На том же дне океана сейчас возводится гигантская, рекордная для нашего мира, ракета-носитель. То, что она в конце концов полетит, не подлежит сомнению, но есть проблема с ПРО американцев, которые могут обосрать нам всю затею с ног до головы. В принципе, суперкомпьютер, за счёт целых этажей с блоками процессоров, получивший эпическую прибавку к мощности, рассчитал конструкцию такой ракеты, способной вместить не менее 800 000 тонн полезной нагрузки. Мы можем поместить туда всё своё движимое имущество, но не будем этого делать. С нами в космос отправятся все необходимые для создания перевалочной базы на Луне ресурсы, техника, а также создаваемые с нуля обитаемые модули.
Но ПРО американцев мы нейтрализуем.
Как?
А очень просто.
Прямо сейчас Йеллоустонскую кальдеру бурят пятьдесят «Кротов». «Крот» — это не средство для прочистки труб, столь любимое Мари Самсабасовым, а буровой робот, преодолевающий по сорок метров в час сквозь породу.
Задача «Кротов» — пробурить скважины глубиной по десять тысяч метров. Они довольно компактные, отсюда такая хорошая скорость, но даже так они затратят около десяти суток на выполнение задачи. По достижении заданной глубины они активируют термоядерные заряды мощностью по 20 Мегатонн, что выльется в масштабное разрушение устоявшегося баланса.
Что сейчас происходит с Йеллоустонской кальдерой? Магматический пузырь охлаждается за счёт нагрева пород, которые отдают эту температуру воде, которая испаряется и вытравливается через гейзеры в виде пара. Очень хрупкая система, не так ли?
Учёные прошлого опасались даже вскрытия оболочки магматического пузыря, так как это теоретически способно привести к нарушению шаткого баланса. Что же тогда говорить о пятидесяти ядерных взрывах в опасной близости к ней?
Вот то-то и оно…
На следующей неделе мы попробуем пообщаться с американцами и озвучить им ультиматум…
— Доктор, подойди в ангар № 3, - раздалось из динамика сообщение от Натти.
Я вздохнул, оторвался от монитора со статусом продвижения опасного груза и покинул свою лабораторию.
В лифте играла песня «One is the Loneliest Number» группы Three Dog Night. На минус девяностом этаже я вышел подавленным.
У самых дверей лифта меня встретил Бац.
— Кто вообще поставил сюда эту песню? — спросил я у него.
Песни разножанровые, разных исполнителей, я так и не смог установить логику выбора. Музыка в лифте должна заполнять неловкую тишину между случайными людьми, в этом её смысл, в этом её предназначение. Она не должна топтать самочувствие спускающегося или поднимающегося человека грязными кирзовыми сапогами.
— Чего? — не понял Бац, до этого открывший рот чтобы что-то сказать.
— Ну, песни в лифты кто выбирал? — уточнил я вопрос.
— А так это же твой суперкомпьютер, — усмехнулся Бац. — Считывает эмоции с твоей физиономии и подбирает музыку по теме. Мы с Натти и Петюней спускались сюда под звучание песни «Fortunate son».
Видимо, я что-то пропустил в развитии этого многоэтажного компьютера. Я не давал ему подобных задач.
— Ты как понял, что это Вася диджеит тут на полставки? — поинтересовался я у Баца.
— Да он сам мне сказал, — пожал плечами Бац.
Что вызвало у меня больше удивления? То, что Вася вообще с кем-то говорит или то, что Вася заговорил с Бацем?
Ладно, хрен с ним, технически я не запрещал ему говорить, а эвристически модуль способен выстроить внутри Васи что-то, чем можно разговаривать с людьми на их языке, а не на R+++, как он привык.
Но почему именно Бац?!
— Кто ещё с ним говорит? — сохраняя спокойствие, спросил я у Баца, явно не понимающего, что происходит.
— Ну… — Бац задумался. — Я говорю… Ну и, может, ещё кто-нибудь. Ты этот R+++ свой придумал, бля, а я потом три недели трахался с его расшифровкой и изучением! Зубодробительное говно твой R+++, я тебе скажу, Док.
— Но… — заулыбался я.
— Но лучше для ИИ не придумаешь, — тяжело вздохнув, продолжил за меня Бац. — Да, это бесспорно, оптимальное, почти идеальное для наших ебеней решение, но ты же зачем-то, черти тебя дери, добавил туда удобную систему комментирования?!
— Добавил, — усмехнулся я.
— Так какого хрена я не нашёл ни одного комментария?! — воскликнул Бац.
— Стану я, блядь, что-то комментировать в работающей системе! — начал я объяснять свою позицию по этому вопросу. — Чтобы какой-нибудь америкосовский шпиён гипотетически проник в наш бункер, подсоединился к Васе и тупо получил информацию, что за что отвечает?!
— Да в твоём R+++ с комментариями башку себе прострелить можно! — Бац нервно заходил по коридору. — Бля, Док, нельзя так с людьми!
— Так хули ты не подошёл?! — резонно вопросил я. — Я бы тебе все алгоритмы выслал за секунду!
— Не, так не интересно! — покачал головой Бац.
— Ну так не ной тогда! — ответил я на это. — Тем более, что сам разобрался в итоге… Чего звали-то?
— А, точняк, — спохватился Бац. — Двинули в отсек № 5, есть дело.
Я, ничуть не заинтригованный, направился вслед за Бацом.
Мы прошли в упомянутый отсек для подводных лодок, где стояла десантно-абордажная «Мурена». Название, конечно, не особо оригинальное, зато отражает суть: эта штука может впиться в корпус корабля или подводной лодки и, с помощью двух маломощных рентген-лазеров прорезать проход внутрь, а там уже действует десант.
— Ну? — спросил я, опёршись об ограждение.
— Короче, мы с Натти, Петей и Юстиной надумали сгонять в Бункер и посмотреть, как там дела у нижегородцев с бывшими нашими, — сообщил мне Бац. — Ну и параллельно заглянуть в этот ваш Танаис, который Ростов-на-Дону.
Я оглядел собравшихся передо мной ребят тяжёлым взглядом.
— Вот делать вам больше нехрен? — спросил я.
— Надо простор, Док, надо отдохнуть, — взмолился Бац. — Твой батя…
— Что мой батя? — уставился я на него.
— Он, конечно, мужик правильный и делает всё правильно, — начал Бац. — Но…
— Нам надо отдохнуть от его вечного давления, — продолжила за него Натти. — «Натти, сделай это, Бац, ты иди туда, Петр, чего стоишь, займись вот этим»… Тяжело это испытывать день за днём.
Со стороны Юстины и Петра не было слов, но была молчаливая поддержка только что сказанного.
— Мы здесь не в бирюльки играем, — произнёс я.
— Это понятно, — закивал Бац. — Но надо отдыхать немного, тем более, надо держать руку на пульсе! Ладно, Ростов, мы со спутника видим, что там сейчас не всё в порядке, но вот как дела в Бункере — это загадка. А ведь они, если разобрались с твоей аппаратурой, тоже теперь могут представлять определённую угрозу…
— Вот это уж вряд ли, — покачал я головой. — Им пришлось бы полностью похерить прокачку, только ради того, чтобы на пару шагов приблизиться к такому уровню.
— Но шансы-то есть! — аргументировал Бац. — Это нешуточная опасность, по идее! Прикинь целую армию таких как мы!
— Мы всё равно свалим отсюда к хренам в скором времени, — не принял я аргументацию Баца. — Дальше пусть хоть клонированные гей-оргии тут устраивают. Вообще по барабану.
— Я знал, что ты это скажешь, — вздохнул Бац.
— Но развеяться надо, — сказал я. — С отцом переговорю, слетаем куда-нибудь, но не в Бункер и не в Ростов. Как вы смотрите на Гавайи?
— О-о-о! — широко заулыбался Бац.
//Остров Гавайи. Город Хило. Сутки спустя//
М-да… Цветущее многообразие флоры и фауны — выкуси. Чёрный остров, без единой живой травинки. Морозная зима без солнца вытравила всё живое с этих некогда зелёных островов.
Ещё здесь были пожары, которые выжгли города.
Жопа какая-то, а не курорт.
Впрочем, в будущем вполне возможна реколонизация этого края растениями с континента. Кокосы приплывут, семена какие-нибудь, а там здесь вновь всё зацветёт, правда, без животных. Птицы тут есть, преимущественно чайки и альбатросы, но встречаются какие-то неопознанные утки и лебеди. Хрен его знает, как они тут выжили…
