— Каин, — произнес я так четко, как только мог, одновременно стараясь продышаться после горячего. — Благодарю вас, что так быстро откликнулись на мой запрос.
— Наш общий друг со всей очевидностью дал понять, что мы должны сотрудничать, — откликнулся Киш, который обладал достаточной мудростью, чтобы не упоминать Эмберли по имени или званию, даже разговаривая на шифрованном канале связи. — Так что я подумал, что стоит предупредить вас заранее о том, что вы узнаете по обычным информационным каналам через час или около того. Мы только что получили астропатическое сообщение с Коронуса.
— Это хорошие новости, — произнес я, делая еще один глоток танны, на этот раз аккуратнее.
Сам по себе факт, что сообщение это прошло, означало, что флот-улей или находится от Периремунды еще на некотором расстоянии, там, где тень, которую он отбрасывает в варпе, еще не способна разорвать связь с нами, либо не настолько силен, чтобы область вызываемых им помех была значительной. Тон Киша приобрел гораздо более осторожный оттенок.
— И да и нет, — проговорил он, и мои ладони снова начали зудеть. Несмотря на то что арбитр пытался придать голосу невозмутимость, очевидно, что-то серьезно возмущало его. — Думаю, вы будете довольны, услышав, что нам выслано подкрепление.
Конечно, это в любом случае было поводом для оптимизма. Но Киш медлил.
— Я так чувствую, что теперь последует «но», — произнес я, сумев спрятать свое собственное предчувствие беды намного лучше его.
Киш откашлялся:
— Мое ведомство получило разведывательные данные, которые проливают на происходящее совершенно новый и очень тревожный свет. Лорд-генерал приказал собрать совещание для всех командующих полками, лично, — сказал он, а несказанное стало очевидным. Информация была такого рода, какую он не хотел распространять даже по воксу. — Конечно, это касается только гвардейских офицеров.
Все лучше и лучше. То, что СПО оставят в неведении, только подтверждало щепетильность новых сведений. Ладони мои зачесались, как никогда прежде.
— Разумеется, комиссары также приглашены.
— Разумеется, — эхом повторил я и стал запоминать подробности, касающиеся времени и порядка обеспечения безопасности предстоящего совета, которые Киш принялся отработанно проговаривать.
Когда сеанс связи завершился, я поймал себя на размышлениях о том, не поздно ли еще заползти обратно в кровать, накрыться с головой одеялом и пролежать так, пока все не закончится. Но такой возможности у меня не было. Задержавшись лишь для того, чтобы допить танну да перехватить горячий пирожок с гроксом, раздобытый для меня Юргеном, я отправился к полковнику с добрыми вестями.
— Есть у вас какие-нибудь предположения, о чем пойдет речь? — спросила Кастин, хотя вряд ли ожидала ответа.
Я покачал головой, про себя проклиная ветер, что разгуливал по просторам космопорта, и ответил:
— Арбитр не стал вдаваться в подробности.
Полковник и я обменялись кучей подобных фраз за последние несколько часов, и ни одна не привела нас ни к какому умозаключению, поскольку запас всех, даже самых безумных, предположений мы исчерпали еще ранее. Что и к лучшему, потому что эти гадания лишь еще больше портили нам настроение. Хотя, нужно сказать, ни одно из наших предположений по пессимизму и близко не стояло с тем, что предстояло услышать в ближайшее время — едва достигнем столицы. Я плотнее закутался в шинель и постарался, чтобы озноб был не слишком заметен.
Мы стояли на краю посадочной площадки, расположенной в самом центре аэродрома, и ворчание двигателя одинокой «Химеры», которая доставила нас сюда, скрашивало наше ожидание, заодно наполняя воздух запахом сгоревшего прометия; леденящий ветер умудрялся бросать грязноватый снег мне в лицо с любого направления, куда бы я ни повернулся. Ни один из вальхалльцев, сопровождавших нас, конечно же, не испытывал совершенно никакого неудобства, по их меркам, погода стояла вполне комфортная. Большая часть отряда (который являлся разумной предосторожностью в свете давешнего визита на Принципиа Монс) была облачена в шинели и меховые шапки, но бойцы, как один, оставили тяжелые одеяния не застегнутыми (кроме Кастин, которая для особого случая нарядилась в парадную форму и не хотела, чтобы та промокла перед встречей с арбитром), позволяя рассмотреть под шинелями стандартные легкие бронежилеты.
— С шаттла есть какие-нибудь известия? — спросил я Юргена, и тот скорбно покачал головой, потому как уже начал испытывать дискомфорт предстоящего путешествия по воздуху.
— Потороплю их, комиссар, — пообещал он, движимый чувством долга, и стал вызывать кого-то по воксу в своей обычной манере, сочетавшей спокойную рациональность и несокрушимую настойчивость.
— Благодарю, — я взглянул на хронограф, — не хотелось бы заставлять арбитра, не говоря уже о лорде-генерале, ждать.
По правде говоря, я мог бы заставить обоих дожидаться своей персоны неограниченное время (само мое положение обеспечивало такое право, не говоря уже о репутации), но поступать подобным образом было нежелательно. С одной стороны, я хотел как можно скорее услышать дурные вести, которые приготовил для нас Киш, чтобы начать беспокоиться уже по реальному поводу, а не строить ужасные предположения, которые подкидывало мне мое воображение; а с другой стороны, мне, кажется, удалось произвести положительное впечатление на лорда-генерала еще при встрече на Гравалаксе, и я был бы не прочь усилить его. Как свидетельствует мой опыт, никогда не вредно быть на короткой ноге с теми, кто командует всеми остальными, особенно в тех случаях, когда принимаемые ими решения могут весьма существенно повлиять на мои шансы пережить следующие двадцать четыре часа, не потеряв никаких важных частей тела. Короче, на тот момент я просто хотел забраться на борт челнока, который опаздывал уже на десять минут, и спрятаться от этого гнилого, болезненного ветра.
— Кажется, у диспетчеров возникли проблемы, — доложил Юрген через несколько мгновений. — Они задерживают все рейсы и пока не могут разобраться, в чем дело.
— Проблема? — спросил я, переключаясь на частоту, на которой я мог слышать все сам, и тревога моя мгновенно вскипела оттого, что у распорядителя воздушного движения в голосе были отчетливо слышны тусклые нотки сдерживаемой паники.
— HL — шестьсот восемьдесят семь, отвечайте. Говорит Дариен Нижний,[29] вызываю HL — шестьсот восемьдесят семь. Вы отклонились от предписанной траектории полета. Вернитесь на курс и немедленно доложите.
