Я взял ее за руку, она попыталась вырваться, но я не пустил. Ладонь была холодной.
— Я все понимаю и знаю, что ты не хочешь уезжать, но Вам не хватит денег, чтобы остаться в столице.
— Неужели ничего нельзя сделать? — она с надеждой смотрела на меня. Она была зла, растеряна и испугана. Все шло не так, как она себе представляла. Мечты рушились.
— Ты сможешь снять маленький домик на побережье, такой же, как мы снимали когда-то. Тебе не обязательно жить у матери. У тебя будут деньги, золото. Ты будешь получать половину моего жалования. Для жизни на острове этого вполне достаточно.
Она отдернула руку.
— Я не могу больше видеть этот остров! Я хочу жить полноценной жизнью. Я два года ждала тебя с войны. Я это заслужила. Я никуда не поеду.
Кровь ударила мне в голову. Я всегда считал себя мягким человеком, но сегодня с меня было довольно. У меня не было ни времени, ни желания повторять все это еще раз.
— Делай, что хочешь, — резко ответил я, — Если ты решила остаться, оставайся. Живи в столице, пока тебе хватит моих денег. Когда они кончатся, ты всегда сможешь попросить в долг у своей мамы или у моих родных, которые за всю нашу совместную жизнь не дали нам не гроша.
Она хотела что-то возразить, но меня уже было не остановить.
— Ты должна думать не только о себе. Я решил все проблемы, расплатился с долгами, рассчитал служанку, купил билеты на корабль. Теперь поступай, как хочешь. Но я больше не смогу тебе помочь. Ты поняла, что завтра утром я отправляюсь в экспедицию, из которой могу не вернуться, и тогда уже за все, что произойдет ты будешь отвечать сама?
— Неужели ты думаешь, что я этого не понимаю? Я думаю о своей семье. Ты уходишь, а мы остаемся, и я хочу, чтобы моим детям было хорошо! В столице им будет лучше, чем на крошечном островке, где вечерами даже некуда пойти.
Она не услышала. Я сказал, что могу не вернуться, но она никак не отреагировала на мои слова. Ах, женщины, женщины.
— Вам не хватит денег для жизни здесь. Если хочешь, отвези детей к моему отцу и возвращайся в столицу. Я не буду препятствовать. Да и не смогу.
— Я не брошу своих детей, — ее лицо полыхало от гнева, — все, что я делаю, я делаю ради их блага.
— Хорошо, — я сдался — Делай, как считаешь нужным. А сейчас извини, мне надо собраться. Ты позволишь?
Она вздрогнула. Что-то мелькнуло у нее в глазах, но так быстро, что я не успел уловить, что.
Она развернулась и вышла.
Я открыл саквояж и стал аккуратно все из него выкладывать, руки у меня дрожали. Я еще раз все проверил, уложил поудобнее и застегнул замок. В голове была полная каша. От злости я стукнул кулаком по столу. Нужно собраться с мыслями. В таком состоянии я точно, что-нибудь забуду.
Дверь опять открылась, и жена впустила детей.
Они вбежали и сразу бросились ко мне.
— Попрощайтесь с папой. Он уезжает надолго.
Ада и Тэм повисли на мне. Дочка защебетала.
— Папочка, папочка! А когда ты вернешься?
Я обнимал их, крепко прижимая легкие маленькие тела.
— Я постараюсь вернуться, как можно быстрее. Я разобью всех врагов и вернусь.
— Ты привезешь мне саблю!? — спросил Тим.
— Обязательно.
— А мне красную ленточку и еще куклу с желтыми волосами, — потребовала Ада.
— Привезу. Все привезу. И вернусь, как только смогу.
Эн подошла, и порывисто обняла меня. На мгновение я застыл, а потом обнял ее в ответ, сильно прижал к себе и поцеловал, сначала в губы, потом в щеку.
Когда я вышел из дома было уже десять часов. Голова у меня кружилась, щеки горели, и я с наслаждением подставлял разгоряченное лицо свежему ветерку. Сзади пыхтел денщик. Он тащил саквояж и свертки.
Путь до казармы пролетел незаметно. В голове теснились мысли о семье, о жизни на острове, о родных. Мысленно я продолжал разговор с женой и так увлекся, что не заметил, как пришел к воротам. Мы все крепки задним умом и сейчас мне казалось, что я, наконец, смог найти слова, которые бы убедили ее оставить столицу. Но было слишком поздно махать гарпуном, после того, как рыба сорвалась. Мне оставалось только надеяться на то, что Эн поведет себя разумно.
В казарме было тихо, Бад уже объявил отбой. Я отправил денщика в штаб, а сам проверил часовых и заглянул на склад. В оружейной комнате никого и ничего не было, в углу лежали пустые патронные ящики. Все оружие и боеприпасы раздали моринерам. На опустевшем складе, за столом сидел Кос и что-то писал в тетрадь, при свете керосиновой лампы.
— Добрый вечер, — сказал я.
Интендант поднял на меня уставшие глаза.
— Добрый вечер.
— Как дела?
— Оружие и паек раздали. Имущество упаковано и загружено на подводы. Ждем утра. Ваш НЗ я отнес в кают-компанию.
Кос выглядел постаревшим и каким-то помятым. Фуражку он положил на стол, и было видно, что перед отъездом он постригся очень коротко, отчего его голова стала похожа на грушу и большие щеки казались еще больше.
— С Вами все в порядке, Кос?
— Да, — ответил он каким-то странным детским голосом, — всегда немного волнуюсь перед походом. Спать не могу.
— Я буду в кают-компании, — сказал я, — заходите, если что.
Интендант кивнул и опять склонился над тетрадкой.
Потом я навестил доктора. В лазарете ярко горел свет. С коек сняли матрасы и белье, и они сверкали железными сетками. Шкаф для инструментов был пуст. На операционном столе стоял походный хирургический набор, лежали, какие-то свертки. Доктор в халате, одетом прямо на нижнее белье, копался в саквояже, и что-то напевал себе под нос. Он был в стоптанных домашних туфлях.
Когда я вошел, он оборвал легкомысленную песенку и посмотрел на меня поверх очков.
— Добрый вечер, господин лейтенант.
— Добрый.
Я сел на стул.
— Собираетесь?
Доктор кивнул.
— У меня такое чувство, что я забыл, что-то очень важное. Не знаете, что?
— Скальпель, — предположил я.
— Нет.
— Трепан?
— Снова нет.
— Портвейн?
— Купил четыре бутылки. Нам предстоит дальняя дорога.
Я смотрел на доктора. Он сильно сутулился и от этого казался ниже. Из-под халата торчали чистые кальсоны и тонкие завязки волочились по полу.
— Мне очень жаль, что Ваши просьбы об отставке так и остались без ответа. Я в этом не виноват.
Доктор на минуту задумался, потом сел на стул напротив меня.
— Знаете, Бур. Я даже рад, что мы отправляемся в экспедицию. Я просил об отставке, потому что здесь мне нечем заняться. Но, если Вы спросите, что меня интересует больше, лечение лихорадки, артрита и грудной жабы на мирном острове или боевая операция, я Вам честно скажу, операция.
