— Если вы думаете, что в данный момент я нахожусь в достаточно физической форме, чтобы противостоять моим коллегам, — ответил я после минутного колебания. — То вы ошибаетесь. Я сижу в этом кресле не просто так.
— Там и так будет достаточно людей, способных нажать на курок, — заметил Менгск. — Но нет ни одного, способного обнаружить «Призрака».
Порой быть телепатом — не преимущество над собеседником, а скорее недостаток. Я видел его отчаяние, видел его страх за родных и отчаянную надежду на мою помощь. Я видел, что он готов пожертвовать многим, чтобы заполучить мои услуги — если на него достаточно сильно надавить, он начнет умолять.
Если бы я не знал всего этого, мне бы было куда проще ему отказать.
А между тем Арктур, чтобы заполнить чем-то гнетущее молчание, принялся говорить, стремясь убедить меня в необходимости моей помощи… не осознавая, что за него это давно сделали его эмоции.
— Мой отец — Председатель корхальского Сената и… позавчера он провозгласил независимость планеты от Конфедерации.
Джим встрепенулся и я уловил вспыхнувшее в нем беспокойство — шериф слишком хорошо знал, как привыкло действовать его родное правительство в таких случаях.
— Эта информация еще не попала в голосеть, но это — лишь вопрос времени. Я… я никогда не поддерживал амбиции своего отца, мечтавшего о самостоятельности Корхала — черт возьми, я даже отслужил в армии Конфедерации! Я боюсь, что конфедераты ответят на попытку отделения так, как они всегда поступают — акцией устрашения, публично наказав отступников с максимальной жестокостью. Ты и я понимаем, кто всегда выполнял задания политического убийства, Призрак.
Я все так же молчал, проклиная себя за нерешительность. Я ведь все равно не могу помочь ему, — так чего же я тяну время, давая ему надежду? Почему не откажу сразу же?..
Наверное, потому что я действительно могу дать Арктуру то, чего он хочет. Я действительно могу почувствовать Призраков — как бы там они не прятались, но я все равно остаюсь представителем расы, оттачивающей свои псионные возможности тысячелетиями. Я могу обнаружить их и даже, теоретически, надавать по башке, но…
— Только дай свое согласие, и мы с тобой сегодня же отправимся на Корхал — мой личный корабль ждет только приказа. Я дам тебе деньги, по сравнению с которыми эти полмиллиона, — он порывисто ударил раскрытой ладонью по стопке документов перед собой — единственное зримое проявление эмоций за весь разговор. — Покажутся обычными чаевыми. Ты сможешь купить себе новую личность, дом и даже, черт возьми, новые ноги!.. Почему ты молчишь?!
— Две недели, — просипел я, не обращая внимания на отчаянно жестикулировавшего Джима, резко отрицательно отнесшегося к моей податливости. — Дай мне две недели и я отправлюсь с тобой.
— Через две недели будет уже поздно!
— Это все, что я могу тебе предложить, Арктур, — помимо воли в моем голосе проскользнули нотки вины.
— Ты пойдешь со мной сейчас! — вскочив на ноги, потерявший контроль промышленник попытался схватить меня за грудки, но замер, почувствовав, как его тело опутали сотни невидимых цепей моего Дара.
— Две недели. Я не могу покинуть этот дом раньше. Прости…
И именно это последнее слово сломало его решимость. Он обмяк в невидимых цепях и, когда я отпустил его из объятий Дара, развернулся и молча направился к выходу.
Я затрудняюсь сказать, сколько времени мы с Джимом просидели в тишине. Казалось, что прошла вечность, прежде чем я тихо сказал, будто пытаясь оправдаться:
— Я не могу покинуть эту ферму сейчас…
Джим, как-то незаметно оказавшийся рядом, молча положил мне руку на плечо. Он ничего не сказал, но мне и не нужны были слова — достаточно было того, что он меня не осуждал.
Впоследствии я много раз задавал себе вопрос — а что бы случилось с моей судьбой, судьбой Джима, Конфедерации и всего сектора Копрулу, если бы тогда, в тот самый момент, когда Менгск умолял меня о помощи, я бы сделал эту правильную глупость — отправился вслед за Арктуром на Корхал, чтобы спасти его семью?
Может быть, все бы сложилось иначе… может быть…
Две недели спустя отца, мать и двух сестер Арктура Менгска убили. Их отрубленные головы были найдены утром на площади перед зданием Сената.
В тот день я залез в тщательно спрятанный Генрихом сейф за каким-то плохо нарисованным пейзажем и впервые в жизни по-свински напился — давно хотел проверить, как подействует алкоголь на мой совсем неземной организм. Оказалось, что точно так же, как и на людей.
И точно так же, как и для людей, крепкое виски притупило чувство вины лишь на время — утром, отвратительно, тошнотворно солнечным утром оно вернулось, чтобы остаться со мной навсегда.
Интерлюдия 3.0
Заблудшая душа
Ресторанчик «Синий веер» на углу 6-ой и 7-ой Радиальной всегда считался заведением для парочек. Шумная влюбленная молодежь, степенные супружеские пары и прячущиеся по углам любовники обеспечивали это не слишком большое заведение стабильным доходом, привлекаемые романтической обстановкой, небольшой танцевальной площадкой и ежевечерними концертами различных малоизвестных, но талантливых исполнителей.
В этой тихой, спокойной атмосфере, тонувшей в томном голосе полной дамы, практически обнявшей микрофон, тонкая девичья фигура, чьи черты почти не скрывал длинный черный плащ и капюшон, смотрелась… дико и совершенно не к месту.
Владельцу «Синего Веера», франтоватому мужчине с коротким ежиком русых волос, загадочная посетительница не нравилась. Мало того, что своим нарядом она нарушала тщательно создаваемую интимную атмосферу, так еще и заказала всего лишь кружку кофе и бисквит. Последний так и стоял нетронутым, в то время как девушка, надвинув на глаза капюшон и откинувшись спиной на стену, мелкими глотками цедила дымящийся напиток.
Тяжело вздохнув, Антоний покинул свой наблюдательный пункт и направился к погруженному в темноту столику. Имидж — важнее всего, а таким загадочным кадрам в потертых кожаных плащах больше подходит грязный кабак, чем уют гнездышка для влюбленных.
Как бы только объяснить это посетительнице, чтобы она не устроила скандал, пустив по ветру усилия десятков людей?
— Уважаемая… — осторожно начал Антоний, остановившись у ее стола.
— Зовите меня… Сэйна[10], - с едва уловимой насмешкой в спокойном голосе ответила девушка, даже не повернув головы в сторону хозяина, который непроизвольно отметил, что его собеседница довольно молода.
— Необычное имя, — оценил мужчина и, красноречиво положив ладонь на спинку второго стула, продолжил: — Вы позволите?
