тело крупно колотит с подавляемой рвотой, мою грудь знакомо горячо укололо. Снова не сдержал себя и навредил девчонке. Позволил эмоциям накрыть с головой и счастливо утратил контроль. Слишком многое разрешил себе, сняв рамки! Повезло, что не зашло дальше…
— Твою мать… — спешно поправляя смявшиеся штаны, я опустился рядом с девушкой на одно колено. Осторожно тронул её за плечо, надеясь так успокоить, поддержать. Фанатичка, не замечая этого, пыталась вытереть рот ладонью, размазав белый след по щеке. Страха в глазах больше не было.
— Иди сюда, — потянув девушку за руку, я помог ей подняться. Выбрав первый кран душа, повернул ручку с красной кнопкой, пустив маленькую струю. Без подсказки Брелок подставила ладони под едва тёплый слабый поток. Умыла лицо, фыркнув от попавшей в нос воды. Я украдкой улыбнулся, найдя в этом сходство Брелок с Саяном.
— Всё нормально? — спросил я, когда сектантка сама перекрыла воду, — не тошнит?
— Нет, я в норме, — спокойно ответила напарница, отрыто доверчиво посмотрев на меня. — Спасибо за это.
— Спасибо… — повторил я, горько ухмыльнувшись. — Странно за такое благодарить. Ну да ладно. Раз мы уже поняли, что ты не против, то так и будем… ну… Вот так.
— Я понял, — Брелок добродушно улыбнулась, кивнув. — Только попроси, и я всё сделаю, мой каратель.
Каратель… Вот кем она видит меня. Для Калины я был покорным добытчиком артефактов, денег, не более. Для Ксюши — очередным клиентом с толстым кошельком. Для Саяна — добрым хозяином, кормильцем, другом. Для всех остальных девушек, я был просто мимолётным любовником, как, впрочем, и они мне. А для Брелок я стану палачом-насильником, в чьи руки она попала добровольно, сама же развязав. И мысль, возникшая в квартире в Припяти, что я должен позаботься о жертве своей похоти, укрепилась вдвойне. Брелок теперь точно стала МОЕЙ…
Уже больше часа я наблюдал одну и ту же невероятно скучную картину. Елизавета Потапова, в ярко-оранжевом защитном комбинезоне, правда, проигнорировав сферический шлем, старательно изображала научную деятельность. Константин Михайлов пропал из поля моего зрения, учесав куда-то в заросли камышей. Слышались только его редкие восторженные возгласы и неясный бубнеж.
В затопленный карьер мы отправились в двенадцать дня, потому как Лизонька не любила просыпаться с утра пораньше. И, хоть у неё с собой был некий аппарат, похожий на старый серый пульт от телевизора с прикрученной к нему вилкой, девушка даже не лезла в воду, а бродила у её кромки. Помахивала «пультом», тыкая на кнопки наугад, подпрыгивала с испуганным визгом, когда он издавал пронзительный гудок, дёргала какие-то травки, так же наугад, и складывала их в контейнер. За прошедшее время их там накопился уже целый веник. Но больше всего Лиза снимала саму себя, фотографировала унылый пейзаж и что-то быстро тараторила. И так продолжалось уже третий пустой день, со сменой дислокации. Позавчера это была просто прогулка вокруг Аномальной Рощи, вчера загорание возле стоянки с «Электрами», а сегодня лаборант Михайлов решил сунуться в карьер.
Мрак… Три дня тягостного ожидание нападения в любой момент, которое всё не происходило. Может быть, будь рядом Саян, мне было куда веселее. Но пёс слишком привлекает к себе внимание, и может смутить убийцу. Поэтому овчарка осталась рядом с Брелок, умудрившейся каким-то чёртом выцыганить у америкосов одну снайперскую винтовку. Уверен, не обошлось тут без женского обаяния! И теперь она с собакой где-то неподалёку сидит в засаде. Возможно, на краю карьера, прячась в кустах, а может на ржавой железной громаде экскаватора.
Несколько раз у меня появлялось желание залезть в бурлящий зелёный туман, клубившийся над мутной водой, поискать там артефакты. Только не лучшее время. Убийца бродит где-то рядом, а возможно, давно наблюдает за нами…
Еле подавив зевоту, я вытащил из кармана штанов увесистую рацию. Нажав на красную кнопку сбоку, поднес динамик ко рту.
— Брелок, приём, — быстро облизнув сухие губы, произнёс я. — Слышишь меня?
— Приём, слышу хорошо, — прохрустела рация сонным голосом фанатички. Рации нам выдал долбаный Виктор Павлович, взяв слово, что не будем с ними баловаться. Прям как с детьми малыми беседовал!
— Чего делаешь? — спросил я, вытянув одну ногу вперёд, сидя на маленьком пеньке.
— Да так. За двумя мужиками и какой-то девкой наблюдаю.
— Ой, интересно, кто же это? — рассмеялся я, — слушай, может, сходим сегодня куда-нибудь вечером? На «Янов», например?
— Давайте! — внезапно заголосила рация восторженным голосом Кости, что я чуть не выронил её. — Посидим, поедим, поговорим! Узнаем друг друга чуть лучше!
— А ты какого сюда влез?! Я с Брелок говорил!
— Это общий канал связи, придурок! — теперь из динамика прорычал раздраженный техник, — хватит его своей херней засорять! Выйди отсюда, а то рации на хер отберу!
— Рации отберу!.. — передразнил я его, уже выключив рацию. — Попробуй, пердун старый!
После таких «прогулок», затягивающихся на весь день, я приходил в бункер учёных невероятно уставший. После инцидента в душе я не притрагивался к напарнице, сказав, что сначала она должна поправиться. Но на сегодня, видя бодрый вид сектантки, у меня появились идеи, как нам провести вечер.
— Ой, а долго еще так ходить? — лениво протянула Лиза, размахивая руками в разные стороны, разминая их. — Я уже задолбалась!
— Мы тут ходим всего час Лизонька, — ответил ей откуда-то из зарослей камышей Константин, — давайте хотя бы еще два…
— Да блин! — девушка возмущенно топнула ногой, разбрызгав грязную воду у самого берега широкой лужи. — Я реально задолбалась! А сколько мне еще тут практиковаться?!
— Увы, еще целую неделю.
— Неделю?! Да блин, я уже… вот всё!.. — что «всё», Лиза так и не смогла объяснить. Развела растерянно руками, повертелась вокруг себя, пытаясь как-то показать всю степень своей «задолбанности». Знала бы она, как она достала меня. Это нытьё я слышу уже с первого дня дежурства. Ну, дни идут, а денежки капают. Только ради них стоит потерпеть эти мучения…
— Водяной приём, — заговорила вдруг в рации Брелок. — Есть какое-то движение позади тебя. Не дергайся.
Стараясь не делать резких движений, я осторожно
