— Отсчет до пятого прыжка, — объявил корабль.
Вольф положил книгу себе на грудь и стал ждать.
Время и космос скользили мимо. Наконец «Грааль» вышел из N-пространства. Вольф снова взял книгу, прочел два абзаца, закрыл и рассчитанным движением бросил в сторону полки. «Исследование влияния Эзры Паунда и поэтов Прованса на школу Лебедя-ХII начала двадцать седьмого столетия» попала на нужное место и удержалась за счет вшитого в корешок магнита.
— Лет десять, — произнес Вольф, — не встречал ничего скучнее.
Он прошел по коридору и постучал к Таену.
— Выходи, инопланетное чудище. Посмотрим, сколько костей ты сможешь мне переломать.
— Значит, теперь мы в сердце Федерации. Вряд ли кто-нибудь из эльяров, кроме дипломатов, забирался так далеко, — сказал Таен.
— И ты изумишься, увидев, насколько эта часть космического пространства своеобразнее, интереснее и ярче прочих.
— Опять ирония.
— Ребенком, — сказал Вольф, — я не мог дождаться первого прыжка. В книгах это расписывалось очень красиво: корабль проносится мимо комет, небесных тел, звезд… Я представлял себе что-то вроде ночного поезда: смотришь в окошко и видишь, как мелькают огни городов. В итоге я узнал, что тебе показывают компьютерную модель, а в N-пространстве вообще ничего нет. Примерно как в первой поездке на пароме Кале — Нью-Йорк, но там хоть океан был.
— Все несмышленыши воображают вещи иными, чем есть на самом деле.
— Я ни разу не говорил, что вспоминать в твоем обществе так же весело, как следить за превращением камня в песок?
— Звездолет «Нормандия» неизвестным спаренным судам. Пожалуйста, ответьте.
Вольф, явно встревоженный, повернул к себе микрофон.
— «Нормандия», говорит буксир «Фосс энтерпрайз». Что там у вас?
— Говорит Фу, старший помощник с «Нормандии». Что вы там буксируете? Не корвет ли класса «Гамильтон»?
— «Нормандия», говорит «Фосс энтерпрайз». Подтверждаю запрос. Это списанный корвет «Хейлсворт».
— Так я и поняла, — произнес женский голос — Просто любопытно стало. Во время войны я командовала «Гетто Грин». Наверное, мне лучше не спрашивать, куда вы его тащите?
— Да, веселого мало. В переплавку.
Из динамика донеслось что-то похожее на вздох.
— Спасибо, «Фосс энтерпрайз». Что там было про Время, которое догоняет нас в крылатой колеснице?
— «Но за спиною все сильней гром крыльев колесницы дней». [3]
— Ага, оно. До свидания, «Фосс энтерпрайз»: Отбой.
Вольф выключил микрофон.
— Приятно знать, что ты не один такой сентиментальный болван.
— Мне это не нравится, — сказал Таен. — Четвертый корабль за последние несколько часов. В этом секторе слишком много звездолетов. Очень велики шансы, что нас засечет читетский или федеральный корабль.
— А вот теперь ты мыслишь неправильно, — сказал Вольф. — Здесь, в пределах Федерации, нет причины задерживать судно, следующее по законному поводу, ни одному читету такое в голову не придет. Это называется «прятаться на виду».
— Ты прав. Я мыслил как эльяр, как враг.
— Это будет последний прыжок. Расстояние до планеты Батан — предположительно три корабельных дня, — доложил «Грааль».
Мир завертелся, и корабль вошел в нормальное пространство.
Половину экрана занимала главная планета читетов.
Человека в строгом костюме можно было бы счесть проповедником, но это был просто диктор.
— Сообщаем приятное известие. Верховный Мастер Афельстан объявил о двухпроцентном снижении налога на роскошь. Он объяснил, что это вызвано нашей правильной реакцией на его выступление двухмесячной давности, когда нас уведомили, что мы потребляем слишком много ненужных вещей. Он обещает, что, если такое разумное поведение продлится и дальше, возможно…
Джошуа повернулся спиной к экрану.
— Приятно слышать, — сказал он. — Я бы огорчился, если бы мы не застали мерзавца на месте. Хочется выслушать его логическое объяснение.
— Давненько я не делал подобных глупостей, — произнес Джошуа.
Он стоял в неуклюжем космическом скафандре рядом с высотной спусковой установкой. Творение Кормака представляло собой здоровый — почти в рост Джошуа — штабель из металлических плотов, соединенных отходящими от углов короткими цепями. В маленьком трюме «Грааля» было тесно.
— До назначенного времени еще двенадцать секунд, — сказал Таен, застегивая скафандр.
Джошуа опустил щиток.
— Я готов.
— Воздух откачан. Внешние звуки смолкли.
Воздушная струя подхватила эльяра, тот еле успел удержаться за стойку.
Люк открылся, Джошуа выглянул на зеленую с белым планету Батан. Они висели в нескольких сотнях миль над ее поверхностью, у самой границы территориального пространства.
Таен и Джошуа вытолкнули штабель за край люка, Вольф выплыл в открытый космос.
Цепи натянулись и легонько потащили его от «Грааля». Люк закрылся.
Джошуа сказал в микрофон:
— Произведи указанные изменения траектории. С этой минуты ты подчиняешься командам либо отсюда, либо от оставшегося на борту.
— Принято.
Заработали вспомогательные двигатели, два корабля медленно двинулись прочь.
— Сориентируй скафандр. На счет ноль, — сказал корабль, — включай тягу. Пять… четыре… три… два… один… пошел!
Вольф развернулся к планете и по сигналу корабля дернул красную рукоять закрепленного на животе баллона. Зашипел газ, баллон быстро опустел. Вольф отцепил его от пояса — пусть теперь отыскивает собственную орбиту.
Штабель начал спускаться под действием гравитации. Вольф повис между светом и тьмой. Сверху горели звезды, снизу медленно вращалась планета.
Вольф дважды перекусывал, один раз вздремнул. Проснулся, потянулся в неудобном скафандре, попил из трубочки в шлеме.
Потом опустил светонепроницаемый фильтр, посмотрел, какие фильмы есть в видеотеке скафандра, не нашел ничего подходящего, снова открыл окошко.
Долго всматривался в холодные мертвые звезды, так и не нашел среди них «Грааля», дал скафандру немного повернуться, чтобы планета заполнила поле зрения.
Он смотрел, как вращается зеленый шар, как ползут по его поверхности облака, и внезапно понял, что совершенно счастлив.
Запрограммированные датчики высоты оборвали сон, который тут же улетучился из памяти.
— Вошли в экзосферу, — загудел металлический голос — Расстояние до поверхности — восемьсот миль.
Время шло. Вольф снова ел, пил, облегчился в специальную емкость внутри скафандра, опорожнил ее, с отвращением взглянул на свои экскременты, свернулся калачиком и поплыл прочь.
