Всё-таки их посудина крепко сработана.
И – главное! – грамотно спроектирована!
– Ну, господин полковник, позвольте от лица Командования… От Штаба Корпуса… И от себя лично, поздравить вас с присвоением вам внеочередного воинского звания, и пожелать, так сказать, дальнейших… – генерал замолчал, почему-то помаргивая, и ввинчивая штырь очередной медали в китель Дорохова. Закончив, крепко обнял. Затем отстранился, всё ещё держа полковника за плечи, оглядывая широкую грудь награждённого, – Мои поздравления! И в том числе – с новым назначением.
Вы теперь – командир «Свирепого», эсминца технического обеспечения нашей флотилии. Так что лично, быть может, увидимся не скоро…
Полковник Дорохов тоже почему-то поморгал.
Обнял генерала и сам: но – мягко и осторожно, словно боялся помять в своих медвежьих объятиях:
– До свидания, сэр! Благодарю за всё! Для меня было честью служить под вашим командованием!
– Ладно вам, полковник. Это для меня было… Но…
Кто будет теперь «натыкать» чёртова дока Мангеймера на светлые мысли?!
4. Чёртов студень.
Узкий коридор технического уровня, ведущий в корму, к маршевым двигателям, разумеется, даже не был покрыт линолеумом. Да и зачем? Всё здесь, включая дизайн, носило чисто функциональный характер.
Вот и хорошо.
Потому что так студню негде было спрятаться.
Ощущая, как снова перехватывает горло, Билл шёл к теряющемуся в полумраке концу коридора, глядя, как автоматика зажигает лампы на подволке* перед ним, и гасит – после того, как он прошёл шагов пятьдесят. Не видно ни того, что впереди – словно идёшь в бесконечность! – ни того, что может коварно подкрасться из темноты сзади…
*Подволок – потолок на судне.
А тогда, в те жуткие денёчки, они чёртову автоматику, внедрённую скупердяями-бухгалтерами, отключили на …!
Потому что именно здесь, в закоулках и проходах кормы, и проходил последний рубеж обороны…
– …так точно, сэр! Ни в одном реестре не числится! Более того: конструкция, по утверждению Матери, совершенно не похожа на те, что применяем мы. Ну, то есть, люди.
– Вас понял, капитан. Продолжайте обследование с помощью зондов и сканнеров. Докладывать, если обнаружите признаки агрессии.
Двигаясь к себе в кабинет, генерал Норман Шемпп подумал, что вахтенный явно поторопился перестраховаться. «Рональда Рейгана» застопорил в трёх миллионах километров от странного корабля.
Ну как – корабля. Изящные вытянутые линии корпуса. Ощущение стремительности – словно у челноков, предназначенных для полёта сквозь атмосферу. Да и вообще: чужой корабль производил впечатление холёного породистого животного – коня, или тигра – а вовсе не машины для покорения пространства.
Да, форма и силуэт всё же больше всего напоминали вычурно-помпезные скоростные прогулочные яхты земных толстосумов, любящих произвести должное впечатление на партнёров по бизнесу, или подпустить пыли в глаза своим юным прелестно-восторженным почитательницам и фавориткам из числа фотомоделей, или разных прочих «мисс Вселенных».
В приёмной уже ожидали все, кого он приказал вызвать секретарю. Сама секретарь, лейтенант Лаура Хауген, поторопилась встать и отсалютовать: «Здравия желаю, сэр!». Впрочем, так же поступили и кадровики, составлявшие большую часть вызванных.
– Прошу, господа. – генерал поторопился открыть дверь, сунув в сканнер палец, и прошёл к любимому чёрному креслу.
Офицеры и руководители научных подразделений, помалкивая, и многозначительно переглядываясь, поторопились занять привычные места вокруг старинного, из настоящего (Флот! Тут всё – держится на солидности и приверженности традициям!) дуба, монументального стола.
Генерал не стол ходить вокруг да около:
– Майор Зипт. Прошу вас доложить последние данные разведочного обследования.
– Слушаюсь, сэр. – майор Эрик Ван Дер Зипт, лысоватый, и близоруко щурящийся в своих старомодных очках, сорокалетний ветеран, переведённый на «Рональда Рейгана» всего пару месяцев назад, встал, – Вот они, сэр.
То, что это – именно корабль для перемещения на достаточно большие расстояния однозначно ясно из того, что маршевые двигатели почти однотипной конструкции с нашими. Это видно из стереографий. Вот, прошу. – майор передал вдоль стола несколько фотографий, пустив их по левую и правую руку от себя. Присутствующие зашелестели ими, переглядываясь.
– Далее, так же несомненно, что пользовались им существа, вряд ли сильно отличающиеся от нас… м-м… внешне. Это стало понятно после обработки Матерью некоторых особенностей конструкции отдельных деталей, полученных после сканирования и просвечивания, и общей, так сказать, компоновки: новой программой, как раз для таких случаев и предназначенной.
Шемпп хотел было сказать, что иного он и не ждал от программы, ни разу и не видавшей воочию существ, отличающихся от обычных Хомо Сапиенс. Но промолчал.
– Так вот, если исходить из данных гаммасканнеров и наноизлучателей, никого живого на борту нет. – начальник отдела предварительной разведки выделил тоном это слово, – Однако несомненно наличие внутри корабля неких… м-м… органических масс.
– Поясните вашу мысль, майор. – недовольства в голосе генерала не уловила бы только столешница. Хотя иногда присутствующим казалось, что и она всё прекрасно понимает, – Что это значит – «живых существ нет, а органические массы есть»? Там что – навалено друг на друге неразложившихся трупов?
– Нет, разумеется, – майор вскинул голову, словно возмутился начальственной тупости, – Трупов там ну никак сохраниться не могло. Особенно – неразложившихся. По данным металлоанализаторов, наружной броне никак не меньше восьми тысяч лет. Именно столько эта посудина дрейфует в космосе. И нам даже удалось установить примерную точку её старта.
– Ну, и?..
– Она находится почти в центре галактики, там, где буквально не протолкаться от разных планетных систем и их скоплений… Понимаю – не слишком-то конкретный адрес, но пока точнее… Хм-м. Но – возвращаясь к органическим массам: нас самих чертовски, если мне разрешат так выразиться, поразило, что на борту имеются скопления органических веществ, локализованных весьма чётко. Как бы… Кучками.
Зато – не имеющих определённой формы, которую наши программы могли бы опознать как каких-то – существ. Пусть даже неразумных. Потому что за всё время наблюдения – более шести часов – ни одна из этих кучек-скоплений не сдвинулась ни на миллиметр. А так не бывает. Вот и доктор Мангеймер подтвердит. – майор с надеждой взглянул на доктора.
