поездку дремать в экипаже. И, к счастью, не навязывался в собеседники.
– Я достаточно тепло одета, как думаешь?
Михали обвел Рею внимательным взглядом и нахмурился, уставившись на ее сапожки. Они годились для долгих путешествий, но кожа была тонкая, и ступни девушки уже пробирал холодок.
– Других у меня нет, – объяснила она.
– У нас не найдется пары твоего размера, – вздохнул Михали. – Постараемся быть осторожнее. Скажи, если пальцы начнут неметь.
Реа подняла взгляд на высокие холмы, переходящие в горы и поросшие деревьями. Сложно ехать по ним верхом, по корням и камням. Даже после сотни лет практики она не готова к столь крутым тропам.
Конюхи Ласкарисов подготовили лошадей. Девушке достался чалый мерин с мягким прикусом. Он был высоковат, и Реа замешкалась, с сомнением глядя на седло.
– Давай помогу, – предложил Михали. Он присел и сцепил руки ладонями вверх на коленях, чтобы подсадить Тиспиру.
Реа встала на них, и бедро вжалось юноше в грудь. Опираясь на плечо Михали, чтобы не потерять равновесие, девушка перекинула ногу через седло.
Михали оседлал свою лошадь, белую кобылу, с удивительной легкостью, которую Реа привыкла видеть в супругах, не чуждых путешествиям, познающим мир не только через окошко кареты. Свита уже сидела верхом. Животные нетерпеливо фыркали и били копытами землю.
Михали возглавил процессию, и Реа пришпорила мерина, чтобы его нагнать.
– Все готовы, – сказал один из стражников.
Вьючных лошадей нагрузили, и экипажи покатили по другой – длинной – тропе, огибающей холмы с востока. Путь по ней занял бы на день больше. Сперва и Реа вызвалась поехать дальше в экипаже, предвкушая долгожданное одиночество, но Михали заявил: «Ты же понимаешь, что спать придется с лошадьми?» – и одного замечания хватило, чтобы ее переубедить.
Лучше уж потерпеть компанию Михали ради сна в нормальной постели.
– Что ж, – сказал Михали, направив кобылу в сторону, чтобы мерин Реи мог трусить рядом. – В дорогу.
Через пару минут они очутились в чаще леса. Листья недавно опали и еще лежали ярким ковром, в оттенках явно чувствовалась рука Хризанти. Слева и справа от тропы возвышались каменные валуны, поросшие мхом.
Должно быть, весной холмы оживают, и за пологом зеленой листвы едва проглядывает синее небо. Сейчас же снег окрашивал лес в тот же чистый оттенок белого, что Реа выбрала для наряда на церемонию Тиспиры.
Тропа начала сужаться, и на ней уже не помещались две лошади бок о бок. Мерин Реи встал в строй за Михали. Подъем сделался круче, и скоро Реа сидела в седле, крепко вцепившись в конскую гриву. Она понимала, что юноша ведет процессию неспешно только ради нее, но солнце уже стояло в зените, следовало поторопиться, чтобы спуститься со склона к ночи.
– Михали? – позвала девушка, перекрикивая цокот копыт. – Мы можем ехать быстрее!
Юноша обернулся, и Реа обнаружила, что его скулы порозовели. Он двигался в ритм с лошадью и держался совсем иначе, чем прежде, – уверенно и спокойно, словно оказался в родной стихии.
– Точно? – спросил Михали.
– Да.
– Ноги не замерзли?
– Я в порядке, – отмахнулась Реа. Тиспире не бывает холодно. По крайней мере, о дискомфорте никто не должен знать. Она поторопила мерина, подталкивая Михали ускориться. – Ну же!
Реа подстегнула лошадь, и всадники помчались по тропе. Воздух изрядно подостыл, и девушка дышала короткими рывками. Пейзаж менялся на глазах: сосны становились выше, мох плотнее. Сладкий аромат снега побудил Рею поднять голову к небу и поймать снежинку на язык. На земле то и дело мелькали оленьи следы, а по стволам было видно, где животные останавливались погрызть кору.
Ницос добавил эту особенность в заводного оленя, чтобы передать всем оленям в стране. Теперь зимним посевам фермеров ничего не угрожало.
– Мы приближаемся к реке, – бросил Михали через плечо. – Прежде чем переходить, соберемся на краю леса.
Тропа резко ушла вниз, Реа услышала, как бурлит вода на камнях. Лошади замедлили шаг, и девушка подалась вперед, вытянув шею из любопытства. Ей не очень нравилось море – от бескрайнего горизонта становилось не по себе, – но реки она обожала. Подле старого дома Аргиросов бежал ручеек, и Реа всегда плескалась в нем целое лето, обливая водой сидевшего на берегу Лексоса.
Деревья расступались, открывая подход к реке. Реа ахнула и натянула поводья. Вода мерцала в свете блеклых лучей солнца, такая удивительно чистая, что можно было разглядеть камешки на дне, и при этом чудесного синего оттенка. Девушка никогда раньше не видела столь яркой воды, даже окрашенной при помощи палитры Хризанти.
– Что это? – спросила она, едва дыша.
Михали покосился на Рею и ответил:
– Довикос.
Он произнес название обыденным тоном, словно оно все объясняло, а Реа должна была помнить все речки в стране.
Реа подвела мерина ближе к воде и поинтересовалась:
– Откуда она течет?
– С дальних гор, с запада.
Возможно, в источнике есть нечто уникальное, придающее воде волшебный оттенок? Или краски Хризанти смотрятся иначе в рассеянном зимнем свете?
Свита собралась вокруг них плотным кольцом, избегая валунов на берегу. Реа жила так долго, что порой забывала о природных памятниках древности, но сейчас они были повсюду: огромные камни, возникшие здесь еще тысячи лет назад в результате естественных трансформаций, корни деревьев шириной с туловище, теряющиеся в глубинах земли…
Река оказалась довольно широкой, ярдов сорок-пятьдесят [4] от одного берега до другого, однако была мелкой, и Реа поняла, что даже не придется искать брод.
– Чего мы ждем? – спросила она.
Михали указал на камни, располагающиеся наверху по течению и укрытые тенью деревьев. Снег падал густой пеленой, закрывая обзор.
– Переход полностью безопасный, – сказал Михали, и сразу стало ясно, что все совсем наоборот. – Но иногда встречаются наемники.
Реа подумала о вьючных лошадях, нагруженных едой и свежими припасами. И это, конечно, не единственное, что ее тревожило. Девушка буквально слышала голос Лексоса в голове. «Наемники» могли оказаться сепаратистами, которые прослышали о том, что Тиспира направляется в Ксигору. Для них она будет ценной заложницей.
– Ты поедешь между двумя стражниками, – добавил Михали, заметив ее волнение. – Не тревожься. Мы просто хотим подстраховаться.
Они договорились, что Михали поедет впереди тоже с двумя стражниками, а Реа – прямо за ним со своей парой. Затем они последуют дальше по тропе, прочь от реки, и дождутся экипажей в безопасном месте.
Лошадь Михали перешла реку быстро и уверенно. На самой глубине вода доставала кобыле до груди. Реа медленно дышала, стараясь не поддаваться панике. Значит, река не слишком мелкая, как девушка предположила сначала. Впрочем, ничего страшного. Правда. Тиспира обязана скрывать страх, ведь он
