Альберт фыркнул. Президент сверкнул в его сторону глазами.
— Конечно, нет. Вы отправитесь отсюда и проедете под вражескими позициями. «Хамви» спрятан в безопасном месте, Альберт знает где.
— Знаю?
— Там, где его оставили три недели назад, разбомбив железную дорогу.
— А-а.
Альберт кивнул, вспомнив место. Что ж, хоть один сумеет сориентироваться.
— У вас есть под вражескими позициями подземные туннели? — спросил я.
— Никогда не надо лениться строить, если тем обеспечивается спасение, — назидательно заметил Альберт. — У нас здесь под всеми домами туннели — и под этим тоже. Вход из подвала, спускаешься на тридцать-сорок футов и иди себе, пока не надоест, хоть многие мили.
— Но как же вам удалось тайное строительство?
— Было много времени, — усмехнулся Альберт. — И много своих людей в Управлении городского хозяйства.
— В Феникс вы должны въехать уже на поезде, — продолжал свои наставления Президент, беря указку и показывая место назначения.
— Почему именно в Феникс? — удивилась Арлин.
— От Феникса до Лос-Анджелеса поезд идет без остановок, и там не бывает контроля. Феникс в руках захватчиков. Если вам удастся до него прятаться и вас не обнаружат, то дальше доберетесь спокойно.
Президент широким жестом отложил указку.
Джилл рассмеялась. Слушая ее презрительный смех, могло показаться, что она гораздо старше: за ним угадывалась жизнь, полная разочарований.
Президент, на мое удивление, не стал настаивать.
— Знаю, — согласился он, — что это рискованный план, поэтому готов выслушать любые ваши предложения.
— Если бы они у нас были! — воскликнул Альберт. Я ожидал страстной речи от Джилл, но она промолчала.
— Этот план не кажется невыполнимым, — высказал я свое соображение. — А рисковать нам теперь придется на каждом шагу.
До сих пор не было сказано ни слова о том, кто будет руководить операцией. Я подозревал, что Президент захочет поставить во главе своего человека, и уже приготовился спорить. Но тут выступил Альберт.
— За старшего, конечно, капрал Таггарт, — с уверенностью произнес он, чем удивил и меня, и Президента, который начал было возражать, но быстренько прикусил язык.
Таким образом вопрос о командире решился.
Президент позволил нам выбрать оружие: я взял двуствольный дробовик и дальнобойную охотничью винтовку калибра 0,41 с оптическим прицелом. Арлин вцепилась в свой вечно любимый автоматический пистолет АБ-10, также не забыв прихватить перископический прицел. Альберт, в очередной раз поразив меня, выбрал автомат типа Узи, этакую заморскую штучку, которой мне прежде не доводилось видеть. Вот уж никогда бы не подумал, что пехотинец может польститься на такую дешевку. По сути, он мало чем отличался от пистолета Арлин, разве что был чуть побольше и поэтому, верно, более устойчив при стрельбе. Альберт сказал, что в случае надобности воспользуется прицелом Арлин. Ну а Джилл уже запаслась оружием.
Еще мы взяли ракетницы, патроны, гранаты, очки ночного видения — намереваясь из соображений экономии использовать их только в экстренных случаях: запасных батареек не было совсем, — и довольно мудреное лучевое оружие, которое я никогда не любил, — плазменную пульсирующую винтовку. А еще мы упаковали продукты, одеяла и другие необходимые вещи, включая комплект скалолазного снаряжения: моток веревки, кошки, шипы и крюки — в общем, все, что полагается. Где-то нас ждал «Хамви» — только Господь с Альбертом знали где. Найдем ли мы его? Удастся ли его завести? Я старался не думать об этом, пока Президент Совета двенадцати торжественно вел нас через двор к маленькому блочному сооружению, откуда мы спустимся в туннель.
Нас провожала толпа местных жителей. Где-то в глубине сознания брезжила мысль, почему, собственно, мы не слышим героических напутственных гимнов? Где духовой оркестр? Где речи? В голове мелькали обрывки фраз из этих речей: «Не бывало еще в истории человечества, чтобы столь немногие выступили против столь многих в защиту столь немногих». Ну, не совсем так, конечно…
В помещении было множество огромных бочек с горючим, расставленных в некотором беспорядке. К одной из бочек направилась парочка солдат, которые несли в руках странные, похожие на гигантскую открывалку инструменты.
Они зацепились концами инструментов за бочку и подали рукоятки вперед, пронзив края стальными стержнями. Затем, упершись плечом в другой конец «открывалки», пошли против часовой стрелки. Вместо того чтобы опрокинуться, бочка, подобно пробке, стала откручиваться — и солдаты наконец вынули ее из туннеля, имевшего ровно такую ширину, чтобы вместить одного человека.
Арлин ринулась первой. Поцокав языком, она подмигнула Президенту и послала ему воздушный поцелуй — бедняга залился краской. Тогда она вытянула вперед руку с пистолетом и скрылась из виду. За ней полез Альберт, потом Джилл — я спустился последним.
В первый момент показалось, что вокруг кромешная тьма, потом, когда глаза немного привыкли, мы разглядели слабое свечение, позволявшее видеть на несколько метров вперед и назад.
Свет шел от фосфоресцирующих земляных стен. Вообще же туннель был сделан таким образом, чтобы производить впечатление естественного: с расходящимися в разные стороны отростками — однако главный проход вел строго на северо-запад. Ширина позволяла двигаться по двое, и Арлин с Альбертом — потому что Альберт знал дорогу — возглавляли отряд. Я, как верный Шарик, плелся в хвосте, оставив для Джилл самое безопасное место посередине.
Прежде чем отправиться в путь, я предупредил подчиненных:
— Начиная с этого момента, никаких разговоров, даже при крайней необходимости. Только язык жестов. Ты, Джилл, наблюдай за мной. Враги могли поставить подслушивающие устройства, чтобы обнаружить туннели. Мы не станем облегчать им задачу, так ведь?
В туннеле было прохладно и темно — огромное облегчение после пекла пустынных просторов Юты; я надеялся, что ночной холод до нас тоже не доберется. Мы можем пройти под землей… сколько, интересно, километров?
Восемь, показал на пальцах Альберт в ответ на мой безмолвный вопрос.
Шесть из них мы проскочили с головокружительной скоростью, ну, настолько головокружительной, насколько это возможно, пробираясь по подземным пещерам с колдобинами да еще почти в темноте, Это заняло больше шести часов, чтобы быть совсем точным, не Бог весть какой рекорд. Но, образно выражаясь, конец был уже виден. Мы как раз поднялись после четвертого привала, готовые к последнему броску.
