ведь смог построить это тело, сделав мою точную копию. Значит, способен и поменять что-нибудь в нём. Так?
— Наверное, — неуверенно отозвался Дабуру. — Видишь ли, я не на глаз тебя копировал. У меня хранится информация о твоём теле. По сути, я использовал ДНК для построения. Не знаю, как поменять то, что было создано… автоматически.
— Перейди в ручные настройки, так сказать.
— В смысле?
Я вздохнул.
— Дабуру, у тебя осталась информация о тех телах, которые ты поглотил?
— Конечно.
— Вот и используй её, чтобы внести изменения в своё лицо. Частично. Можешь позаимствовать что-то у одного, что-то у другого.
— Очень интересная идея! — обрадовался Дабуру. — Сейчас попробую!
У него ушло минут пять на то, чтобы скорректировать нос и рот.
— Ну, как? — настороженно спросил он меня. — Нормально получилось?
— Отлично. Ты уже на меня не так похож, как прежде. Теперь измени цвет глаз и брови.
В общем, спустя четверть часа Дабуру перестал быть моим двойником. Осталось только одно.
— Посмотри на свои пальцы, — сказал я.
Доппельгангер поднёс к глазам кисть.
— А что с ними? — спросил он с ноткой тревоги. — По-моему, всё в порядке.
— Видишь на самых кончиках узоры? Да, похожие на спирали. Это отпечатки, по которым тебя можно вычислить или опознать. У каждого человека они индивидуальны. Сейчас у тебя, как я понимаю, мои отпечатки. Нам этого не надо. Измени их по тому же принципу, что и лицо.
Когда Дабуру закончил, мы ещё раз обговорили план. Было непривычно общаться с ним не мысленно, а по-настоящему. Слышать звук его, вернее, своего, голоса, видеть его мимику, жесты. Правда, они пока находились в зачаточном состоянии. И всё же…
В конце концов, я убедил Дабуру, что мне пора спать, и ему нужно вернуться на место.
— Только сохрани матрицу, по которой ты будешь строить это тело, — напомнил я.
— Конечно. Не волнуйся. Всё остаётся в моей памяти автоматически.
Дабуру «разобрал» своё тело, вернувшись в меня.
— Получается, со временем я смогу принимать разные обличья, — пронеслась у меня в голове его мысль. — Не только копировать тех, кого поглощу, но и собирать из них новые образы.
Похоже, доппельгангер был прав. Мог я извлечь из этого пользу? Безусловно. Таилась ли в этом для меня опасность? Кто знает…
Для того, чтобы осуществить мой план, требовался член клана «Бураку сунеки». И не какая-нибудь совсем уж мелкая сошка, а тот, кто будет выглядеть убедительно для семьи Харада. Несколько дней я следил за головным офисом «Чёрной змеи», выбирая подходящего человека. Наконец, остановился на Кобаяси Нобу, одном из телохранителей босса Ямаситы, главы семьи Ямасита, одной из самых влиятельных в клане «Бураку сунеки». Я следил за ним несколько дней, пока не выяснил, что Кобаяси Нобу живёт в маленькой квартире на шестнадцатом этаже в двух кварталах от штаб-квартиры. На «работу» он являлся четыре раза в неделю. Семьи у него не было, постоянной девушки — тоже. Поэтому раза два в неделю он посещал бар, клуб или вызывал проститутку.
Дождавшись, пока Кобаяси освободится от смены и отправится домой, я последовал за ним, стараясь держаться подальше и не привлекать внимания. Мне показалось, что телохранитель привык быть бдительным во время выполнения своих обязанностей, но за себя не особо беспокоился. Видимо, потому что сейчас между кланами царил мир, и якудза не опасался за свою жизнь. Это было хорошо. Настороженный противник, как правило, сулит проблемы.
Кобаяси заехал домой, где, вероятно, принял душ и переоделся. Отдыхать он не собирался, и меня это вполне устравивало. В жилых домах обычно понатыкано множество камер. Они есть и в других заведениях, но их мало. Одна, от силы две. И направлены они на кассу, в первую очередь. На случай грабежа.
Спустя полчаса Кобаяси вышел из дома и вызвал такси. Выглядел он нарядно — значит, собрался с кем-нибудь познакомиться. Я последовал за ним на байке, лавируя между машинами и держась так, чтобы меня то и дело прикрывал то микроавтобус, то внедорожник.
Такси высадило якудзу возле клуба «Ханаби Токио», довольно известного и популярного у молодёжи. Я был в нём лишь однажды, но Кобаяси ходил только в него, так что я заранее изучил планировку по видео и фотографиями из сети. Конечно, этого было недостаточно, но я рассчитывал сориентироваться на месте, хоть это и не мой стиль. Оставив байк на клубной парковке, я вошёл в заведение, заплатил за билет и отправился искать Кобаяси. Это не заняло много времени: новоприбывший, конечно, толкался возле барной стойки, пытаясь заказать текилу. Я дождался, пока ему нальют, и пошёл вслед за якудзой, который, пританцовывая, совершал со стопкой в руке променад по клубу, оценивая цыпочек. Он ловко уворачивался от посетителей, сохраняя текилу в целости. Наконец, Кобаяси остановился возле подиума, на котором извивались вокруг шестов почти голые танцовщицы гоу-гоу в блестящих портупеях и минималистичных трусиках. Пришлось ждать, пока он налюбуется на девушек, допьёт текилу и снова направится в сторону бара. Оттуда якудза двинулся на второй этаж, где звучала музыка другого направления. Там он провёл некоторое время, танцуя с девушками и пытаясь познакомиться, но пока не очень удачно. Вечер только начался, и девушки не торопились знакомиться с парнями. Они ещё не натанцевались и слишком мало выпили. Кобаяси протиснулся к бару и заказал сразу две стопки. Там он и остался на некоторое время, глазея по сторонам и потягивая напиток. Якудза имел странную манеру пить текилу не залпом, а маленькими глотками на манер саке. После каждого он откусывал крошечный кусочек лимона и тщательно пережёвывал.
Я танцевал, поглядывая на Кобаяси, чтобы не пропустить момент, когда он отправится в туалет. Однако телохранитель, похоже, был закалён дежурствами и обладал поистине железным мочевым пузырём. Прошло три с половиной часа прежде, чем он решил облегчиться. Мысленно возблагодарив местных богов, я отправился за ним. В мужской сортир была небольшая очередь — человек пять. Прошла она быстро. Внутри находились двенадцать кабинок и длинный ряд писсуаров. Перед каждым кто-нибудь стоял. Народу было слишком много. И вероятность, что якудза станет дожидаться, пока освободится кабинка, была невелика. Однако Кобаяси окинул туалет взглядом и принялся топтаться, явно метя в кабинку. Видимо, припёрло по суровым делам.
