— Да, конечно! — сдавленным каким-то голосом пробормотал Стефан. — Прошу прощения!
Потом, взглянув ещё раз на лежащую неподвижно Снежану, он направился к выходу.
Проходя мимо меня, Стефан на мгновение задержался, и мне показалось даже, что он, то ли спросить что-то у меня хочет, то ли, наоборот, сам желает что-то мне сообщить. Впрочем, возможно, мне всё это лишь показалось, а потом Стефан торопливо вышел из комнаты и плотно притворил за собой дверь.
«Стефан Малевский, — невольно подумалось мне. — Не болгарская фамилия, польская, скорее. А Снежана моя тогда выходит… выходит, что она тоже Малевская, если, разумеется, фамилия у них одна и та же…»
— Итак, — перебивая мои мысли, и всё с тоже металлической прохладцей в голосе произнёс мистер Смит, — я слушаю!
— Не понял! — сказал я, так как действительно не понял, о чём это он сейчас.
И от этого своего непонимания почему-то сильно разозлился.
— Да, я её знаю! — проговорил я с каким-то даже вызовом. — Я очень хорошо знаком с этой женщиной! Более того, мы с ней были любовниками, именно это вы от меня хотели услышать?
— Брось, Тед! — примиряющее и как-то устало отозвался мистер Смит. — Ты ведь хорошо понимаешь, о чём я! Это Снежана Малевская, наш научный сотрудник, а то, что у вас с ней роман, это ведь давно уже секрет полишинеля…
— Тогда что же вы хотите от меня услышать сейчас? — с каким-то даже вызовом проговорил я. — Каких-либо особых, сногсшибательных даже откровений? А может, интимных подробностей наших последних свиданий?
— Она ведь была у вас вчера вечером, разве не так? — Мистер Смит перешёл со мной на «вы», что было удивительно. — Мне также известно, что вы явились вчера домой поздно и сильно выпившим, и, неожиданно даже для себя самого, застали там госпожу Малевскую. Меня интересует, что случилось потом.
— Потом я отключился, — буркнул я мрачно. — Проснулся утром на ковре возле кровати…
— И это всё, что вы помните?
Глаза мистера Смита сверлили меня, словно два маленьких буравчика, но мне действительно нечего было добавить к уже сказанному. В самом деле, не рассказывать же ему о дурацком своём сне, в котором я, кажется, не менее суток пробыл…
Это ежели во сне, а на самом деле — не так уж и много. С очень позднего вечера до очень раннего утра…
— Это всё, что я помню! — сказал я твёрдо. — Впрочем, можете проверить меня на полиграфе…
— Да ладно тебе, Тед! — Мистер Смит вновь перешёл на «ты». — Я тебе верю!
После этого он замолчал, и некоторое время мы стояли молча. И оба смотрели на лежащую неподвижно Снежану.
Потом я не выдержал.
— И это всё, ради чего вы пригласили меня сюда?
- А разве этого мало? — Мистер Смит пожал плечами. — Ты ведь так волновался за любимую женщину, места себе не находил? А теперь вот смог самолично убедиться, что ничего страшного с ней не произошло.
— Так уж и ничего? — Я указал взглядом на всю эту хреновину с ерундовиной, равномерно опутавшую тело Снежаны. — Это вы называете, ничего не произошло?
— Это я называю: могло быть и хуже! — задумчиво произнёс мистер Смит. — Ведь она могла стать ещё одним слюнявым идиотом… почти треть испытуемых, кстати, возвращается оттуда именно в таком безнадёжном состоянии…
— Оттуда, это откуда? — поинтересовался я, но мистер Смит так ничего мне и не ответил.
— А десять процентов не возвращаются вообще, — вздохнув, добавил он. — И мы ничего не знаем о том, что с ними всё-таки произошло. Застревают ли они навсегда в том загадочном месте или просто уничтожаются там, распыляясь на атомы. А возможно, их всё же выбрасывает потом в наш мир, вот только на весьма и весьма отдалённом расстоянии от нашей занюханной базы…
— У вас есть тому доказательства? — спросил я.
— Ни единого! — мистер Смит отрицательно мотнул головой. — До вчерашнего вечера мы, вообще, даже представить себе не могли, что возвращение может произойти вне стен этого ангара…
— Это вы о Снежане? — наконец-таки догадался я. — О том, что возвратилась она не сюда, а почему-то в мою квартиру?
Мистер Смит ничего не ответил, а я вдруг вспомнил ещё кое-что?
— Я был сильно пьян вчера, — закричал я, хватая мистера Смита за отвороты безукоризненно выглаженного пиджака и притягивая его к себе, — но всё равно отлично помню, что Снежана была тогда в совершенно адекватном состоянии! Мы разговаривали с ней до того, как я отрубился, а что случилось потом?! Вы вломились в мою квартиру, ввели ей что-то одурманивающее и доставили сюда?! Чтобы изучать, как лабораторную крысу, разве не так?!
— Да никто к тебе не вламывался!
Поморщившись, словно от зубной боли, мистер Смит с силой, какой я у него даже не подозревал, оттолкнул меня.
— Вернувшись вчера из экспериментального путешествия и очутившись почему-то в твоей квартире, госпожа Малевская решила вдруг совершить повторный «прыжок» в это загадочное место с жёлтым песочком и синем морем! И это ей удалось, но вот возвратилась она из повторного своего путешествия уже сюда к нам! И состояние её на этот раз не было столь адекватным!
Мистер Смит замолчал, я тоже молча и как-то растерянно смотрел на него.
— Нет, она не превратилась в слюнявого идиота, — вновь заговорил мистер Смит. — Не стала лепетать фразы об этом жёлтом песочке, будь он трижды и четырежды неладен! В бреду, так и не приходя в сознание, она выкрикивала твоё имя, Тед!
— Моё имя? — проговорил я растерянно.
— Она кричала, что ты предал её! Предал, потому что струсил!
Глаза мистера Смита вновь напомнили мне буравчики, такими они сделались колючими.
— Как ты мог предать её, Тед? Тем только, что отрубился не вовремя? Или ты ухитрился завести себе новую любовницу, а госпоже Малевской каким-то образом стало об этом известно?
Я ничего не ответил.
Я смотрел на смертельно бледное, несмотря на загар, лицо Снежаны, и перед глазами у меня вставало другое её лицо, волшебно преображённое разноцветными сполохами дивной той ночи. И её обнажённое тело, беспомощно бьющееся на песке в порыве неутолённой страсти…
И я действительно предал её тогда, трусливо предал…
«Так это был не сон?! — внезапно дошло до меня. — Мы действительно были там вдвоём, я и Снежана. Вернее, первым попал туда я, а Снежана, бедная моя девочка, бросилась мне на помощь, презрев все опасности! Вот только почему столь непохожим оказалось наше возвращение оттуда?»
Этого я не знал, а присмотревшись к Снежане более внимательно, заметил, что родинки на её лице так и не возвратились в прежнее своё состояние.
В отличие от моих боевых шрамов…
Так может в этом и есть истинная причина столь разного нашего возвращения из страны жёлтого песочка? Или что-то ещё свою важную роль сыграло?
Тут мне припомнилось, что почему-то я возвратился в той одежде, в которой и ввалился ранее в квартиру мертвецки пьяным, в то время, как Снежана…
Тогда выходит, что моя пятнистая униформа осталась там, посреди жёлтой пустыни? А может, возвратившись, как и полагается, совершенно обнажённым, я в полном беспамятстве вновь напялил на себя одеяние, которое так и осталось лежать в коридоре после моего внезапного исчезновение? А утром пробудился, ничего об этом, естественно, не вспомнив…
Что ж, такое вполне могло быть!
Или не могло?
И как это Снежана ухитрилась попасть вторично в страну жёлтого песочка одетой, да ещё и с вещевым мешком в придачу?
— Ну, так как, Тед? — прервал мои размышления мистер Смит. — Так и не вспомнилось тебе, чем именно прогневил свою возлюбленную?
Ничего на это не отвечая, я лишь отрицательно мотнул головой. Потом вновь посмотрел на опутанное проводками и трубочками неподвижное тело Снежаны.
— Можно, я посижу некоторое время возле неё?
— Разумеется! — казалось, мистер Смит ждал именно этой моей просьбы. — А я… я тогда не буду тебе мешать. Тем более, дела у меня сейчас неотложные…
Он направился было к двери, но я его окликнул.
— Спросить что-то хочешь, Тед? — обернувшись, проговорил мистер Смит. — Спрашивай, не стесняйся!
