— Что вы…
— Все покаявшиеся носят метку, — мягко произнёс Гусс. — Вы ведь раскаиваетесь, маркграф? Хотите очистить свою душу?
Фон Ахен замотал головой. Это не то на что он рассчитывал. Бледное лицо Борса исказилось от ужаса, и он принялся подниматься с колен.
Гусс наклонился, и железная перчатка тяжело легла на плечо маркграфа. На лоб фон Ахена упала тень клейма, словно указывая то место, где будет метка.
— Несите дрова, дети мои, — громко сказал Гусс, зная, как быстро займётся пламя. — У нас новый последователь.
Он одарил маркграфа диковатой улыбкой, припомнив самопожертвование тех, кто освобождал Кольсдорф. Краем глаза он видел, как фанатики ринулись выполнять его приказ. Борс фон Ахен дёргался, но был до противного слаб.
— Отбрось страх, — произнёс Гусс, поворачивая прут с клеймом и любуясь тенями, которые оно отбрасывало на лице толстяка. — Боль мимолётна.
На этот раз Гусс улыбнулся по-настоящему, и, словно солнечный луч, пробившийся сквозь пыльный витраж, блаженный свет на миг преобразил печальное лицо священника.
— Спасение, истинно говорю тебе, вечно.
Чумной жрец
Си Эл Вернер
Переводчик: 4rj
Возле крестьянской мазанки стояло невысокое деревянное святилище. Сложенный из брёвен алтарь был посвящён капризным духам природы, насылающим невзгоды на головы рейкландских виргатариев. Чтобы задобрить эти зловредные силы, святилище было обвешано самыми чудными подношениями: на полочке, между каменной чашей с ячменём и пучком пшеницы, выстроились надтреснутые клювы ворон и сорокопутов. К тонкой палке, висящей над алтарём, была привязана иссохшая лапка лисицы, пойманной в курятнике, а на самой верхушке — прибит человеческий палец, отрубленный у какого-то бродяги; палец указывал наверх, на небеса, на древних богов ветра и грозы.
А из тени под алтарём чёрные глаза-бусины наблюдали, как два виллана вынесли из сарая тяжёлые кули с зерном. Когда их погрузили на запряжённую волами повозку, соглядатай едва сдержал ехидный смешок. Запах пота и тяжёлого труда распространился от плечистых крестьян, смешиваясь с удушливой вонью волов и другой скотины. Однако ещё один запах, более тонкий, остался для людей незамеченным. Среди прочих ароматов этот был самым важным, ибо то был запах смерти, и поднимался он от тех самых мешков, которые ворочали сейчас крестьяне.
Прямо у них под носом, и эти глупцы даже не заметили!
В голове вспыхнуло иссушающее чувство презрения, Скрич стеганул по грязи своим длинным голым хвостом. Жалкие людишки: подлые, слепые создания, ума — не больше чем у блохи! Неважно видят и слышат, но обоняние — его попросту нет! Они и своего запаха распознать не могут, не то, что другого существа! Воистину, эти слабые, презренные твари тянут дни лишь с позволения Рогатой!
Как только люди закончили работу, Скрич бросился из убежища прочь. Если бы крестьяне в тот момент обернулись, их глазам предстало бы совершенно гротескное зрелище: крупное, крысоподобное создание в запачканных чёрных лохмотьях удирало по грязной жиже в направлении свинарника. Помимо того люди могли бы заметить ржавый меч, привязанный к поясу чудовища верёвкой из крысиных кишок, и злобный ум, блестевший в его чёрных глазах. И тогда они припомнили бы старые сказки о подземных жителях, о нелюдях, обитающих в непроглядной тьме подземного мира, и в страхе обратились бы в бегство.
Но Скрич был хитёр и передвигался лишь тогда, когда был уверен, что его не заметят. Людское невежество стало для скавенов отличным прикрытием, и они, пользуясь своей анонимностью, тайно расхищали человеческие богатства. Оружие, пища, одежда, рабы — всё это людишки, сами того не зная, поставляли своим неприметным соседям. По глупости они списывали похищения и кражи на всевозможных бандитов, волков и призраков, но об истинной причине своих несчастий догадывались лишь немногие.
Скрич бросился к свинарнику и прошмыгнул в узкую щель в плетёной стене. Плюхнувшись в навозную кучу, он тотчас же развернулся, чтобы держать крестьян в поле зрения. Не забывал скавен прислушиваться и к похрюкиванию свиней, взволнованных вторжением в их загон. Если животные расшумятся, их можно будет успокоить быстрым ударом двузубого кинжала. Лезвие было отравлено, и свиньи издохнут почти мгновенно, а когда глупые человеки будут их осматривать, они найдут две ранки от кинжала и подумают, что скотину покусала гадюка.
Хотя он не думал, что люди будут всерьёз беспокоиться о шумной свинье — они были слишком заняты погрузкой зерна. По их позам и запаху Скрич определил, что они крайне взволнованы. Скавен часто наблюдал за крестьянами и знал в чём причина. Людской вожак — человек, который владел ими и их землёй — потребовал в этом году свою долю раньше обычного, а Скрич уже видел, что случалось, когда крестьяне медлили с выполнением его приказов.
В глазах крысолюда промелькнул злобный огонёк. Скоро эти вилланы будут работать на нового господина.
Если, конечно, выживут.
Скрич подождал, пока повозка не выехала со двора и бросился прочь из сарая. Он был доволен, что смертоносный груз направился в поместье человеческого вожака. Люди, сами того не подозревая, везли смерть в сердце своего поселения.
У скавена потекли слюнки от одной мысли о том, что жители целой деревни погибнут от ужасного оружия, которое напустят на них крысолюди — это оружие повергнет их в прах со всей жестокостью и злобой Рогатой Крысы. Пусть человеки знают своё место. Скавены им ещё покажут.
Таясь в тенях, шныряя возле стен и деревьев, проползая под кустами и заборами, Скрич проследил за повозкой до самой деревни. С каждым шагом скавен всё больше давился злобным смехом — всё шло как по маслу. Он, было, испугался, когда телега подъехала к стоящему вокруг деревни частоколу, и из сторожки ей навстречу выдвинулись с сердитыми лицами сторожевые люди. Они были раздосадованы тем, что их оторвали от безделья, и с этакой напускной жестокостью принялись задирать крестьян. Для Скрича всё это было уж слишком знакомо. Иногда его даже пугало то, насколько поведение некоторых людей походило на повадки скавенов.
Когда же стражники стали колоть и тыкать кули древками копий, Скрич забеспокоился не на шутку; затаив дыхание, он смотрел, как рвётся мешковина, и из прорех тонкой струйкой сыплются зёрна. Если бы только люди присмотрелись к мешкам, если бы они заметили, что скавены подменили вилланские зёрна своими…
Нет, всё в порядке. Охранники не обнаружили ничего необычного и отступились. Копейщики пропустили телегу за ворота, и Скрич возбуждённо заскрежетал резцами.
