— Не приведи Бог! — вздохнул Шабанов. — Свят-свят-свят…
— Что вы сказали?
— Говорю, не дай Бог обвенчаться с такой принцессой. И полцарства в придачу не надо…
— Да, это будет для вас неподходящая партия, — серьезно согласился и намекнул на что-то инструктор. — Вопросы ко мне есть?
— Есть, — затосковал Герман. — От нее все время будет такой запах? Или выветрится?
— А на что предусмотрена кислородная маска? — обиделся он, обласкивая «Принцессу». — Не знаю… Нормально пахнет, ничего особенного.
Сейчас Шабанов не чувствовал ни ее запаха, ни дразнящего хлебного духа — темная фигура надвигалась и, кажется, вырастала на фоне огней хутора. Со спины он был хоть и не очень надежно, но все-таки защищен высокой поленницей, по крайней мере, навалиться сзади на него будет трудно, и это уже неплохо. Кольцо в точности налезло на безымянный палец правой руки и таким образом приковало его к НАЗу; левой он нащупал «Бизона» и понял, что стрелять будет неловко, однако менять положение было поздно. При малейшей агрессии оно изменится быстро: придется выдернуть кольцо, оставив на месте НАЗ, и перехватив оружие в удобную руку, отскочить в сторону. Кто ее, «Принцессу», знает, насколько у нее взрывной характер?..
Пес замолк и неожиданно, бросившись к человеку, стал облаивать его со свежей яростью: Герман ему порядком поднадоел.
А человек приблизился вплотную и, вдруг опустившись на колени, что-то поставил на землю. И тут Шабанов увидел, что перед ним уже знакомая молодая женщина, та самая, что являлась к нему обнаженной на хребте, но сейчас обряженная в некие восточные одежды, с открытым, призрачно белеющим юным лицом. Она принесла небольшой и вроде бы даже серебряный поднос, на котором стояли две зеленые эмалированные кружки с молоком и в тарелке — тоже две приличные горбушки горячего черного хлеба.
— Это вам, — проговорила она отдаленным из-за его глухоты голосом. — Ешьте на здоровье.
Он ни секунды не сомневался, что прошлой ночью его мучили эротические сновидения, однако схожесть ее с той, что пригрезилась, была потрясающей. Единственное — эта казалась моложе и по-юношески целомудренней, без цепочек на запястьях и с потупленным взором. На сей раз она не снилась, поскольку Шабанов не спал, полностью контролировал свое поведение и ощущал реальность. Принесенная ему пища — особенно горячий хлеб, источала такой сильный и соблазнительный запах, что вонь «Принцессы» мгновенно затмилась и улетучилась. Он едва подавлял желание протянуть руку и взять кружку — держало обручальное кольцо и горячая рукоятка пистолета.
Если бы эта женщина пришла с хутора, то чау-чау не лаял бы.
И смущала сдвоенная порция молока и хлеба на подносе.
— А где же принцесса? — чуть громче спросила она, осматриваясь.
Остатки аппетита пропали мгновенно: слово «принцесса» он слышал сейчас лишь в одном значении…
— Какая принцесса? — вроде бы весело спросил Шабанов, сгоняя одеревенение мышц.
— Лев Алексеевич сказал. Я случайно услышала…
— Что ты услышала?
— Что в горах ходит человек с котомкой и принцессой…
— Ладно, допустим, человек этот я! — засмеялся Шабанов. — А где принцесса? Может, в котомку влезла?
— Не знаю, — она смутилась. — Дедушка говорил, выпрыгнула из самолета вместе с летчиком. Мне стало интересно…
— К сожалению, это не так, — горько вздохнул Герман, чувствуя облегчение. — Принцесса осталась в самолете, что-то случилось с катапультой… В общем, она не выпрыгнула.
— И погибла? — даже сквозь глухоту в голосе ее он услышал дрожащий страх.
— Вместе с самолетом, — Шабанов не знал, что и думать. — Вдребезги…
— Как жаль… Я никогда не видела настоящих принцесс. Хотела пригласить к себе в гости, подружиться… У меня нет подруги.
Эта великовозрастная особа говорила и вела себя как ребенок. Или как сумасшедшая…
Других мыслей в тот миг не приходило, и потому разговаривать с ней следовало соответственно.
— Ты сама как принцесса! — сделал он комплимент.
— Неужели ты узнал меня? — то ли изумилась, то ли устрашилась она. — Не может быть!
— Я видел тебя во сне!
— И как ты меня видел? — эта скромница внезапно заулыбалась соблазнительно и грешно, словно знала, о чем был сон.
Шабанов снова вспомнил Лисю и отвернулся.
— Да так, ничего особенного…
— Я на самом деле принцесса, — жеманно похвасталась она. — Так меня дедушка зовет. «Моя принцесса»!
— Это заметно.
— Только вот нет подружки…
— А принц есть?
— Принц? — загадочно улыбнулась. — Принц есть!.. Ты почему упал? Ты же так хорошо летаешь! Я видела!.. И упал!
— К сожалению, кончилось горючее, — трагично произнес он. — А техника хоть и военная, но не совершенная, без топлива не летит.
Реакция последовала неожиданная, совсем уже не детская.
— Значит, такова ее судьба, — утешительно проговорила она. — И ничего не поделать… Ты не переживай, все образуется.
— Чья судьба? — не понял Шабанов.
— Принцессы! Той, что с тобой летела… Зато тебе встретилась другая!
— Да, тут мне повезло!
— Возьми молоко, пока не остыло, и пей. Я только что попоила корову.
Шабанов освободил левую руку от пистолета, взял кружку, налитую до краев и не расплескавшуюся: на молоке еще плавала пенка, значит, цедили его как положено, непосредственно в кружку…
— Любопытно… Как узнала, что я хочу молока?
— Все дети вечером хотят молока. И ждут…
— Дети?.. Но я же не ребенок, — он сделал глоток я не удержавшись, выпил до дна.
— И все равно ждал, когда подоят корову.
— А кто же такой Лев Алексеевич? — Герман откровенно рассматривал ее смутное лицо.
— Забродинов, мой дедушка по матери.
— Такой рыжий и бородатый?
— Нет, он совсем старенький и седой. Очень милый и добрый человек.
— Дедушки, они все милые и добрые, — сказал Шабанов, кося глаз на вторую кружку, верно, предназначенную принцессе. — И глазастые, как боженьки на небе… Скажи, принцесса: он что, видел меня в самолете?
— В самолете я тебя видела!
— А он? Откуда твоему дедушке известно, что мы летели вдвоем с той принцессой?
— Это вовсе не обязательно — видеть… Выпей и вторую, ты же хочешь. Или съешь с хлебом! Смотри, какой горячий. Пять минут назад вынули из печи…
— Откуда ты взялась тут, внучка? — он взял горбушку и вместе с будоражащим запахом ощутил: в руке ни с чем не сравнимый хлебный жар. — Только не говори, что с этого хутора!
— Нет, я не с хутора. Но живу не очень далеко отсюда, за рекой…
