для неё было намного важнее возможной опасности.
— Эллен там?
Я никак не мог понять, почему этот вопрос меня вообще мучил.
— Вероятно, — холодно ответила Бейт, — в этом месте зафиксирована аномальная активность. А именно её мы и отслеживаем. И, как я думаю, Эллен тоже.
Несмотря на своё нежелание идти вперёд, Бейт сделала над собой усилие и стала продвигаться в сторону не утихающих звуков. Походка её была осторожной. Она пыталась не издавать лишнего шума. Хотя навряд ли его кто-нибудь заметил. На станции не было тишины — всё время что-то нарушало безмолвие. И каждый раз что-то разное…
Помещение плавно перетекло в другое. Устройство станции было весьма необычным и функциональным, и даже в таком жутковатом виде её дизайн выглядел футуристичным. На стене я заметил что-то вроде граффити, но это было не художественным развлечением уличных художников, а попытка изобразить текст таким шрифтом, который сильнее бы привлекал внимание. Состоял он из символов, которые я, почему-то, до сих пор не понимал, хоть и мог разговаривать на языке пришельцев.
— Что здесь написано? — Спросил я у Бейт.
— Чтобы мы разворачивались и уходили, — ответила она.
Значит, это написал кто-то из тех, кто уцелел.
— Ваши уже здесь бывали? — Последовал закономерный вопрос.
— Однажды мы послали сюда военных, — сказала Бейт, — наверное, это их послание.
— Чего нам опасаться здесь? Что они рассказали? — Попытался выудить я хоть что-то.
— Ничего, — ответила Бейт, — никто не вернулся. И Ива не смогла извлечь данных.
Сделав ещё шаг, мы притормозили, потому что на по полу было разбросано несколько тел. Они выглядели просто ужасно — мало того, что разложение остановилось на середине процесса, так ещё всё это покрыла вязкая сажа, которая повсюду была здесь, в связи с чем останки выглядели как грязные холмики, у которых были мёртвые лица. Вероятно, это была часть отряда, о котором говорила Бейт, так как на телах сохранились признаки разорванного в клочья обмундирования.
У одного из трупов отсутствовали ноги по колено, а голова была продырявлена чем-то вроде трубы. От другого осталось только само туловище, а конечности лежали неподалёку. Третий лежал в позе эмбриона лицом вниз. Его спина почти разошлась на две части от глубокого грубого пореза.
Местами покрытый грязью пол был изрыт следами цепляющихся ладоней. Но принадлежали они не этим ребятам. Полосы от рук уходили к пролому в полу, из которого торчала выкорчеванная решётка.
— Ты это слышишь? — Спросила меня Бейт.
Чего я только не слышал. Понять бы, о чём спрашивала она.
— Прислушайся, — тихо сказала она, и я прислушался.
Среди далёкого громыхания различались и другие звуки. Где-то поблизости я ощутил чьё-то присутствие. Такое бывает, когда находишься в комнате, и вдруг понимаешь, что в ней есть кто-то ещё. И, хотя я никого не видел, я ясно расслышал сразу несколько голосов, которые активно перешёптывались друг с другом. Разобрать из шёпота было ничего невозможно.
— Здесь кто-то есть, — сказал я.
— Похоже на то, — подтвердила Бейт, но отчего-то мне показалось, что она имела в виду что-то другое.
Я попытался сопоставить имеющуюся информацию.
— Ты говорила, что во время тревоги сотрудники станции переходят в другое состояние. Это они?
Бейт отрицательно покачала головой.
— Нет, это что-то другое.
— Но я никого не вижу, — констатировал я, что и так было понятно без слов.
— Может, это и к лучшему.
Бейт перестала прислушиваться к голосам и, широко озираясь, стала медленно продвигаться дальше. По некоторым её движениям я понял, что девушка стала заметно сильнее нервничать. Отчего-то мне захотелось приободрить её. Не знаю, откуда взялось это желание. Возможно, мне просто хотелось успокоить девушку и себя заодно. А, возможно, я просто обязан был привести в чувство боевого компаньона, чтобы он правильно среагировал на угрозу в момент её появления.
— Расскажи мне о своём мире, — попросил я настолько участливо, насколько позволяла мне моя скудная интонация.
Вопрос явно удивил девушку, отчего она даже немного замедлилась. Однако, не удостоив меня вниманием, она продолжила путь. И правильно — смотреть нужно было не на меня, а по сторонам.
— Что тебе рассказать? — Слегка смягчившись, спросила она.
— Про вас, — коротко ответил я, — про то, откуда вы пришли. Про вашу планету, цивилизацию, эволюцию. Вы так похожи на людей… Мне бы хотелось знать больше об этом.
Бейт едва заметно улыбнулась, будто я спрашивал её о школьных знаниях первого класса. В моменте её взгляд сменился с хитрого на грустный, но затем эмоции ушли на второй план.
— Планета, на которой я родилась, имела порядковый номер восемьсот девяносто первый, — сказала она.
— Вы заселили почти девятьсот планет? — Искренне удивился я.
Девушка позволила себе рассмеяться, но её оборвал шум механического процесса. Где-то раз за разом повторялась зацикленная процедура, но, похоже, за ней некому было наблюдать. Или же за ней наблюдало что-то, что этим процессом не управляло. По лицу Бейт я понял, что нам нужно как раз в ту сторону.
— Конечно нет, — уже без улыбки, ответила она, — это число исследованных планет. Я имею в виду детально исследованных. На многих мы даже не бывали. На них или на их орбитах просто установлены преобразователи. Но в заселении планет и не всегда есть смысл, ведь главным ресурсом является свет. А его пока что во вселенной хватает.
Когда мы вошли в следующий зал, мы увидели установку, которая издавала повторяющиеся звуки. Сама по себе она была размером с грузовой автомобиль, разве что округлых очертаний. Несколько цилиндров пытались попасть в специально проделанные для них скважины, из-за чего у другого конца установки разлетались искры и светился воздух. Сначала я подумал, что там работала голограмма, но, похоже, это была выделяющаяся плазма. Мне не было известно, стоило ли приближаться к этому устройству.
— Что-то повредило установку, — сказала Бейт со знанием дела, — нужно осмотреть.
Она смело нырнула под движущуюся махину и на некоторое время скрылась из глаз.
— Но существует легенда, — её голос стал слышен, словно она сидела в бочке, — что наша цивилизация развивалась не одновременно на нескольких планетах, а берёт своё начало с одной единственной. Естественно, никто не знает, с какой. Тем более, когда это всё началось. Это, знаешь, как… Сказание, миф. Но я предпочитаю опираться на факты, а в этом трёпе слишком мало достоверной информации и слишком много веры в то, во что хочется верить.
С осторожностью я начал обходить установку по краю. Хоть её движения и были зацикленными, иногда она выходила за устоявшиеся паттерны и делала выпад в сторону, после чего возвращалась к привычному танцу. На поверхности цилиндров я заметил следы человеческих рук, а также полосы и прорези как будто бы от холодного оружия. Сделав ещё шаг, я наткнулся на ещё более странную картину.
— А эволюция, — продолжала Бейт, кажется, ударив по чему-то снизу прямо кулаком, — у нас есть такое выражение, как «выдернуть из кольца». Оно означает, что однажды настаёт такой момент, когда заканчивается детство. Раньше ради безопасности детей помещали в то самое кольцо — место, где было безопасно. А, когда ребёнок подрастал, его забирали из кольца и начинали обучать уже полезным во взрослой жизни вещам. Вот так однажды моя планета доросла до того, чтобы её выдернули из кольца. Не исключено, хотя лично у меня бо-о-ольшие сомнения на этот счет, что и вашу планету тоже скоро это ждёт.
— А кто выдёргивает?
Я смотрел на мёртвое тело. Но оно не принадлежало ни человеку, ни мутанту.
— Как и для ребёнка, для цивилизации это крайне болезненный процесс, — равнодушно сказала Бейт, — поэтому
