Нахмурившись, Ральф потрогал свой подбородок, и Уорд улыбнулся.
– Что тебя, черт возьми, так веселит? – прорычал Ральф.
Уорд не ответил на вопрос.
– Мне этот парень нравится, не важно, живой или мертвый. – Он отпугнул стервятника и взвалил Нэда на плечо. – Я отнесу его в цитадель, пусть Фрэнк решает, что с ним делать.
Когда людоеды отправились в обратный путь, гриф поскакал за ними. Уорд остановился и улыбнулся стервятнику.
– О нет, – сказал Ральф. – Мы его с собой не берем.
– Но ты только посмотри на него. Как можно прогнать такого милашку?
Ральф посмотрел в черные глаза, глядевшие на него из лысой, сморщенной розовой головы. Гриф расправил свои большие черные крылья, покрытые редкими перьями, и визгливо крикнул. Ральф медленно покачал головой.
– Ладно, но убираешь за ним ты. Не я.
Уорд оторвал от тела Нэда небольшой кусок дряблой кожи и скормил ее птице. Он был уверен, что командир не будет против. Стервятник запрыгнул людоеду на плечо, и его когти проткнули кожу, так что пошла кровь. Мистер Клевун тоже так делал. Уорд со слезами на глазах улыбнулся.
Могильщики направились обратно в цитадель. Они прошли мимо командного центра, из которого гоблины уже давным-давно сделали себе комнату для отдыха. Никто точно не знал, что происходит за закрытыми дверьми центра, каким порочным развлечениям гоблины предаются там в свободное время. И никто ростом выше четырех футов этого знать не хотел. Один из предыдущих командиров, человек вспыльчивый и гневный, попытался отнять у гоблинов это помещение. Он провел внутри три минуты, а когда вышел, был весь бледный, и его била дрожь. Он ни слова не сказал о том, что видел, но с тех пор его взор стал взором безумца. А когда спустя два месяца командира смяла лавина бочек с медом, он умер с благодарной улыбкой на устах.
– Яблочное пюре, – прохрипел он одновременно со своим последним вздохом. – Милостивые боги, яблочное пюре.
С того времени гоблинов больше никто не трогал. Командный центр Медной цитадели логичным образом переместился в паб. Там Ральф с Уордом и нашли Фрэнка. Он сидел за одним из столиков во дворе прямо рядом с пивной и пил с людоедами-двойняшками.
Уорд бросил тело Нэда на свободный стул.
– Мы нашли командира, сэр. Он был на кладбище.
Рядовой Льюис протянул открытую ладонь.
– Ты должен мне один серебряник, брат. Я же говорил, что он не сбежал.
Капрал Мартин, который отвечал за правую сторону тела, засунул руку в мешочек на поясе и бросил своему брату монету. Тот поймал ее и положил обратно в тот же самый мешочек.
– Поделом мне, Льюис, – сказал Мартин. – Я всегда думаю, что умнее других. Мама так говорила.
– Она была очень мудрой женщиной, – согласился Льюис.
Нэд упал вперед. Его голова громко стукнулась о стол.
Фрэнк схватил Нэда за волосы и посмотрел ему в лицо. Затем он разжал пальцы, и Нэд снова рухнул на стол. Взболтав мед в кружке, людоед сказал:
– Хрупкий он какой-то, верно?
– Это, наверное, из-за того, что он так часто умирает, – предположил Мартин.
– Навык мастера ставит, – поддержал Льюис. – Такая самоотдача должна всем нам быть примером.
– Теперь вы решаете, что с ним делать, сэр, – сказал могильщик Ральф. – А я пойду возьму себе пива.
Что-то бормоча и все еще потирая челюсть, он исчез в пабе.
– Этот гриф слишком тощий, – сказал Фрэнк. – В еду не особо годится.
Стервятник взвизгнул и, повернув голову, злобно уставился на Фрэнка.
– Он не для еды, сэр. – Уорд вытянул руку, и птица пошла по ней. Когти стервятника оставляли неглубокие порезы на толстой коже людоеда. Гриф расправил крылья и с любовью принялся клевать пальцы своего хозяина острым клювом. – Когда малыш снова станет здоровым, я хотел сделать его талисманом отряда. Конечно, если вы позволите, сэр.
– Только смотри, чтобы он не стал слишком здоровым, рядовой. Пир Святой Падали не за горами, а грифов, присланных службой снабжения Легиона, может не хватить. – Фрэнк отпихнул Нэда и положил ноги на стол. – У птицы уже есть имя?
– Да, сэр. Клевун Нэд. В честь нашего командира.
– Уверен, что командира тронуло бы такое проявление уважения.
Уорд с Клевуном Нэдом зашли в паб, чтобы купить выпить. Несколько людоедов, облизнувшись, посмотрели на Клевуна.
– Ставлю один медный, что Клевун и месяца не протянет, – сказал Льюис.
– Десяти дней, – сказал Мартин.
Двойняшки пожали руки, чтобы скрепить сделку.
– Позвольте спросить, сэр, а что вы собираетесь делать с командиром? – спросил Льюис.
Фрэнк взглянул на труп.
– Не знаю. Обычно в таких ситуациях мы просто хороним человека. Но это не обычная ситуация.
– Мама знала потрясающий рецепт супа из человечины, – заметил Мартин.
– Дорогой братец, – возразил Льюис. – Хотя я и любил мамину еду не меньше тебя, я вынужден подчеркнуть, что есть старшего по званию не годится. Так просто не поступают.
– Ну конечно, Льюис. Это просто воспоминание, не предложение.
– А я ни разу не ел людей, – сказал Фрэнк.
– Человечину надо уметь правильно готовить. Хотя обычно она все равно не стоит затраченных усилий. На вкус как крысятина.
– Не хочу противоречить тебе, брат, но человечина совсем не похожа на крысятину. Это крысятина похожа на человечину.
– Может, ты и прав, Мартин. Но в любом случае, что крысы, что люди – еда паршивая.
Фрэнк, который не пробовал ни тех, ни других, и поэтому не имел своего мнения, оставил двойняшек вместе с их кулинарными прениями. Он допил свой мед, взял Нэда за волосы и потащил его через внутренний двор. Каблуки Нэда глухо стучали по булыжной мостовой. Фрэнк довольно быстро отыскал Регину. Она тренировалась.
Тренировки в Людоедском отряде были добровольным занятием. По правде говоря, почти все в Людоедском отряде было добровольным занятием, если только отлынивание не влекло за собой никаких последствий. Дисциплина давно покинула Медную цитадель. Но Регине очень нравились боевые искусства, поэтому она каждый день упражнялась по три или четыре часа. Вокруг нее всегда собиралась толпа зрителей. Солдаты делали вид, что хотят научиться мастерству, но на самом деле приходили только чтобы поглазеть на атлетичное тело амазонки, которая пыхтела и потела, одетая в свой раздельный тренировочный костюм. Поглазеть на Регину можно было только в момент тренировки. Просто она занималась единоборствами с таким самозабвением, что не замечала похотливых взоров. Иногда ее ученики занимались вместе с ней. Иногда им даже удавалось чему-нибудь научиться. А иногда кто-нибудь вызывал ее на тренировочный бой. Но победить амазонку не мог никто.
В данный момент Регина скимитарой кромсала соломенное чучело. Клинок вертелся и сверкал, подобно молнии. На чучело обрушивались дюжины несильных ударов. После того как Регина закончила демонстрацию и убрала оружие, в воздухе еще целую минуту летала солома.
