– Бред какой-то… И когда, вы говорите, это произойдёт?
– Так в том-то и дело, сэр, что мы не знаем! Я же вам объяснил, сэр, про прецессию: что у любой планеты, имеющей наклон оси к эклиптике, эта самая прецессия происходит циклами, во время которых траектория движения этой самой оси описывает как бы круг! И занимать такое «вихляние» оси может примерно двадцать – двадцать пять тысяч лет. Но абсолютно достоверно одно: круг замкнётся. Не может не замкнуться.
В результате чего солнце, рано или поздно, окажется в нужной этому оружию точке! Мы с полковником ещё не рассчитывали эту траекторию – сразу поспешили к вам. С мыслью о том, что время нашего безопасного пребывания здесь может быть весьма и весьма… Ограниченным. Возможно – месяцами. А, возможно, и днями!
Поэтому, сэр, может, вы переговорите с Элбертом?
Все служившие на «Рональде Рейгане» отлично знали, что свой персональный компьютер, по мощности лишь чуть-чуть уступающий Матери, генерал Шемпп называет уважительно: «Элберт». И относится почти как к подчинённому – строго, но с заботой!
Поэтому после неизбежного периода сердитого сопения и грозных взглядов исподлобья, генерал решил последовать совету:
– Элберт. Ты всё слышал, что здесь обсуждалось?
– Да, сэр.
– Сможешь рассчитать, когда ось чёртова лазера пройдёт через центр ядра солнца?
– Да, сэр. – Элберт, в отличии от доктора, в подробности и эмоциональные всплески не впадал.
– И когда же?
– Через шесть часов восемнадцать минут.
Наступившую тишину и неподвижность участников сцены несколько подпортило произнесённое вполголоса нецензурное высказывание подполковника Дорохова. Затем генерал рванул ворот рубахи так, что отлетевшая верхняя пуговица шмякнулась о стену. Когда же она покатилась по пластолинолеуму с характерным звуком, Шемпп уже схватился за тумблер селектора:
– Внимание! Общая тревога! Код – красный! Экстренная эвакуация! Отправить спасательные модули на планету. Пусть разведчики бросят всё чёртово оборудование, и сразу грузятся в корабли! – снова щелчок тумблером, – Машинное! Выводите двигатели на форсаж! Нам понадобится вся мощность, которую они смогут дать!
Глаза Гундерсена закрылись, словно он не мог поверить тому, что ему говорят по закрытому каналу, а лицо в неверном розово-малиновом свете посерело. Но среагировал он на поступивший приказ быстро:
– Взвод! Экстренная эвакуация! Сбросить чёртовы рюкзаки! Все – бегом на выход! Там – сразу грузиться в спасательные модули, и взлетать! Всё, бегом марш!
Топая по уже знакомому проходу так, что нос чуть ли не тыкался в лоснящуюся потом спину так и не успевшего одеться и на ходу ругающегося Мвембы, Билл думал: что за чёртова спешка – словно система должна взорваться!
Или опять кто-то напал на «Рональда Рейгана»?!
Лейтенант же на бегу продолжал кричать в переговорник:
– Внимание, Сержант Фарго! За вашим отделением прибудет отдельный модуль! Бросьте всё, что есть в Лагере, и проследите за скорейшей погрузкой – только людей! Взлетайте по готовности, не дожидаясь дополнительной команды!
Уже не было времени рассматривать красочные натёки и прочую экзотику тесного коридора: Билл, пыхтя, как носорог, поглядывал только наверх. Над головой мелькали промежуточные усилители: первый, второй… Третий – а вот и дневной свет!
Модули уже ждали перед жерлом пещеры: потрёпанные серо-зелёные ветераны нескольких кампаний, на маршевые движки которых, однако, можно было стопроцентно положиться. Поскольку их меняли буквально после каждой серьёзной операции.
– Грузимся: первое – в семидесятый, второе – в семьдесят первый!
Посадка заняла не больше пяти секунд, рассаживание по капсулам – ещё три, после чего пилоты, очевидно, имеющие соответствующие инструкции, заложили такой взлёт, что у Билла потемнело в глазах! Ничего себе ускорение! Похоже, наконец, кое-кто в их руководстве кое-что положил на призывы бюрократов об экономии горючего на синергетических траекториях!..
Но вот, наконец, завыли басовито до этого тоненько пищавшие гравитаторы, выйдя тоже на форсажный режим, и болтанка и перегрузки прекратились. Билл выдохнул: можно расслабиться, и просто лежать. Ждать новых указаний.
Собственно, догадаться нетрудно: чёртовы учёные скорее всего обнаружили (или – додумались с помощью пресловутой «дедукции») до чего-то такого, что опять нужно уносить ноги – на этот раз из системы Кромуса.
Причём – уносить быстро.
А ещё на донышке сознания трепетало сожаление, что так и не удалось выяснить – кто же кого «сделает»: то ли Мвемба – кристалл, то ли кристалл – Мвембу!..
– Ну а теперь, когда у нас «есть время», так как чёртовы модули прибудут на Кромус только через десять минут, и вывезут разведчиков за ещё пятнадцать, будьте добры, уважаемые, объясните, кто первый додумался до этой мысли!
– Он! – подполковник и доктор одновременно и весьма невежливо указали друг на друга прямо пальцем.
Генерал зарычал:
– Бросьте мне ваши чёртовы субординационные и «вежливые» игры! Мне нужно знать!
– Ну, тогда скажу так. – слово взял, покивав головой, Мангеймер, – Додумался подполковник. А сформулировал угрозу, высказав в конкретной форме, я.
– Так-то лучше, доктор. Собственно, я так и полагал. Подполковник Дорохов. Два дня гаупвахты за «придерживание» важнейшей информации. Затем – медаль Конгресса, повышение, персональная пенсия, льготы при выходе в запас, и всё такое прочее, что положено спасителю пятидесяти тысяч шкур.
А пока – в карцер. Я распоряжусь, чтоб полковник Саймон там всё приготовил для того, чтоб вы пережили форсажный режим. Всё, идите.
– Есть два дня гаупвахты, сэр.
Дорохов, встав, переглянулся с доктором. Тот тоже поднялся на ноги:
– Знаете что, господин генерал, сэр… Если вы не возражаете, я тоже посижу в карцере. С подполковником. Это будет мне, так сказать, справедливым наказанием. За тупость и предвзятость. Я бы и всё своё чёртово «научное подразделение» туда с собой захватил, но, боюсь, вы этого не одобрите.
– Да уж… Ладно, чёрт с вами. – генерал сжал губы и сопел так, что, казалось, трепещет портрет Президента Содружества на противоположной от карты стене, – Идите, сидите. У меня и без вас, детективов доморощенных, забот хватает.
Отделение Билла из ангара бегом отправилось в казарму, где всем пришлось раздеться до белья, быстро нацепить противоперегрузочные костюмы, кислородные маски, и буквально попадать по кроватям. Лейтенант лёг, только убедившись, что все лежат и помалкивают. Сердитое моргание, сопение, и укоризненные взгляды за попытки возразить, или оспорить его приказ, он явно не посчитал.
