За дверью купе с матовым окошком проскользнула черная тень охранника. Эбигейл вздрогнула. Обычно они оставались незаметными и безмолвно следили за порядком в академии. Томас лично отобрал людей, Эбигейл доверяла им, а они головой отвечали за безопасность школы, а теперь и поезда. За Розалин и Луизу она не переживала. Девушки, воспитанные в высшем свете, не подумают сбежать или что-нибудь учудить, на балах умеют себя вести. Розалин и Луиза радовались маскараду и новым нарядным платьям, которые сшили к торжественному случаю – как полагается для их возраста и положения.
«Бывшего положения», – поправила себя директриса.
* * *
Дворецкий проводил Эбигейл, Розалин и Луизу в западное крыло дворца, где им выделили комнаты на ближайшую ночь. Наутро после бала они вернутся в академию. Томас распорядился, каждой принесли платья. Луизе мятное – чтобы серые глаза казались ярче и отливали морем или лесом – чем-то естественно-природным. Для Розалин – лилово-сиреневое, оттеняющее бледность кожи, придавая ей образ неземного создания. Пастельные тона подчеркивали утонченность и воздушность девушек. Они должны выглядеть невинными и милыми. Чтобы потом сокрушающая сила авиатрис неожиданно поразила людей новостями с поля боя.
Платье Эбигейл, белоснежное, с жемчужным переливом, украшали кристаллы. Она представила, как Томас выбирал наряд: ему понравилось, как хрустальные капли мерцают в свете свечей и будут отражаться в серебристых, как грозовые облака, глазах графини.
Пять служанок хлопотали вокруг них, затягивая корсеты и заплетая прически. Волосы девочек уложили так, что те напоминали короны. Украшения с драгоценными камнями ждали своей очереди в огромных шкатулках.
Томас все продумал до мелочей. Последний штрих – маски в тон платьям.
– Розалин, ты сегодня увидишься с родителями. Редко кому выпадает такая удача. Луиза, тебя тоже будут расспрашивать. Помните, нельзя говорить о местоположении академии, рассказывать о самолетах или процессе обучения. Информацию могут украсть шпионы и использовать против нас. Говорите только о том, как вам нравится летать. Люди любят такое слушать. Ни с кем не выходите из бального зала.
– Хорошо.
– Ступайте, гости уже собрались. Я подойду позже.
Розалин и Луиза сделали изящные реверансы и отправились по гулким коридорам в южное крыло, где начались танцы. Тонкие фигурки в пышных платьях отбрасывали причудливые дрожащие тени. Казалось, наряды норовят пуститься в пляс еще до того, как заиграет музыка.
– Девочки так ждали первый за долгое время бал, – сказала Эбигейл в пустоту, – а ведь он может стать последним.
– О чем вы, миледи? – пискнула служанка.
Эбигейл опомнилась, будто ото сна. Она не в академии, чтобы позволять себе расслабляться, пускай и на мгновенье. Вокруг, в лучшем случае, лишь злые языки.
– Ни о чем. Не до балов уже. – И отправила служанку за Биеном.
На Томасе был безупречный черный костюм, белый жилет и рубашка, воротничок подвязан роскошным шейным платком. Эбигейл невольно задумалась о том, кто выбрал для него этот платок с замысловатым узором. Делать такие вещи – под стать жене, но Биен наверняка лично посетил ателье портнихи, чтобы заказать роскошества для бала. Очаровал, и она самозабвенно вышивала – будто для возлюбленного.
Томас мог любой вскружить голову. Эбигейл закусила губу – ей не хотелось быть любой. Она предпочитала думать, что их связывает лишь работа. Графиня твердила себе, что Биен не имеет над ней власти. Быть может, сейчас мужчина зависит от нее так же, как и она от него.
– Приветствую, графиня.
– Добрый вечер, Томас. Благодарю вас: все, что вы подготовили, подошло чудесно.
– Рад слышать. А что вы подготовили для меня?
– Во-первых, списки девочек. – Эбигейл протянула толстую папку. – Тут все, кого можно попробовать из районов с наилучшими показателями, начиная с пятнадцати лет и десяти месяцев. Во время обучения им исполнится шестнадцать. Если отберем здоровых и выносливых – справятся. На следующий этап можно попробовать охватить больше девушек подходящего возраста в остальных регионах.
– Сколько?
– Попробуем двадцать. Ведь многие отсеиваются.
– Лучше бы сделать так, чтоб ценные кадры не терялись.
– А вы с Левикотом побеседуйте. – Эбигейл вскинула брови.
– Если бы вы лучше делали свою работу, к вам бы очереди выстраивались, а не разбегались.
– Разбегаются, завидев белые пиджаки садистов-рекрутеров.
– Вы же понимаете, что дело не в них.
– А в чем, по-вашему?
– Никто не хочет умирать на войне.
– Люди не знают по-настоящему, что такое война.
– Они будут верить вашим сладким речам. – Томас надел маску. – Когда второй отряд отправляется?
– Послезавтра.
– Шестеро?
Эбигейл кивнула.
– На балу будет премьер-министр. В этот раз точно, – ухмыльнулся он. – Ведите себя хорошо. Иначе полетят семеро.
– Я прекрасно знаю, что стоит говорить, а что нет, – отрезала Эбигейл.
– Тогда не о чем переживать, графиня. – Биен взял папку. – Прошу… Нас ждут.
Ночи потихоньку становились прохладными, осень уже наступала на пятки. Эбигейл думала, каково будет учиться третьему отряду – летать в ненастье и стужу. И каково придется первому отряду, вовсе не имеющему такой практики, когда погода испортится.
Но ни полевые командиры, ни министры не заботились о подобном.
В пустынном коридоре шаги отдавались зябким эхом. Эбигейл надела маску.
– Кстати, а что… во-вторых?
– Я подумала… мне нужно еще пару дней. Присылайте дирижабль попозже.
– Как скажете, графиня, – на удивление легко согласился Биен. – Зайдем сюда. – Он открыл директрисе дверь.
В ярко освещенном зале, на диванчике, сидели Левикот и граф Бойн из военного совета. Эбигейл сделала реверанс, граф поцеловал ей руку.
– Вы ослепительны, графиня.
– Благодарю.
– Как ваши успехи? – лысина Бойна поблескивала, вел он себя предельно учтиво.
– Я привезла двух учениц, чтобы вы могли на них полюбоваться.
– Хотелось бы посмотреть, на что они способны. Только подумайте, такие крохи – а летают в небе аки птицы! Да еще птенчики непростые, взрывоопасные.
– Только в отчетах или на фронте.
– Я как раз оттуда. И, знаете, испытал большое удивление, когда услышал новости о первом отряде.
– Вот как?
– Вы скрывали, что пять самолетов разбиты?! – Голос Бойна приобрел визгливые интонации.
– Граф, – вмешался Томас, – вы недавно вступили в совет и, вероятно, не успели ознакомиться со всей информацией. Сбитые самолеты – тема строго засекреченная. Не стоит разбрасываться обвинениями.
Бойн стушевался. Голос Томаса произвел отрезвляющий эффект.
– Раз вы побывали на линии фронта, расскажите нам об успехах.
– Это правда, – хмуро признал Бойн, – все, что говорите про самолеты. Они стремительны, как молнии. В десятки раз быстрее дирижаблей. И могут бомбить цели далеко за линией фронта. Авиатрисы сбрасывают бомбы на любые наземные цели, пересекают границу незамеченными. Просто невероятно.
– Видите! – Томас улыбался холодно, расчетливо. – Вас ни в чем не обманули. Да, враги научились самолеты сбивать. Но мы наращиваем темпы производства и уже начали набирать третью группу. Еще больше девочек, чем прежде.
Томас передал папку Левикоту.
– Тут списки и инструкции. Нужно двадцать человек.
Глаза рекрутера сузились, как у хищника. Вот кого новость явно обрадовала.
– Так точно, – отозвался он, схватив папку.
– Что с Пеловер и Деви?
– Бэтани Деви не нашли. Ее мать в тюрьме.
– Вы передали письмо Вивьен?
– Да. Такие искренние излияния. Мать читала, плакала, но продолжала говорить, что не знает, где вторая девчонка.
– А другая?
– Абелия Пеловер…
Эбигейл и Бойн замолчали. Графиня и так все знала. Она считала, что с обеими пленницами стоит попробовать другую тактику, но никто ее не слушал. Добро и ласка гораздо лучше действуют на женщин и детей, чем темницы и наказания. Если из Деви не удалось ничего вытащить даже после письма дочери – о том, как она счастлива, что научилась летать, да и вообще у нее все хорошо, – получается, мать и впрямь ничего не знает. Эбигейл боялась представить себе эту женщину, замученную до полусмерти. Что еще от нее хотят?
