелчком сложил трубу, и убрав её в чехол на ремне, направился к трюму. Нужно посмотреть, сколько воды осталось, и прикинуть, сколько мы сможем проплыть по океану с полными запасами с тем количества народу, сколько находится на кораблях.
Один я не полез, прихватил помощника капитана, который отвечал за воду и продовольствие, а так же за их распределение. Тот тоже один не полез, а кликнул двух отдыхающих у борта крестьян, парней лет двадцати пяти на вид. У одного как раз на коленях играла малышка лет трёх. Те без разговоров встали, отец передал ребёнка подскочившей матери и они последовали за нами.
В течение часа при свете масленого фонаря мы ворочали бочки. Выяснилось, что в двух оказалась подпорченная вода, в неё попала трюмная вода.
Под конец одна из бочек, что была с меня размером, сорвалась с подпорок на крутой волне, мы лежали в дрейфе, и прокатилась по ноге одного из крестьян, отца той малышки. Раздался хруст костей и сдавленный стон. Парень смог сдержать крик.
Первым делом мы втроём, я тоже не чурался тяжёлой и грязной работы, за что был уважаем не только вассалами но и простыми крестьянами и рабочими, вернули бочку на место, чтобы она не успела натворить разрушения куда более страшные чем раздавленная нога.
После этого я склонился над бледным парнем и наложил на его ногу свои руки. Ефрем, помощник капитана был со мной давно, я его ещё в Новгороде подобрал, так что мои действия его не удивили, хотя смотрел он и с интересом, а вот оба крестьянина были не просто шокированы тем заживлением, что произошло на их глазах, они буквально благоговейно смотрели на меня. Парни не могли не заметить то свечение, что исходило от моих рук.
