ГЛАВА XI. НОЙМАЙЕР
Когда Гансу Майеру стала известна истинная причина его присутствия на внеплановом сборе пилотов в кабинете у Джека Райта, в его голове моментально сработала функция выработки экстренных мер, как какое-то механическое устройство с заводной пружиной, у которого сорвали стопор. Сквозь автоматически выдаваемые Джеку ответы, он уже поэтапно конфигурировал весь план пошаговых действий на своей родной станции Ноймайер, а перед его глазами в этот момент по очереди проплывали смеющиеся радостные лица его друзей и знакомых вперемешку с их сёстрами, жёнами и подругами. Под конец разъяснительной беседы с Райтом, которая уже начинала перегревать внутреннюю психологическую атмосферу предварительной подготовки, в голове Ганса уже была заложена окончательно сформированная программа, которой только нужно было дать команду на старт.
Ганс вышел из кабинета чётко, как торпеда из торпедного аппарата подводной лодки, испытывая некоторое облегчение от высвобождающейся при пуске внутренней энергии. В ином варианте сравнительных аналогий с его внутренним состоянием он был схож с полицейским доберманом, которого только что стравили на убегающую жертву командой «Фас!», отщёлкнув карабин от ошейника. До начала его миссии оставалось чуть меньше полутора часов, а ещё необходимо было как-то пройти церемонию официального открытия Чемпионата в очень напряжённом нервном состоянии. Первым пунктом плана действий шло посещение бара в дальнем зале, куда сразу же и направился Ганс.
— Две упаковки энергетика, пожалуйста! — спокойно и вежливо попросил он бармена, скрывая внутреннюю нервозность.
Бармен немножко удивился, это было заметно по лёгкому изменению мимики его лица. Но в тоже время с должной частью уважения к личному времени клиента и уровню выполнения своих обязанностей, он быстро принёс из подсобного помещения восемь банок «Бёрна» в двух упаковках.
— Сдачи не надо! — быстро произнёс Ганс, забирая упаковки с барной стойки.
Теперь в его распоряжении времени оставалось только на то, чтобы отнести купленное в свою комнату и проследовать после этого до Центрального зала на торжественное открытие.
В половине первого, когда официальная часть закончилась и комиссия перешла к жеребьёвке, к Гансу подошёл Билл Фишер и тихонько сказал:
— Возьми всё, что тебе необходимо и спускайся в машзал технического корпуса. Если кто-нибудь по пути остановит тебя и спросит, куда ты идёшь и зачем, объяснишь, что механики не могут что-то прочесть на немецком языке в твоём сновигаторе, чтобы закончить профилактический регламент обслуживания, поэтому и позвали тебя. И не забудь прочесть на бейдже имя того умника, который это сделает. Это очень важно!
Спускаясь вниз из своего номера Ганс последний раз окинул взором толпу гостей в Центральном зале, после чего быстро проскользнул в переход между корпусами.
Внизу его уже ждал Фишер и Лу. Проходя из основной части машзала к запасным отсекам Ганс ещё раз почувствовал некоторое облегчение, а когда занял кресло пилота и опустил стеклянную крышу кабины, то вообще ощутил полнейшее успокоение и долгожданный комфорт. Фишер торопил процесс старта, с явным недовольством на лице и некоторой даже отрешённостью интенсивно жуя жвачку и махая рукой на выезд, выражая как бы полное отсутствие своего интереса к сложностям стартового процесса. В кабине было тихо и просторно, а также приятно пахло штатным ароматизатором, напоминающим запах в салоне самолёта. Ганс быстро запустил все системы контроля тяги и начал ввод идентификатора пользователя на отключение спутниковой навигации и аварийного маяка. Через стекло кабины слышалось отдалённое нарастание свиста вторых контуров ионных установок, машина была готова к старту, ворота шлюза были открыты. Ганс включил себе кондиционер и подал рычаг тяги вперёд, «Миршлаг» плавно скользнул вперёд и вышел наружу. Солнечный свет резко ударил по глазам через прозрачную крышу. Ганс добавил солнцезащитного затемнения в гермошлеме и ещё прибавил скорости. Сновигатор начал заметно ускоряться, станция оставалась позади, всё сильнее удаляясь и уменьшаясь в размерах на мониторах заднего вида. Было видно, как из шлюза за ним вышел Лу на своём «Красном Драконе». Машины аккуратно пошли друг за другом в обход основных маршрутных полос перемещения по прилегающей территории станции. Необходимо было пройти три мили в этом направлении, чтобы незаметно удалиться от станции на расстояние, не позволяющее рассмотреть удаляющиеся сновигаторы по основному курсу от неё. Это расстояние пилоты прошли на шестидесяти узлах. Когда удалённость стала оптимальной, Ганс пошёл на плавный разворот влево и, прибавив ещё тяги, начал постепенный разгон, чтобы не поднимать за собой сильный хвост из снега, который был бы также заметен на горизонте.
Рация была настроена на основную частоту и приглушена. В эфире начинался поток переговоров в связи с первым турнирным заездом. Когда пилоты на полигоне «Амундсен-Скотт» стартовали до станции «Восток», Ганс уже отошёл на десять миль по основному курсу, Лу держался за ним на дистанции в две мили. Теперь можно было разгоняться до максимума, погода была хорошая, впереди простиралась снежная равнина — идеальный рельеф для высоких скоростей. Ганс внимательно следил за приборами. Без спутниковой навигации ему постоянно приходилось одновременно контролировать три основных параметра: пройденное расстояние из точки отправления, направление движения по компасу и электронную карту местности. Всё это отражалось на мониторе штурман — локации, только теперь на карте не было привычного зелёного треугольника, который удобно позиционировал движущийся сновигатор на карте в реальном времени. Вместо него был красный пунктирный радиус, пульсирующий и расходящийся в стороны от предполагаемого места нахождения, приблизительно определяющий всего лишь некоторую область на карте. Сновигатор Ганса плавно и динамично скользил по белоснежной глади, постепенно ускоряясь, и вскоре они с Лу разошлись по направлениям, как два самолёта в небе, оставляя за собой растворяющиеся в атмосфере густые белые хвосты, всё дальше и дальше друг от друга.
Первые пять часов следования через Полярное плато и Западную равнину были идеальными. Ганс даже начинал испытывать комфорт от пилотирования машины, который ощутимо захватывал его сознание, несмотря на внутренний напряжённый дисбаланс чувств. Скорость варьировалась в пределах от ста восьмидесяти до двухсот узлов, но не опускалась ниже. Ганс чётко осознавал особую важность запаса времени, которое можно было компенсировать только максимальной скоростью движения на участках с самыми подходящими для этого условиями. И очень скоро ему пришлось убедиться в том, что его особая предусмотрительность не была напрасной. Когда на мониторе штурман — локации область Западной равнины показала свою границу с Землёй Королевы Мод, Ганс снизил скорость с двухсот до ста тридцати узлов, чтобы выверить азимут. Продвижение карты по монитору было привязано к пройденному пути, а тот в свою очередь рассчитывался программно бортовой системой, исходя из скорости движения, и на больших дистанциях имел значительные погрешности, что говорило
