Колонковое сверло с карбоцирконовыми вставками легко сняло стружку, а затем и стало углубляться в металл люка на высоте примерно шага от пола. За процессом не без волнения наблюдали на главном обзорном экране все, кто находился в рубке: генерал, доктор, ещё трое помощников Мангеймера, и вся дежурная вахта офицеров.
Однако много времени сверление-бурение не заняло: обороты вдруг резко подскочили, и автомат бура вывел долото из отверстия трёхдюймового диаметра, посчитав, что дело сделано.
Наивная автоматика.
Дело оказалось вовсе не сделано: из отверстия попёрла чёрная пузырящаяся масса, похожая на пену, застывая прямо на глазах.
– Смотри-ка, какие умные. Прямо как мы. – прокомментировал док, – Додумались до герметика с быстрым затвердеванием в вакууме. Или даже в атмосфере…
Генерал насупился:
– Меня, конечно, радуют ваша тонкая ирония и бесподобное чувство юмора. Однако хотелось бы знать: как мы дальше бурить-то будем?
– Да точно так же. Подождём только, пока эта дрянь застынет. Думаю, минут пять.
Ну, ждать, разумеется, пришлось не пять, а десять. Только после этого пена, по которой Сэм Пауэлл, один из лаборантов дока, периодически стучал универсальным газовым ключом, затвердела в субстанцию прочнее бетона.
– Продолжайте работу, станок переключите на ручное. Я хочу знать, когда он войдёт в пространство тамбура чужих.
– Вы так уверены, док, что мы пробуриваемся именно в тамбур?
– Разумеется. Каковы бы ни были наши собратья по разуму – при необходимости соприкосновения любых существ с вакуумом, конструктивные решения должны быть идентичны нашим. Разве что они – жители как раз вакуума. Но тогда для перемещения по пространству им не нужен был бы явно герметичный корабль…
Генерал сердито засопел, но промолчал. Док Мангеймер спрятал улыбку в любимых холёных усах.
Насквозь люк удалось пробурить за ещё десять минут – пробка из пенобетона оказалась весьма прочна и толста. А вот слой стали под ней – не очень. Пара миллиметров.
Пауэлл отобрал пробы начавшего выходить изнутри почти без напора (Значит, верно подгадали с давлением в тамбуре!) воздуха, запихал тюбик а газоанализатор.
– Ну, что там с составом? – док облизнулся. Всё-таки – первая чужая атмосфера!..
– Азот, сэр. Восемьдесят два процента. Кислород – семнадцать. Остальное – ну прямо почти как у нас: ноль ноль три – углекислый газ, следы радона, криптона… – лаборант перечислил то, что шло уже в долях процента.
– Отлично. Вставьте стекло мне в прибор, – Мангеймер не взглянул на генерала, но знал, что тот испытал не меньшее облегчение, чем он сам: даже промокнул голову платком, сняв фуражку, – и приступайте к осмотру.
В отверстие двинули видеокамеру на длинной гибкой стойке, оснащённую и мощным прожектором. Майк Леммон, третий лаборант, сел за переносной пульт. Автоматика сфокусировала изображение, человек повёл лучом и камерой по периметру места, куда они просверлили дыру.
Довольно долго все молчали. То ли – от разочарования, то ли – от осознания торжественности момента: ну как же! Первый контакт! Жильё ксеноморфных Разумных!
Генерал оказался разочарован. И было от чего. Ну вот ничем интерьер чертового помещения не отличался от того, что имелся и у них в тамбурах.
Стальные переборки. Плафоны для освещения на потолке – не горят. (Ну ещё бы – за восемь-то тысяч лет посдыхают любые, даже самые совершенные и терпеливые, аккумуляторы!) Щели впуска-откачки воздуха в потолке. Люк в дальней стенке, явно ведущий внутрь корабля…
– И – что?
– Что-что… Включайте робота с резаками.
Роботележку с универсальным полуавтоматом придвинули – вернее, она подошла своим ходом – к люку. Майк поперебирал пальцами по клавиатуре на его спине. Робот поднял манипулятор, резак приблизился к люку.
Искры летели красиво. Это отметил вслух Мангеймер. Генерал только сопел, продолжая протирать шею платком. Осложнения начались, когда из разреза полез снова пенобетон. Пришлось кое-как прорезать контур прямоугольника под дверь, и снова ждать – пока застынет. Зато потом всё прошло гладко и чётко: выпиленный кусок авторезак на присосках отвёз в сторону, и аккуратно положил на другую стальную плиту.
– Ну, кто – первый? – в голосе Мангеймера звучал пафос, – Кто рискнёт сунуть ногу земного исследователя в то место, откуда её, быть может…
– Док! Прекратите.
– Есть, сэр. Но должен же я как-то подбодрить ребят?
«Подбодрённые» ребята что-то не очень спешили влезть в тамбур чужого звездолёта. Мангеймер, отставивший наконец тубус электронного микроскопа, решил добавить оптимизма:
– Не волнуйтесь, генерал, сэр. И вы, господа лаборанты. Их бациллы, вирусы и микробы уже так и так попали к нам в камеру-переходник – влетели с первыми струйками, так сказать. Но – не надо бояться. Папочка уже отсканировал их все.
Те, что сдохли – разумеется, уже неопасны. Те, что в виде спор и бластул – ещё не очухались. А и очухаются – легко уничтожаются нашими, земными, средствами и способами. Не зря же у вас там гаммаизлучатель, ультрафиолетовые лампы, и пшикалки с антисептиками. А если что…
Мы вам поставим по бюсту на родине. С трогательным описанием подвига первопроход…
– Док!
– Да, сэр. – док не без разочарования слез с любимого конька.
Лаборанты вошли, наконец, в тамбур.
Пробурить его люк оказалось ничуть не легче. И пластобетон лез, и сталь оказалась толстой. Но вот трёхдюймовая дыра «в неизведанное» готова.
– Стекло – мне в прибор. И запустить внутрь дрона номер один.
Пока Леммон вставлял в приёмник доковского микроскопа новое стекло, которое подержал напротив воздуха, то ли выходящего, то ли – нет, из дыры, Пауэлл достал из пластиковой чёрной коробки, выглядевшего как кусок трубы, или кабеля, червя.
Квинтэссенция земной шпионской технологии с прижатыми к корпусу сотнями отростков-лапок смотрелась мирно. Но доктор знал, что когда она влетит в проделанную дыру, и окажется включена, встретиться с такой не захочет даже полярный медведь: на борту полно оружия. Впрочем, сейчас заменённого на сканнеры, излучатели и прочее исследовательское «барахлишко», как непочтительно называл его он сам, и на что не без ворчания согласился генерал Шемпп, считавший такие действия порчей казённого имущества. Впрочем, в столь экстремальном случае – допустимой.
После того, как червь влетел в черноту отверстия, доктор особо тщательно исследовал воздух, вышедший уже из недр чужака.
На боковом экране рубки отлично было видно всех тех «уродцев», что показались в поле зрения, и данные которых компьютер медицинской секции сразу выводил на экран сбоку, снабжая комментариями вроде: «Особо опасен. Время деактивации диоксидом цитропанола – не менее десяти секунд. Жёстким рентгеновским излучением – восемнадцать. Ультрафиолетом – пять минут сорок две секунды».
