так можно выразится, мне дали всего два часа. Страдать от скуки и одиночества может только тот, кому абсолютно нечего обдумывать — во всяком случае, если одиночество не длиться месяцами и годами. Мне было над чем серьезно поработать мозгами, так что Синицин застал меня с блокнотом и ручкой в руках, рассеянно жующим галет из сухого пайка. Бумага — это вот прямо то, что нужно, когда под руками нет мощных очков с персонально подобранным пакетом программ. Впрочем, маркер все еще лежал у меня в одном из карманов “Ратника”, а стены комнаты, как я машинально отметил еще ложась спать, для записей более чем подходили.
— Срочно, быстро, с максимальной скоростью отправляться в генштаб? — уточнил я, пряча письменные принадлежности. И ответил на вопрос, который офицер не собирался задавать: — Иначе б меня будет пришел кто-то рангом пониже генерал-майора.
— Как будто ты сомневался, — хмыкнул мой визави, но сразу перешел на деловой тон. — Собирайся, дрезину уже подготовили и коллег всех твоих на неё погрузили, я к тебе последнему пришел. Доедете до “Павелецкой”, там перейдете на радиальную. Как раз к тому моменту успеют собрать спецсостав для выхода на поверхность… Между “Технопарком” и “Коломенской” есть метромост, тебя и остальных прямо оттуда пересадят на корабль. Дальше уже не моя епархия, сам понимаешь…
— Тот самый корабль? — уточнил я.
— Учитывая, что в акватории Москвы-реки, если судить по базе данных, ничего крупнее катера МЧС нет, то… — неожиданно-раздраженно дернул уголком губ Синицин.
— Я… передам привет, — пообещал я… да, пожалуй что другу.
— Вот, — мой визави, помолчав, протянул извлеченный из кармана конверт. И теперь уж мне пояснил, хоть я ничего и не сказал: — Развели, блин, секретность. И от кого сейчас-то, спрашивается?! Ладно, проехали.
Я молча взял письмо. На счет секретности — это хороший вопрос. Потолком и октами вторженцам удалось парализовать и частично уничтожить человеческую цивилизацию на Земле. И процесс продолжается. Но додавить людей, используя только эти два средства, не получится. Отбросить в прогрессе — да, сократить население — да, но дальше-то что? Я уже задавался этим вопросом, военное командование армии России, разумеется, тоже.
Так что секретность — очень вряд ли прямо придурь или инерция не успевшей перестроится под новые реалии армии. И Виталий Федорович это, очевидно, прекрасно понимает. Но невозможность связаться с сыном, пусть тот давно уже большой мальчик с большими звездами на погонах, от этого не становится менее болезненной. Особенно после того, как выяснилось, что судьба свела родственников в одном городе… и никакой возможности увидеться! Уж я-то его прекрасно понимаю.
Я пожал генерал-майору руку, сумев не выпустить на лицо свои чувства. Юля, Юра… Папа уже почти добился своего. Еще немного, я доберусь до военного руководства страны — и уже с таким ресурсом точно смогу вас найти и вытащить в безопасное место. Сложно отказать человеку, владеющего ключевыми знаниями для спасения мира.
* * *
Процесс эвакуации из московского метро на девять десятых состоял из ме-едленного движения сначала дрезины по Кольцевой линии, а потом и спецсостава по Замоскворецкой. Мимо нас проплывали полтемные станции, превращенные во временные населенные пункты и так же используемые специальные гражданские убежища, еще в прошлом веке построенные между платформами с выходами прямо на перегоны. Люди, запахи, перемигивание светофоров, почти материальное беспокойство, висящее над помогавшими мне в эксперименте учеными…
Переход между Павелецкими оставил оставил еще более тягостное впечатление — там-то нам пришлось идти своими ногами. Даже остановленные эскалаторы были приспособлены под нужды живущих на платформах и в переходе людей — в некоторых местах приходилось практически протискиваться. Везде — военные патрули и дежурные, причем с оружием. Везде — на выдаче еды, постельного белья, в службы гигиенической обработки, к врачам — очереди с записью.
Да, все это необходимо, иначе метро давно бы захлестнул хаос. Но гнетет, куда деться. Особенно учитывая, что стратегические запасы продовольствия и других предметов первой необходимости, включая топливо для подземных электростанций, велики — но отнюдь не бесконечны. Очень хорошо напоминает, какой груз ответственности лежит на плечах.
Спецсостав сцепили из низкобортных платформ, установив на каждой по пулемету. Лишь в середине находился самоходный кран со специальной кабинкой, уже прикрепленной к крюку — наш лифт прямо с моста на корабль. У гермоворот мы простояли целый час, прежде, чем получили отмашку. И вооруженный поезд, недовольно рыча дизелями, набирая скорость, все быстрее двинулся к поверхности. Почти сразу же застучали головные пулеметы, выбивая забредших внутрь тоннеля октов. Минута — и серый хмурый день заставил всех тереть глаза, привыкшие к подземной полутьме.
— Матерь божья…
Не знаю, кто это сказал. А вот пальцы Терентия Михайловича — он устроился на платформе крана рядом со мной, когда мы садились — мне пришлось силой разгибать: он до боли вцепился в мое предплечье. И даже не заметил этого. Пулеметы молчали — разогнанный состав сметал киборгов, оказавшихся на путях, даже легче чем шар для боулинга роняет кегли. Но заместо выбывших юнитов из-за строений технопарка, из ворот торгового центра-гиганта, из-за еще недавно жилых кварталов изливался целый поток тварей, сбивающихся в единую волну!
Это прибой едва не захлестнул нас — но тут состав, наконец, выскочил на мост… и начал тормозить. Пулеметные точки ожили, разражаясь сначала короткими, а потом все более и более длинными очередями. Сквозь них сериями начали пробиваться громкие хлопки. Минометы! Скорее всего с крыш многоэтажек — там относительно безопасно. И ведь смогли протащить не только сами установки, но и тонные боеприпасов к ним!
— В темпе, в темпе! — кран уже поворачивался, не дожидаясь полной остановки состава. — Жаров первый, с ним еще трое!
Спускаться с высоты метров в тридцать в раскачивающейся на ветру сваренной на скорую руку из толстой арматуры “кабинке” на палубу корабля — тот еще аттракцион. Особенно когда крановщику не особо чего видно из-за края моста, а над ухом у него надрывается целый “оркестр” из пулеметов. Не удивительно, что нас макнули так, что клеть на пару секунд с резким ударом ушла в реку целиком, накрыв нас водой с головой. Выдернули — и сразу же второй смачный удар, о предусмотрительно вывешенные на борту корабля кранцы.
Матросы не сплоховали, ловко поймав с первого раза и прижав конструкцию клети к борту баграми, а я буквально выкинул им на руки Попова и двух других научников прежде, чем вывернуться из прутьев самому. Похоже, всех, кроме меня, малость контузило. Или не малость?
— Давай вверх! — вряд ли меня услышали, скорее наблюдатель
