class="p1">Интересно, а какая специализация была у ножа Тосиюки? Не светить же? Вряд ли мастер Ганзи специально закладывал в нож такую способность. Подозреваю, что он о ней и не догадывался.
Хотя, чего я гадаю? Нож получил имя Убийца демонов. Такое предназначение у него и было — убивать демонов.
Мои мысли прервало бульканье, изменившее свой характер. Теперь оно раздавалось с разных сторон — как бы размножилось. Словно нас пытались окружить. Вот только двигался враг очень медленно. Что ж, нам это было только на руку — у нас оставалось время найти решение проблемы.
И я снова вернулся мыслями к клинкам.
Для создания Убийцы демонов мастер Ганзи наверняка использовал или какие-то редкие технологии, или редкий металл. В смысле, руду…
Так, стоп! Почему руду, а не металлолом? Например, металлолом, который мы собирали в школе, шёл на переработку и выплавку высококачественной стали…
Я ещё не успел додумать мысль до конца, а уже доставал из сумки обломок вертолётной лопасти.
С чего я решил, что люди клана Такаги не собрали в пустоши другие обломки вертолёта и не использовали их для изготовления своего оружия? Ведь не для изучения же Кутуруку отправлялись люди Такаги в пустошь! Кутуруку-то случайно обнаружили!
Я не стал развивать эту мысль. Всё равно сейчас ни у кого спросить не смогу. А вот поэкспериментировать — вполне.
Поэтому, достав из сумки свой «широкий меч», я приказал ему:
— Свети!
Свет зародился в сотовом заполнителе из алюминиевой фольги и ударил столбом из обломанной части куда-то в верхний дальний угол — куда обломок лопасти и был направлен сломанной частью.
Тут же вспомнились световые мечи джедаев. А что? Было похоже. Только гудения не наблюдалось.
Я навёл поток света на девицу и слегка прифигел.
В общем, это была не совсем девица. Точнее, я бы даже сказал: совсем не девица.
На постаменте рос странный цветок, по внешнему виду лишь отдалённо напоминающий девушку. И снизу к нам тянулись отростки — как усы у земляники. Причём, на конце каждого отростка находились бутоны, из которых и доносилось бульканье.
От нахлынувшего чувства брезгливости меня аж передёрнуло.
Что ж, сорняки с грядки выпалывать я умею.
А потому — несколько взмахов катаной, и вот уже на полу съёживаются кусочки стебля и широких листьев.
Отростки и бутоны тоже были тщательно порублены, чтобы этому чудовищному цветку не осталось никаких шансов снова вырасти.
Причём, когда я разрубил один из бутонов — самый крупный, оттуда вывалился теневой паук и тут же под лучами света распался пеплом. Так вот что вызревало в бутонах? Получается, этот «цветочек» матка теневых пауков! Охренеть не встать!
Меня снова передёрнуло.
Больше всего меня, конечно, взбесило, что растение-монстр приняло облик невинной и беззащитной девушки. От этого мне было особенно мерзко.
А потому изничтожал нечисть я без всякого сожаления.
Как только я порубил цветущего монстра, цветочный аромат тоже исчез. Словно здесь, под землёй работала отличная вытяжка.
Но этого мало. Со стен исчезли тени и стены перестали быть антрацитово-чёрными. Проявились полосы, прожилки, стало видно залежи породы.
Я устало опустился на землю около стены.
Ко мне подошли Юнмей и Моня.
— Куда дальше? — спросила богиня судьбы.
— Сейчас немного отдохну и разберусь, — ответил ей я.
— Нет, Кизаму! — возразила Юнмей. — Давай уйдём отсюда? Мне тут страшно.
Продолжая сидеть, я направил исторгающий свет срез вертолётной лопасти вдоль противоположной стены, осветил, как фонариком, потолок, пол. Прислушался к чуйке.
— Да вроде ничего опасного тут нет, — сказал я. — Я всё зачистил. Зато другие монстры пока ещё сюда не полезут. Так что хоть место тут и злое, но сейчас тут, как мне кажется, наиболее безопасно. К тому же, мне нужно хоть немного отдохнуть.
Последние слова я договаривал уже с закрытыми глазами. Всё-таки в прошлый раз я как следует не выспался. Да и потом много всего случилось.
Очнулся я как от толчка.
Юнмей дремала, положив голову мне на плечо. Моня тоже сопел, свернувшись калачиком у моих ног. Ну прям щенок в самом деле!
Лопасть я всё ещё держал в руке, и едва заметный сноп света высвечивал противоположную стену. Пустую. В том смысле, что ничего и никого лишнего в световое пятно не попадало.
И всё-таки, что-то меня разбудило.
Я не шевелился. Продолжал дышать глубоко и размеренно. И даже глаза оставил прикрытыми, чтобы понять, что именно встревожило меня. Лишь прислушивался, ловил малейшие далёкие звуки.
Через некоторое время раздалось еле слышное шуршание. Где-то далеко, не в этой пещере. И не с той стороны, откуда мы пришли, а за пьедесталом. Видимо, там тоже был проход.
Ни Юнмей, ни Моня на шуршание не отреагировали. Они крепко спали.
Я же продолжал вслушиваться.
Послышался лёгкий стук камушков. Потом удар, как будто кто-то кого-то схватил. На минуту шуршание усилилось. Потом стихло.
Воображение тут же нарисовало, как огромная змея выползла на охоту, выследила свою жертву и поймала её. А теперь заглатывает.
Словно в подтверждение моих фантазий снова раздалось шуршание, на этот раз удаляющееся.
Я продолжал сидеть, не шевелясь и практически не дыша. И моля богов, чтобы Юнмей и Моня не заговорили и не зашевелились. Ведь у змей хороший слух. Они практически кожей чувствуют…
В том смысле, что звук распространяется и по земле тоже. А змеи прикасаются к земле всем телом. Так что, пусть отползёт подальше.
Само собой сон слетел, как будто его и не было. Но я не спешил будить Юнмей и Моню. Пусть поспят. Тем более, что я сам тоже хоть и не сплю, но сижу, пытаюсь расслабиться, типа тоже отдыхаю. Хотя на самом деле хотелось бы побыстрее свалить куда-нибудь подальше из этих прекрасных мест…
Когда сердце немного поутихло, я вспомнил: Машуто Обитами рассказывал, что иномирный портал охраняют два змея. И если шуршал один из них, то портал скорее всего уже неподалёку.
Едва я это осознал, сердце моё снова забилось, но теперь от предвкушения — значит, конец нашего пути близко.
Однако, мы вплотную подошли к вопросу: как пробраться мимо змей или как победить их. Для этого как минимум нужно знать, чего они боятся.
В моём мире змеи боятся резких запахов и шума. Что естественно, раз основными органами у змеи являются слух и осязание.
Вполне может быть так, что и местные рептилии тоже реагируют на запахи и шум. К примеру, резкий цветочный запах, испускаемый изрубленным
