Но у нас на поржавевших рельсах – ни единой живой души. А тут сразу же человек шесть-семь в десяти шагах впереди и чуть правее.
Нездоровая возня и приглушённый мат. Женский, оборвавшийся вскрик:
– Пустите меня! Пуст...
– Кусается, сука! – удивлённый возглас.
– Н-на! – звук пощёчины.
– Юбку, юбку, б...дь!
Ого, да никак ребятки решили всерьёз позабавиться... Пока я, ещё несколько ошалевший после перехода, соображаю, что предпринять (хотя чего здесь соображать – убегать надо, не моё это дело), меня заметили. От стаи отделяются трое: молодые, здоровые и агрессивные. И, уверен, нетрезвые. У одного в руке нож, у второго, кажется, на пальцах левой – кастет. Третий вроде бы не вооружён, но кто его знает...
– Эй, дядя, закурить не будет?
О, господи, везде одно и то же. Ясно, боятся, что я не просто убегу, а подниму шухер и обломаю весь кайф.
Значит – что?
Правильно. Дать кастетом по голове, и пусть мужик тут рядом в кустах поваляется, пока вся гоп-компания не получит желаемого.
Нет, ребятки, этого не будет. И не надейтесь.
– Закурить? – переспрашиваю. – Легко!
Лезу за отворот куртки, вынимаю из-под мышки «беретту»:
– Ну, кому тут закурить?
– Газовая пукалка? – небрежно осведомляется тот, что с ножом, и смещается вправо. – Не смеши, дядя...
Стреляю в пространство между двоими так, чтобы кожей щёк ощутили ветерок от пули. Получается громко.
– В магазине ещё одиннадцать таких, – сообщаю. – А вас только шестеро. На всех хватит, потому что стреляю я хорошо.
– Ты не понял, мы ей заплатили, а эта сука...
– Это вы не поняли. Отпустили девчонку и бегом отсюда! – Чувствуя себя героем дешёвого боевика, направляю пистолет точно в лоб одному из них. – Живо! Ну?!
Ворча и огрызаясь, они нехотя уходят. Чистая стая. Звери. А я остаюсь наедине с их прерывисто всхлипывающей жертвой, но понимаю, что задерживаться здесь нельзя – никто не мешает подонкам вернуться с хорошо вооружённым подкреплением.
– Ты как, – спросил я, присаживаясь рядом с девушкой на корточки, – идти можешь?
– Могу... кажется.
Я помог ей подняться и оглянулся. Вроде никого. Но о безопасности уже говорить не приходится.
– Ты где живёшь?
– Здесь недалеко. Вы... вы меня проводите? – Голос у неё приятный, но с резкими, диссонирующими нотками. Сама не сказать что высокая – метр шестьдесят пять, не больше. Вызывающе короткая юбка, разодранная на груди блузка. Лицо как следует разглядеть не могу – темно, но фигурка и ноги, кажется, весьма и весьма хороши.
– Провожу, куда я денусь. Тем более что мне, в общем-то, всё равно куда идти.
– Как это? – заинтересовалась она. – На бездома вы не похожи.
Так, вот и первое новое слово в этой интересной альтернативке. Бездом. Бездомный, значит. Бомж, по-нашему. Впрочем, не мешает проверить – может быть, я плохо расслышал или не понял.
– Не похож на бездома... – повторил я задумчиво. – Почему? Пахну не так?
– Запах и одежда – само собой, – сказала она. – Но главное не это. Бездом, даже если у него в кармане пистолет, никогда бы не вмешался. А вы вмешались.
– Не стоит преувеличивать мои заслуги, – сказал я, стараясь придерживаться классической лексики (первое правило в чужой альтернативке). – Деваться мне в любом случае было некуда, они на меня с ножом шли. И кастетом.
– Глупости, – фыркнула она. – Убежали бы, и конец трудностям. Вы бы убежали, а я осталась. Жуть, – она вздрогнула и непроизвольно обхватила себя руками. Впрочем, было довольно прохладно, а блузка-то на ней разодрана...
– Погоди-ка, – я остановился, расстегнул сумку, достал оттуда лёгкую запасную ветровку и протянул ей. – Накинь, холодно.
– Спасибо.
Ветровка была ей велика, и в облике девушки сразу появилось что-то трогательное и домашнее.
– А вас как зовут?
– Мартин. А тебя?
Она рассмеялась:
– Вы серьёзно?! Не может быть. А я – Марта!
– Мартин и Марта, – хмыкнул я. – Надо же, какое совпадение. Вот и не верь после этого в судьбу.
– А вы не верите в судьбу? Я очень верю.
Тебе и положено верить в судьбу, подумал я. В силу профессии. Многие проститутки верят в судьбу. Что рано или поздно всё равно в их жизни появится благородный и небедный мужчина, который возьмёт за руку и уведёт из этой жизни в другую. Чистую, интересную и красивую.
Но ничего этого я, разумеется, говорить не стал, а лишь заметил:
– Я в бога верю. По-моему, этого вполне достаточно.
– Тоже неплохо! – сказала она, неожиданно развеселившись. – Думаешь, тебя... вас мне бог послал?
– Можно на «ты», – разрешил я. – Хотя ещё не известно, кому кого он послал.
– Это ты к тому, что тебе идти некуда? – догадалась она. – Так не переживай. У меня переночуешь. А новый день сам подскажет, что делать.
– Спасибо, – кивнул я. – Не откажусь. Но и не обременю, не беспокойся.
– А я и не беспокоюсь. Отбеспокоилась уже на сегодня.
Тем временем тропинка кончилась, и мы вышли к жилым домам. На первый взгляд они мало отличались от тех, что стояли на этом же месте в моей реальности. Такие же бетонные панели, кирпич и стекло. Впрочем, ночью особо не разобрать. Да и незачем. Завтра будем разбираться. Если будет желание и возможность. Потому что, как всегда, не в домах дело, а в людях, которые эти дома населяют. Эти дома, этот город, эту страну и этот мир.
Марта жила на двенадцатом этаже в двадцатиэтажной «свечке», отдельно стоящей в глубине квартала. Стандартная однокомнатная квартира. Судя по всему, не её.
– Снимаешь? – поинтересовался я, оглядываясь в прихожей.
– Конечно, – подтвердила она. – На свою заработать трудно. Особенно в наше время.
Я чуть было не ляпнул, что, мол, работать вообще трудно, но вовремя удержал язык за зубами. Только морализаторства мне здесь и не хватало.
– Разувайся, раздевайся, не стесняйся. – Марта скинула туфли. – Есть хочешь?
– Нет, спасибо, не голоден.
– А выпить?
– Хм...
– Ясно. Значит, не откажешься. Иди на кухню, я скоро.
Что-то в ней было. Или это просто инстинкты срабатывают пополам с застарелыми комплексами? Оказать весомую услугу красивой, молодой и – чего греха таить! – весьма доступной женщине всегда приятнее, нежели какой-нибудь обрюзгшей домохозяйке в летах. А почему, собственно? Или мы не христиане? Впрочем, ясно, почему. В первом случае возникает подсознательная надежда на то, что последует определённого рода благодарность. Во втором же варианте хочется довольствоваться обычным «спасибо» и поскорее распрощаться. У меня вариант первый – вот я и пытаюсь ещё и разглядеть в Марте что-то особенное под привлекательной внешностью. Оригинальный природный ум. Или на худой конец добрую женскую душу. Потому как просто изящная фигурка, симпатичная мордашка и красивые ножки – это для нас, людей образованных и поживших, слишком обыденно и даже пошло...
