— Не знаю.— Она ничего не сказала больше.— Возможно, мы наткнулись на их вариант Старгейта. Или у них в десять раз больше кораблей, чем мы думаем. Или в сто раз. Кто знает?
Я наполнил две чашки, добавил сахар. Одну чашку прикрыл крышечкой.
— Никто не знает.
Мы вернулись к столу, аккуратно неся чашки, чтобы соя не расплескалась — при полуторах g она так и норовит выплеснуться.
— Наверное, Сингх что-нибудь знает,— сказала она.
Наверное, знает. Но до него я могу добраться только через Роджерс и Кортеса. Кортес меня загрызет, если я полезу к нему сейчас.
— Что ты, я могу связаться с ним прямо. Мы...— Она посмотрела на меня очень серьезно, на шеках появились ямочки.— Мы были друзьями.
Я отхлебнул немного сои — серная кислота! — и постарался, чтобы голос у меня звучал холодно:
— Вот, значит, куда ты исчезла в среду? Придется мне проверить список нарядов.
Она улыбнулась:
— Думаю, что это будут понедельники, среды и пятницы в месяцах с буквой Р в названии. А что, ты не одобряешь?
— Да нет же... черт побери, нет, конечно. Но... ведь он офицер! Флотский офицер!
— Его прикрепили к нашей команде, значит, частично он в армии.— Она повернула кольцо,— Дирекционную! — Повернулась ко мне: — А как поживает ласковая мисс Гармония?
— Это не одно и то же.
Мэригей шептала код дирекционной в свое кольцо.
— Неужели? Ты просто хотел попробовать с офицером. Извращенец,— Кольцо прогудело два раза. Занято.— Понравилось?
— Вполне,— Теперь я возьму реванш.
— Кстати, прапорщик Сингх — настоящий джентльмен. И совсем не ревнивый.
— Но я тоже, — сказал я.— Если он тебя обидит, скажи мне, я ему накостыляю.
Она улыбнулась мне из-за чашки.
— А если лейтенант Гармония тебя обидит, скажи мне, и я ей накостыляю.
— По рукам...— И мы с подобающей серьезностью скрепили договор рукопожатием.
Противоперегрузочные оболочки были установлены во время нашего отдыха на Старгейте. Последнее слово науки. Они позволяли нам использовать почти полностью двигательные ресурсы крейсера, способного ускоряться более чем с двадцатипятикратной перегрузкой.
Тейт ждал меня в акселерационном отделении. Остальные мои люди уже были собраны здесь и слонялись без дела. Я протянул Тейту чашку.
— Спасибо. Ты что-нибудь узнал?
— Боюсь, что ничего. Но флотские, похоже, не очень волнуются, а это их игра. Возможно, еще одна учебная тревога.
Он отхлебнул немного сои.
— Вот черт. Но нам-то все равно. Только сиди тут, пока тебя до полусмерти задавит. Не люблю я такие штуки. Может, они скоро вообще начнут воевать без людей. Тогда мы отправимся домой.
— Ясное дело.
Подошел медик и сделал мне положенный укол.
Я подождал до 19.50 и отдал моим людям приказ:
— Двигаем. Забраться в оболочки и застегнуться.
Противоперегрузочная оболочка напоминает обыкновенный гибкий скафандр, во всяком случае внутреннее устройство почти полностью совпадает. Только вместо ранца с системой жизнеобеспечения здесь имеются три шланга, один идет в шлем, два выходят из пяток, кроме того, имеется по две отводные трубки на каждую оболочку. Костюмы плотно уложены плечом к плечу на легких противоперегрузочных койках. Забираться в оболочку — все равно что пробираться по огромному блюду вчерашнего спагетти.
Когда индикаторы у меня в шлеме показали, что все задраили свои оболочки, я нажал соответствующую кнопку, затоплявшую комнату. Видно ничего не было, конечно, но я живо представил, как бледно-голубая жидкость — этиленгликоль и еще что-то,— пенясь, заполняет нашу комнату. Материал оболочки, прохладный и сухой, плотно обхватил меня со всех сторон, прилегая к каждой точке тела. Я знал, что давление у меня внутри сейчас быстро растет, уравновешивая наружное давление. Для этого и делался укол — чтобы вас не расплющило. Но все равно тяжесть давала себя знать. К тому времени, когда на счетчике у меня появилась «двойка» (наружное давление соответствовало глубине в две морские мили), мне казалось, что я сейчас лопну или буду раздавлен одновременно. В 20.05 счетчик показал «2,7» и на этом успокоился. Когда в 20.10 началось выполнение маневра, я особой разницы не заметил, хотя игольная стрелка указателя немного вздрагивала и я еще подумал: интересно, какое ускорение потребовалось, чтобы вызвать это едва заметное колебание?
Основным недостатком противоперегрузочных оболочек была их стационарность. Всякий, не успевший забраться в свой костюм до начала ускорения, когда «Годовщина» выдавала полные свои двадцать пять g, автоматически превращался в земляничный джем. Управлял крейсером и вел бой исключительно компьютер — в нормальной обстановке происходит то же самое, но всегда хочется иметь за пультом человека-контролера.
Кроме того, если корабль получал повреждение и происходила разгерметизация, вы взрывались, как перезрелая дыня,— вот еще одно маленькое неудобство. А если падало внутреннее давление, вас расплющивало в мгновение ока.
Чтобы выбраться из оболочки, требуется минут десять — это только на снятие давления,— и две-три, чтобы вылезти из самого костюма. А вы думали: выпрыгнул из оболочки и прямо в бой? Только четверо человек на борту обладали какой-то подвижностью, пока мы все были замкнуты в оболочках,— это корабельная аварийная команда. Но им приходилось, естественно, таскать свой костюм вместе с собой, что превращало оболочки в двадцатитонные аппараты. И даже они не двигались с места, пока крейсер маневрировал.
Ускорение продолжалось до 20.38. Загорелась зеленая лампочка, и я нажал кнопку откачки амортизационной жидкости.
Мы с Мэригей одевались снаружи. От запаха этиленгликоля у меня слегка кружилась голова.
— Это откуда? — Я показал на ярко-красную полосу, бежавшую по коже Мэригей от правой груди к противоположному бедру.
— Уже второй раз,— сказала она, сердито растирая кожу.— Первый раз она была на спине. Наверное, костюм плохо прилегает.
— Наверное, это ты немного похудела.
— Очень умно.
Наш режим питания и упражнений был расписан по калориям и контролировался с момента подгонки боекостюмов на Старгейте. Сенсорная пленка внутри костюма должна обволакивать тело как вторая кожа, иначе вы не сможете пользоваться боекостюмом.
Вмонтированный в стену интерком заглушил дальнейшие комментарии Мэригей.
— Внимание! Весь армейский персонал, эшелон шесть и выше, и весь флотский персонал, эшелон четыре и выше, собраться в брифинг-холле в двадцать один час тридцать минут. Внимание!
