— Да, это так. — Тон Хоусмина внезапно стал гораздо более задумчивым.
На несколько секунд воцарилась тишина, затем он пожал плечами.
— Я могу начать делать запалы прямо сейчас, — сказал он. — Как только я установлю печи и подготовлю формы, я, вероятно, смогу производить около ста или ста пятидесяти тридцатифунтовых снарядов в день. Возможно, я смогу делать даже больше, если я пренебрегу полировкой внутренней часть гильз. Ещё через пару пятидневок я, вероятно, смогу задействовать ещё две печи, и это позволит мне производить где-то около трёхсот снарядов в день. Итак, представьте, что с этого момента всё работает идеально — чего, чёрт возьми, до сих пор не было! — и я могу производить, скажем, сто двадцать пять снарядов в день в течение двух пятидневок, а затем по триста в день в течение ещё шести пятидневок. В итоге, получится примерно десять тысяч.
«Это звучит как ужасно много, — размышлял Мерлин, — но на самом деле это не так, учитывая нормы боеприпасов на галеонах ИЧФ. Норма боеприпасов на одно орудие состояла из сорока выстрелов ядрами, десяти выстрелов картечью и пяти выстрелов цепными книппелями. Это составляло почти три тысячи выстрелов для одного пятидесятичетырёхпушечного галеона. Замена одних лишь ядер в их погребах по принципу «один к одному» потребовала бы почти двух тысяч двухсот снарядов».
С другой стороны, если другая сторона не ожидала ещё одного нового черисийский оружия, они вполне могут испугаться и убежать в тот момент, когда столкнутся с ним.
«И они тоже могут этого не сделать, — мрачно напомнил он себе. — Это не будет похоже на Армагеддонский Риф или Залив Даркос. Эти корабли прибывают прямо из Харчонга и самих Храмовых Земель, а Мать-Церковь объявила Священную Войну. Кроме того, есть ещё маленький факт, что пропаганда Клинтана уже обвинила нас в поклонении Шань-вэй и демонопоклонничестве. Если мы начнём обстреливать их разрывными снарядами, это только подтвердит ложь Клинтана, по крайней мере, в краткосрочной перспективе. А тот факт, что этим путём они отправляются в джихад против Сил Тьмы, на самом деле лишь поможет им принять это спокойно…»
— Боюсь, это не годится, — сказал Кайлеб. Мерлин и Шарлиен посмотрели на него, и он пожал плечами.
— Оценка Эдвирда это количество снарядов, которые он может поставить через восемь дней. Но к тому времени они будут на полпути через Марковское Море… и корабли, отплывающие из Старой Черис в этот момент, скорее всего не смогут перехватить их до того, как они войдут в Канал Таро. Мы могли бы поймать их на южной оконечности Канала, прежде чем они пересекут Залив Матьяс, но мы никак не помешаем им попасть в Бухту Тол, если они решат это сделать. И, честно говоря, даже шансы перехватить их в Заливе, вероятно, ничуть не лучше.
— Мы могли бы погрузить их на борт транспортов и доставить морем, — сказал Остров Замка́.
— Мы могли бы попытаться, — признал Кайлеб, — но при этом мы рискуем бы быть пойманными другой стороной, пока мы это делаем. Если уж на то пошло, то только для того, чтобы доставить транспортные галеоны к северной оконечности Канала Таро, Брайан, потребовалось бы добрых четыре пятидневки. Это означает, что Эдвирд потеряет четыре из восьми запланированных пятидневок. И, согласно моим подсчётам, это будет стоить примерно шесть тысяч из его общего количества.
— Возможно, у нас нет другого выбора, кроме как пойти навестить адмирала Нилца так же, как я посетил твоего отца перед Заливом Даркос, — с несчастным видом сказал Мерлин.
— Забудь об этом. — Кайлеб покачал головой. — Отец тогда уже вышел в море против соперника, о котором он знал. Кроме того, для него было разумно — хотя и рискованно — принять стратегию, которую он выбрал, учитывая, что он знал, что я собираюсь вернуться с Армагеддонского Рифа так быстро, как только смогу. Но Коди и весь его флот направляются в Чизхольм, чтобы противостоять тамошней угрозе. Нет абсолютно никаких логичных, разумных аргументов, которые он мог бы использовать, чтобы развернуть флот, нарушив отданные ему приказы, даже если нам повезёт, и он воспримет правду спокойно. Я думаю, что вполне вероятно, что он так и сделал бы, на самом деле, но это не меняет того факта, что если мы развернём его без веской причины, которую все могут понять, никакое объяснение, кроме демонического — или ангельского — вмешательства, не сможет объяснить никому другому — включая его собственных офицеров и солдат! — почему мы это сделали.
«И в этом он прав», — понял Мерлин.
— Хорошо, — сказал Остров Замка́. — Вы правы, Ваше Величество. Мы не можем повернуть Коди вспять, и у нас нет восьми пятидневок, чтобы изготовить снаряды и отправить их флоту. Так что, на мой взгляд, у нас есть только один реальный вариант.
— У нас есть вариант? Правда? — Юмор в голосе Кайлеба был едким, но искренним, и верховный адмирал резко усмехнулся.
— Я не говорил, что это хороший вариант, — отметил он.
— Хорошо, в таком случае расскажи нам об этом не-очень-хорошем-варианте.
— Насколько я понимаю, нам придётся снять давление с деснерийцев. Я не хочу этого делать, и, если кто-нибудь может придумать какой-либо способ, которым мы можем побудить их остаться дома, несмотря на прямые приказы Мейгвайра о вылазке, я буду рад услышать об этом. А пока, однако, мне придётся плыть на север. Я сомневаюсь, что они просто развернутся и отправятся домой, когда увидят мои марсели, но, зная, что я нахожусь поблизости — и не зная, сколько наших сил мы отправили в Чизхольм в ответ на их «дезинформацию» — им придётся рассматривать меня как потенциально значительную угрозу, по крайней мере, поначалу. Я возьму с собой достаточно шхун, чтобы держать их под пристальным наблюдением, постараюсь заставить их нервничать. Если немного повезёт, я как минимум смогу внушить им достаточную осторожность, чтобы замедлить их. С другой стороны, если они чувствуют себя резвыми и предприимчивыми, я могу даже соблазнить их — или, во всяком случае, некоторых из них — погнаться за мной и отвлечь их.
— И что конкретно из этого получится? — спросил Кайлеб, хотя по его тону можно было предположить, что он уже понял ход мыслей своего кузена.
— Пока я буду этим заниматься, Доминик будет плыть домой. Мы будем на связи через коммуникаторы, и мы оба будем знать, где находится флот Церкви. Он погрузит столько снарядов, сколько сможет изготовить Эдвирд, прежде чем ему нужно будет отплывать. Затем, предполагая, что другая сторона осталась сосредоточенной, а я по-прежнему слежу за ними, он отправится на рандеву со мной. Если они разделятся и пошлют кого-то из них преследовать меня, он проигнорирует их и направится к основному флоту. Он будет сильно в меньшинстве — чёрт возьми, если уж на то пошло, мы будем сильно в меньшинстве, если обеим нашим силам удастся встретиться перед битвой! — но у него должно быть по крайней мере несколько тысяч снарядов в его крюйт-камерах. Если он это сделает, и, если мы сможем поймать их в море, и если снаряды сработают на практике так же хорошо, как показывают тесты Альфрида, и, если другая сторона запаникует, когда поймёт, что мы с ней делаем, нам, возможно, удастся повернуть их обратно.
— Ты же помнишь, как часто отец указывал, что флаг-офицер, который строит свою стратегию, основываясь на предположениях, что всё будет работать так, как он ожидает — идиот, а, Брайан?
— Конечно, помню. И, если бы у меня был выбор, я бы и на этот раз не стал предлагать ничего подобного. К сожалению, я не думаю, что у нас есть выбор.
— Брайан прав, Ваше Величество, — сказал Каменный Пик. — Одному Богу известно, как мы собираемся убедить деснерийцев остаться дома или, по крайней мере, заставить их заколебаться настолько, чтобы позволить нам сначала разобраться с северным флотом! Но это единственный подход, который, как я вижу, может сработать, независимо от того, сколько вещей может пойти не так. И, боюсь, есть ещё кое-что. Пока мы можем избегать ближнего боя, который в конечном итоге сделает с нами то, что Тирск сделал с Гвилимом, то, если это не сработает, для нас это не будет хуже, чем было бы, если бы мы вообще ничего не пытались с этим сделать.
