— Девушка, Вы случайно пива не обпились вчера. Какой Иван Грозный, какой шестнадцатый век?
— А ты сам посмотри внимательно вокруг. Асфальта на дороге нет? Нет. Машин вокруг нет? Нет. Дети радуются, что нас вешать скоро будут? Радуются. В наше время такое не возможно.
— Ты что хочешь сказать, что мы каким-то непонятным образом оказались в шестнадцатом веке? Как это могло произойти? Да нет, чушь, полный бред.
— Бред не бред, а факты налицо.
— Какие факты Вера? То, что асфальта нет, так далеко не в каждой Российской деревне есть асфальт.
— Но спать мы ложились не в какой-то деревне, а в городе Александрове.
— Так нас вполне могли сонных куда-нибудь перевезти. Старуха явно чего-то подмешала в наливку.
— Могли, — согласилась Вероника, — но не перевозили.
— Почему ты так в этом уверена?
— А люди? Они все одеты по той моде. А вот эти стрельцы?
— Кино снимают.
— Если бы снимали, как ты выразился кино, то вокруг, по крайней мере, были бы кинокамеры и софиты. Я уже не говорю о режиссёрах, ассистентах, актёрах не занятых в данной сцене и тому подобном.
— Ладно, чего гадать, видимо недолго нам осталось, сейчас доставят куда следовало и всё разъяснится само собой.
Они действительно уже пересекли мост и вошли на территорию крепости. Здесь на территории виднелись каменные постройки, это были храм и ещё несколько домов, скорее всего знатных людей. Все здания, построенные из белого камня, украшала искусная резьба. Один их храмов, расположенный в некотором отдалении от главного входа в крепость, имел множественные пристройки и в отличие от всех остальных оказался двухцветным. В нём белый камень соседствовал с ярким, красным кирпичом. Двор крепости в отличие от улиц за крепостной стеной оказался вымощенным камнями, на которых, то там, то тут встречались следы крови. Создавалось впечатление, что здесь не так давно прошла битва, но вот кроме пятен крови, на что не свидетельствовало о бое.
Отряд, окружавший телегу, остановился перед одним из храмов, небольшим, стоявшим возле самого входа в крепость. Стрельцы построились в одну шеренгу, за телегой, один из них вышел вперёд, навстречу спускающемуся с крыльца человеку, невысокого роста, богато одетому. Его голову украшала пышная рыжая шевелюра, лицо, как и у всех вокруг, поросло бородой, правда аккуратно подстриженной.
— Кого, это ты притащил сегодня, Григорий, — обратился он к вышедшему вперёд стрельцу, — никак Сильвестр опять постарался, антихристей выловил, и где он только таких находит?
— Верно, твоё слово, государь, Сильвестрова работа. Куда их прикажешь?
— Да средь них, никак баба одна? — Пригляделся тот к лежавшей на телеге Веронике.
— Точно, баба.
— Ну и бес с нею, кинь их пока в подвалы, а там разберёмся, не до них мне пока.
— Твоя воля, государь. По што стоите остолопы, — развернулся командир отряда к своему воинству. — Слыхали, что велено? Таите обоих в подвал, да клеть там присмотрите свободную.
Ещё не закончил командир свою речь, а служивые уже кинулись исполнять приказание, они схвати Алексея с Вероникой и поволокли к другому зданию, там явно виднелись мощные решётчатые двери, ведущие в подвал, возле которых стоял постовой.
Спускались долго, по крутой каменной лестнице, сводчатые потолки не предвещали ничего хорошего. Тюрьма, в которой предстояло провести остаток жизни, не внушала надежд на побег. Мощные кованые двери, разделяли помещения, освещённые только лишь факелами, потом потянулся коридор с множеством камер. Их подвели к одной из них, постовой, а он оказался один на всю тюрьму, именно тот, что стоял у дверей на улице, открыл камеры и Алексея с Вероникой, особо не заботясь про их целостность, бросили вовнутрь на сырой каменный пол.
— Сава, — развяжи их, приказал командир отряда.
— Может не стоит?
— Делай что говорят, пёс, иначе рядом окажешься! — Пригрозил начальник, и стрелец тут же кинулся разрезать ремни на руках Алексея, потом уже освободил Веронику.
Двери захлопнулись, заскрежетал тяжёлый засов, после чего клацнул замок. Всё мир и жизнь остались там снаружи, здесь, в этом помещении явно пахло смертью.
— Так, — протянул Алексей, поднимаясь на ноги и разминая руки, — не весёлая перспектива. В таких казематах сидеть ещё не доводилось, да ничего и из такого положения должен быть выход.
— Выход? Какой выход, ты в своём уме Мещеряков? Мы неизвестно где, глубоко под землёй, в каменном мешке и вокруг творится чёрт знает что. Ты или псих, или полоумный, коль говоришь про выход. Нет у нас никакого выхода, смерть, вот наш выход, и наше счастье, если эта смерть наступит быстро!
Вероника кричала всё громче и громче, о потом нервы не выдержали и она разрыдалась.
— Почему и ради чего я должна умирать? Какое право они имели вновь меня отправить на явную смерть?
Она сидела на каменном полу и рыдала, Алексей подошёл сел рядом, обнял девушку, поглаживая по голове и успокаивая.
— Тихо, тихо девочка, не надо не плач. Слезами горю не поможешь. Выход он ведь всегда есть, из любой ситуации, только не каждый его найти может, а мы с тобой должны найти, просто обязаны. Вот вспомни, мы же нашли выход из тех пещер, а тоже казалось, всё смерть и ни кто на могилку даже не придёт. А мы с тобой назло всем вышли и живы остались. Вот и сейчас найдём, обязательно найдём.
Вдруг в углу послышался какой-то шорох, за которым последовал стон.
— Кто здесь? — Встрепенулась Вероника.
Алексей поднялся, в углу камеры горела лампадка, совсем маленькая она освещала, лишь метр вокруг себя. Мещеряков взял её и направился в тот угол, откуда слышались звуки. На небольшой куче перепрелой соломы лежал человек. В лохмотьях, которые только лишь слегка прикрывали тело, трудно было определить, какую он носил когда-то одежду. Тело с множественными следами пыток представляло собой сплошную рану. По сути это уже был и не человек, а так, кусок мяса, доживающий здесь последние часы. Алексей приподнял голову сокамерника, попытался рассмотреть его лицо.
— Вы кто? — Спросила Вероника.
— Свои, — чуть слышно прошептал тот, глядя на девушку широко раскрытыми глазами, — пить.
Мещеряков осветил вокруг и увидел в углу деревянную кружку, ней оказалась вода.
— На, брат, попей, — поднёс он кружку к губам товарища. Тот сделал несколько небольших глотков, откинулся на руку Алексея и начал внимательно рассматривать Веронику.
— Антипова, — на его губах появилось подобие улыбки, — ты всё такая же красивая.
— Ты кто? — Повторила свой вопрос девушка.
