– Вот ублюдки, клянусь четверкой, – страшная догадка заставила Вильяма заскрежетать зубами. – Вот ублюдки!
Те, кто продумывал договор легионера, поступили очень хитро. Десять биологических лет для человека, путешествующего в космосе могут составить сколько угодно земных, все зависит от количества и длительности прыжков через гиперпространство.
Договор, заключенный на срок, не отличающийся от положенного по судебному приговору, превращался в вековую кабалу.
– Твари! – прохрипел Вильям, силясь подняться. – Я вас… вас…
Силы куда-то делись и он мог только сипеть. Огоньки на панели контролера заморгали чаще, прибор издал резкий неприятный звук, экран погас, а спустя мгновение в комнату вбежала медсестра.
– Ах, как же можно! – воскликнула она.
Вильям с безмолвной яростью глядел, как она заряжает инъектор баллончиком с бесцветной жидкостью. Холодный ствол прикоснулся к руке, трицепс на мгновение пронзила боль.
Заснул Вильям еще до того, как неприятное ощущение рассосалось.
Где-то над головой раздался негромкий свист и панель, под которой Вильям пролежал последние тридцать минут, отъехала в сторону.
– Вот и отлично, – сказала процедурная медсестра, помогая ему встать. – Спина ваша заживает просто замечательно…
Вильям вымученно улыбнулся и надел рубашку. К зуду от затылка до копчика он потихоньку привык, больше неприятностей доставляло "небольшое повреждение головного мозга", о котором доктор упомянул вскользь. Проявлялось оно в головных болях, внезапных потерях ориентации, судорогах.
Но и эти симптомы с каждым днем слабели.
– Вам помочь? – поинтересовалась сестра, когда он, полностью одетый, стоял у двери.
– Благодарю, я сам.
Поначалу до процедурных кабинетов его провожали, но уже второй день Вильям ходил один. Поднявшись в отделение, кивнул сидящей на посту медсестре и зашел в палату, на двери которой чернела цифра пять.
Всего палат насчитывалось десять, но их обитатели редко пересекались между собой. С двумя или тремя Вильям сталкивался в коридоре, другие, судя по всему, вовсе не могли ходить.
Улегся на кровать, некоторое время отдыхал, затем потянулся к пульту. С самого первого дня он не включал изображение, боялся, что вновь сорвется. Но сейчас решил рискнуть.
Перещелкал несколько каналов, пока не остановился на новостях.
– Наш доблестный флот продолжает атаковать позиции врага в районе системы Ахерона! – вещал сурового вида мужчина в костюме полувоенного покроя. – Уничтожено более сотни кораблей тритонианцев! Они ожесточенно сопротивляются, хотя знают, что их дело проиграно!
На экране замелькали кадры – плывущие в черноте космоса развороченные исполины, похожие на утыканные пороховыми орудиями консервные банки. Меж них шныряло что-то, похожее на обыкновенные флайеры, не приспособленные к сражениям в открытом космосе.
Вильям опешил, а потом расхохотался. Он смеялся громче и громче, и слезы текли по его щекам. Контролер, призванный оберегать подопечного от эмоциональных перегрузок, давно отключил изображение, а бывший архивист был не в силах остановиться.
– Что с вами? – проговорила вошедшая медсестра. – Опять вколоть успокоительное?
– Но это же ложь! – выдавил сквозь смех Вильям. – То, что показывают там про войну! Сфабрикованная картинка! Какие сотни кораблей? Я слышал, что говорили флотские на Урдистане – тритонианцы бьют нас вне планет, как хотят…
Лицо медсестры стало озабоченным, она сказала что-то в коммуникатор, и через несколько минут в палату заглянул доктор.
– Идите, – кивнул он Анне, а затем повернулся к Вильяму. – Ай-яй-яй, дорогой мой! Ведь вы же побывали в бою, должны понимать!
– Что именно, клянусь четверкой?
– Что идет война! – голос доктора стал торжественным, а усы агрессивно встопорщились. – Что враг стремится к тому, чтобы посеять панику среди людей! Именно с этой целью после каждой проигранной битвы части выживших дают возможность ускользнуть! Думаете, ваш корабль ушел с Урдистана благодаря доблести команды? Как бы не так! Его просто выпустили!
– Да? – остатки смеха еще клокотали нутряным бульканьем, но Вильяму стало не до веселья.
– Именно так, – кивнул доктор. – По этой причине федеральные власти прилагают чудовищные усилия, чтобы избежать паники. Начнись она – и война проиграна.
– А что, в ином случае мы ее выиграем?
– Наверняка, – доктор кивнул. – Вот вам, дорогой мой, не приходило в голову поинтересоваться, почему вас, обычного рядового, лечат в условиях, каким позавидовал бы и генерал? И это в дни, когда земная экономика работает на пределе.
– Нет, клянусь четверкой, – растерянно ответил Вильям.
– А зря, – доктор глянул на пациента снисходительно. – Могли бы поработать головой! Дело в том, что мы вас не только лечим, но еще и изучаем. Оружие чужаков действует совсем не так, как земное, и иногда принцип удается уловить по последствиям от применения.
– Изучали бы трупы, – мрачно буркнул Вильям. Вспомнился доктор Штиль и его подручные, обвешивавшие легионеров датчиками.
– Рады бы, но где их взять, дорогой мой? – доктор развел руками. – Возить с других планет, большей частью превращенных в пепелища? Военным как-то не до этого. Для нас каждый раненый на вес золота, девяносто девять процентов из них гибнет, не добравшись до исследователей. Вам чудовищно повезло, что вы быстро оказались на Земле.
– Да уж, – Вильям опустил голову. Судя по тому, что он ничего не помнил о пути с Урдистана, везли его в криогенной камере.
– Надеюсь, вы меня поняли, – доктор поднялся, огладил усы. – Так что прошу вас – не смущайте персонал. Хорошо?
– Хорошо, – Вильям кивнул.
Мелькнула мыслишка, что он только что согласился на подлость, на гнусный обман, но ее удалось довольно быстро отогнать.
Обходы в госпитале делали дважды в день – утром, после завтрака, и ближе к вечеру, по завершении процедур. Вильяма лечили усердно, в отделение он приползал измученным, как в те времена, когда только знакомился с методами воспитания сержанта Фрезера.
Сегодня ко всему прочему ему назначили обследование у психолога, так что пришлось убить час на сочинение глупых ответов к дурацким вопросам. Придя в палату, Вильям просто рухнул на кровать.
– Вижу, дорогой мой, что вы блестяще себя чувствуете! – впорхнувший чуть ли не следом доктор улыбался, как всегда, не хуже арбузной корки. – Скоро вас будем выписывать!
– Э, кстати, – к жизнерадостному до идиотизма эскулапу Вильям успел привыкнуть и большую часть его трепотни пропускал мимо ушей. – Откуда у вас можно позвонить?
