поведения, либо ящик с бутылками. Никогда не понимал этой привычки пускать пыль в глаза, но местным она, похоже, нравилась. Дикари.
Проваландавшись так почти до рассвета, мы решили, что с нас хватит работать в третью смену.
— Сколько время? — прохрипел Род с соседней кровати постоялого двора, номер которого мы сняли под утро.
— Рано еще, спи, — успокоил я его.
— Уснешь тут, — он жалобно посмотрел на меня красными, как у бешеной селедки, глазами и застонал.
— Сон алкоголика короток и тревожен, — процитировал я крылатое выражение неизвестного классика. — Что, головка бо-бо? А во рту как будто коты понасцыкали?
— Да не скалься ты так, — уронил Род голову в подушку. — Хорошо тебе.
— Нечего было вчера на косорыловку налегать, — зубоскалил я.
— У тебя и так все моментально проходит. Завидую магам.
— Поэтому особо и не употребляю, — сказал я. — Вон, около кровати кувшин с элем, можешь полечиться.
— Спасибо, мамочка, — Род перегнулся через край, пытаясь достать заветный сосуд с живительной влагой. — Но дело-то мы сделали.
— Сделали, но не до конца, — заметил я. — Пока еще никто не знает о подделках. Но узнают. Как только ваше похмельное сиятельство соизволит прийти в себя и спуститься вниз. Тогда и устроим спектакль.
— Тебе бы только на подмостках играть, — попенял Род, махом проглотив половину кувшина.
— Что есть, то есть, — признал я. — Но меня и нынешняя жизнь устраивает. Отошел?
— Нет еще, — ответил Род, приканчивая сосуд жизни. — Но лучше.
— Вот и маладца.
Я соскочил с кровати и под неодобрительным взглядом Рода изобразил что-то вроде подобия утренней зарядки. Потом не спеша оделся и посмотрел на бедолагу.
— Ну?
— Гну, — ответил Род. — А что — не скажу, сам знаешь.
— Хам, — коротко ответил я, глядя на попытки Рода слезть с кровати и попасть ногой в штанину.
Не удалось. Род плюхнулся обратно пятой точкой, вызвав протестующий скрип кровати. Матерясь и чертыхаясь под нос, он все-таки с горем пополам оделся.
— Быстрее, легионер, — поторопил его я. — На построение опоздаешь.
Ответным взглядом Рода можно было резать рельсы. Или плавить их с тем же успехом.
— Въелся в тебя этот Легион!
— А то. Можно легионера уволить из Легиона, но Легион из него убрать — никогда, — сказал я нашу старую побасенку. — Готов? Пошли.
Мы спустились вниз в зал харчевни на первом этаже. О, а что тут за такие запахи? Яичница с беконом, да и свежей кавой потянуло...
Я подошел к стойке кабатчика.
— Нам пару ваших яичниц, хлеба и две порции кавы.
— Комнату продлять за собой будете? — спросил хозяин заведения.
— Ну естественно, — сказал я, хотя делать этого в принципе не собирался. Пусть думает, что мы еще вернемся.
— Один вулий с вас.
Однако! Еда здесь что-то сильно подорожала.
— Мне кавы не надо, — прохрипел Род пересохшей глоткой. — Лучше эля.
Я ткнул ему под ребра локтем под вопросительным взглядом кабатчика.
— Все так, как я и сказал. Да, можете и небольшой кувшин эля с собой, — сжалился я над похмельной мордой.
— Тогда еще серебряк, если с посудой.
Я выложил вульку и серебряк. Кабатчик взял золотой в руки, прищурился, довольно кивнул и убрал деньги со стойки.
— Не бойтесь, настоящие, — усмехнулся я. — Не то, как во вчерашнем скандале.
— А что было вчера? — навострил уши хозяин. Еще бы, дело касалось самого святого — денег.
— Да вчера в одном кабаке господа военные пытались расплатиться фальшивыми вулиями.
— И что?
— А ничего, подробностей не знаю. Мне друзья из гильдии успели напеть, — беззаботно сказал я. — Так что с золотом лундийской чеканки нынче нужно быть осторожнее.
Бьюсь об заклад, пока мы будем уплетать завтрак, хозяин заведения этот золотой понюхает, полижет и на хвост нанижет. А также проверит на весах. Да и пускай, это настоящая монета, затрофеенная у алкашей. Но дело сделано, слух запущен. Когда дойдет до других владельцев рыгаловок, они первым делом полезут в кубышку и за весами. Все-таки фальшивка легче, чем обычная золотая монета, золото тяжелее свинца, это знают все. А легкое расхождение в весе от свинцовой вставки на глаз не различимо.
— Ну что, — я потер руки и пододвинул к себе большую дымящуюся тарелку, — приятного аппетита?
Все еще зеленоватый Род с отвращением посмотрел на тарелку.
— Ешь давай, — сказал я с занятым ртом. — Поешь — легче станет. Если совсем невмоготу, могу тебе Очистку провести.
— Не надо! — его аж передернуло.
Ну правильно, вчерашнее временное облегчение было немного неприятно. Ничего, будет знать, как много пить. Это не Легион, где единственное времяпрепровождение — бухать. «— Ваше хобби? — Алкоголизм!»
Попивая каву и с насмешкой поглядывая на Рода, я, наконец, дождался того момента, когда страдалец впихнул в себя содержимое большой тарелки. О, глянь-ка, вроде розоветь начал... А был такого прикольного зеленого цвета.
— Ну как?
— Вроде понемногу отошел, — признался Род, тряся головой. — Но эль все-таки возьми.
— За него уже заплачено, — я отодвинул стул и встал. — Идем!
На улице была просто замечательная погода — солнышко светит, теплое дуновение ветерка приносит аромат цветущих деревьев... И Род шагает рядом, молчаливей чем обычно.
— Ну что, к порталу? — спросил он меня.
— Да. Вот теперь дело сделано.
— Думаешь, сработает?
— А то! Слух — это идеальное средство распространения информации, точнее дезинформации. Поскольку проверить его нельзя. А если находится еще и подтверждение — хотя бы одно — то слух превращается в информационную бомбу.
— Опять ты на свой мудреный язык перешел, — пожаловался Род. — Сказал бы просто, что слух — это лучший способ узнать новости. А то начинаешь заумными словами кидаться.
— Учись, мой друг. Когда-нибудь ученым мужем станешь, учить других будешь.
— Ага, — Род осклабился в усмешке, сверкнув великолепным кариесом. — А что, я и так ученый. И других учил, как по чужим карманам лазить.
— Тьфу на тебя, — скривился я. — Нашел чем гордиться. А еще шериф, называется...
Проходя окраинными улочками, я вдруг услышал знакомую мелодию, прямо дежавю какое-то. «Эль пуэбло унидо», может чуть измененное,
