Пристально смотрят, изучающе.
«…Шея — их слабое место…»
Он неловко вытащил нож, взял его двумя руками, упер рукоятью в живот, выставив лезвие перед собой.
Фигуры медленно на него двинулись.
И тогда Яр тихонько запищал — словно придавленный ногой сибер-пылесос.
«…Шея — их слабое место…»
Он понял, что выдал себя. Осознал, что у него был шанс на спасение: надо было тихо отступить, незаметно уйти, притвориться слепым, незрячим.
Но теперь поздно.
Теперь уже поздно!
Фигуры были выше его. У них не было лиц, он не мог различить у них ни рук, ни ног, ни головы. Какая уж тут шея?
Яр спиной и ягодицами уперся в стену. Дальше отступать было некуда.
И тогда он вспомнил, как Алета учила его медитации, — и задышал глубоко, размеренно, пытаясь подняться над своим телом, осмотреться с высоты. Он представил, что он — это не он, а загнанный в угол Гнат. Он перехватил нож, взял его той особенной хищной хваткой, что подсмотрел у Гната. Он согнул ноги в коленях, опустил голову.
«…Шея — их слабое место…»
На какую-то секунду он поверил, что его здесь нет. Что он просто наблюдатель, зритель.
Он увидел, как оскалившийся Гнат кинулся на одну из фигур.
И почувствовал, как нож вспарывает плотный плащ, который вроде бы и не плащ совсем; ощутил, как страшно погружается в плоть острое лезвие и на пальцы плещет обжигающая кровь.
Он закричал.
Не было здесь никакого Гната.
Нож был в его руке. Это он — Яр Сладин тридцати восьми лет от роду — убил черную фигуру.
А спустя мгновение и вторую.
* * *
Он плохо помнил, как очутился дома. В памяти остались лишь мутные наслаивающиеся картинки: мрачные лестничные пролеты; шарахнувшийся в сторону прохожий; парковка такси, словно кровью залитая красным светом; салон мобиля — и спина черного призрака, сидящего на переднем сиденье.
Убил ли он еще кого?
Яр не мог вспомнить.
Полночи провел он на диване в гостиной, скорчившись и трясясь. А решившись подняться, обнаружил, что входная дверь заставлена мебелью, а все окна закрыты портьерами и завешаны простынями.
Он не помнил, когда сделал это.
С замиранием сердца подкрался Яр к окну и выглянул на улицу. Он догадывался, что откроется ему внизу. Но, тем не менее, увиденное его потрясло.
Черные фигуры сторожили дом. Их было никак не меньше десятка. И их прибывало.
Яр заметался по квартире.
Что же делать? Вызвать правохранителей? Но они знают о его галлюцинациях, они не отнесутся к нему серьезно, они не сумеют его защитить. Максимум, что они сделают, это направят в клинику. А туда нельзя. Там невозможно запереть двери, там невозможно спрятаться от невидимок.
О Господи! А если тело Алеты уже обнаружено?!
И тот прохожий расскажет стражам порядка о несущемся на него взъерошенном страшном человеке, и вездесущие камеры покажут его бегство с окровавленным ножом в руке.
Его обвинят в убийстве жены.
Его признают сумасшедшим.
Может быть, стражи уже мчатся сюда.
Нет, нет, нет! Наверняка тело Алеты пропало, как пропал труп Гната. Черные твари что-то делают с телами, то ли прячут их, то ли уничтожают. Они заметают все следы. Они не хотят быть обнаруженными.
Кто же они такие?! Кто?!
И что теперь делать?!
Спросить совета в сети? Позвонить кому-то? Описать в дневнике случившееся?
Нет, это опять приведет его в больницу. Никто не поверит, как он сам не верил Гнату. Его посчитают сумасшедшим, от него отвернутся, его отправят лечить голову, править мозги.
А что бы сделал Гнат?
Что бы он сделал, оказавшись на моем месте?!
Яр застыл, боясь спугнуть пришедшую в голову мысль.
Да, у Гната был какой-то план. Он с кем-то связывался. Он собирался куда-то идти. Он не просто так прятался здесь, в этой квартире, он чего-то выжидал.
Где его вещи?!
Яр кинулся к полкам. Чехол-книжка лежал там, где его оставила Алета. Яр вывалил на пол все, что было внутри, лихорадочно принялся перебирать бумажные обрывки, с трудом разбирая писанные от руки буквы.
«Сер. очень опасны. Черн. больше всего».
«12 + 5. Скоро выхд».
«Кар. оз. 1245 — в память…»
Яр не понимал, что все это значит, и совал такие записки в карман. Но три мятых грязных листочка он аккуратно отложил в сторону.
«Ларс», — это короткое слово, скорей всего имя, было написано и несколько раз обведено на первом листке.
«Квартал 40, (Кардинал), Ларс». — Это было на втором бумажном лоскуте.
«Ларс назвал их хурбами», — можно было разобрать в третьей записке.
— Ларс, — негромко проговорил Яр. — Если я правильно понял, мне просто необходимо как-то тебя найти.
Он встал, опять выглянул в окно. Черных фигур стало заметно больше.
— Хурбы, — сказал им Яр. — Вот, значит, вы кто.
Ему сделалось чуточку спокойней оттого, что у призраков обнаружилось имя.
Значит, не он один знает об их существовании. Выходит, не только Гнат и Алета сталкивались с ними. Но и другие люди — те, что дали им название.
Хурбы — какое отвратительное хрустящее слово!
Яр заметил, что тени внизу зашевелились. Они собирались вместе, группировались. И медленно перемещались к дому.
Яр наблюдал за ними несколько минут, пытаясь разгадать суть происходящего. Потом до него дошло: хурбы завершили осаду и начали готовиться к нападению.
Сколько же их там? — он уже не мог сосчитать. Темные фигуры сливались — и казалось, что к козырьку подъезда движется плотное облако тьмы.
«Завал из мебели их не остановит, — понял Яр. — И запертая дверь для них не помеха».
И даже нож вряд ли чем поможет.
Нужно бежать. Пока не поздно — бежать из квартиры. Она — ловушка, смертельная западня.
Бежать, бежать немедленно! Только куда?!
* * *
Ник Шимов познакомился со своей новой пассией в чате. Он с некоторыми оговорками подходил под ее представление об идеальном мужчине, она также вполне его устраивала. Их виртуальный роман развивался стремительно, и уже через два дня они сблизились настолько, что Ник нашел возможным пригласить Азу — а именно так звали девушку — к себе домой. Та, конечно же, согласилась.
Их живая встреча состоялась под хлопок бутылки шампанского и бравурную музыку, обязанную выразить восторг хозяина. Украшенный стразами сибер-друг, исполняющий роль дворецкого, наполнил вычурные стеклянные бокалы и, чуть хрипя, провозгласил:
— За вечную любовь!
Он всегда говорил это, угощая шампанским приходящих к хозяину девушек.
Дама была очарована приемом. Лишь пригубив игристый напиток, она тут же кинулась на Ника…
