Резко спросил граф, стоя прямо у алтаря храма. – Я хочу услышать объяснения непосредственно от вас. Почему храм Рода, который должен быть источником мира и веры, занимается разжиганием недовольства у черни? Чего вы добиваетесь? Вы хотите рассорить мирскую власть с духовной?
Старший жрец храма тут же почувствовал, как в его душе поднимается волна гнева. Но он знал, что сейчас должен сохранять спокойствие. Поэтому он взглянул на графа с таким видом, который должен был выразить и уверенность, и недоумение таким странным и даже предосудительным поведением дворянина.
– Ваше Превосходительство… – Начал он достаточно мягко, хотя в душе уже скрипел зубами от злости. – Моя задача, как служителя этого священного места, поддерживать духовное благополучие нашего народа. Послание, которое я отправил, не содержало призывов к бунту. Я всего лишь напоминал дворянину о его обязанностях перед богами и сообществом. Я несу ответственность за души моих прихожан, и мое намерение было направлено на исцеление и очищение, а не на разжигание конфликта.
Однако его слова, словно охотничьи стрелы от брони, сейчас явно просто отскакивали от гнева благородного, который в данной местности был никем иным, как фактически гласом короля. А значит, он считал, что имеет полное право спрашивать даже с жрецов за их проступки. И это очень сильно сейчас раздражало старого жреца.
– Тем не менее, даже мной ваше послание было интерпретировано как угроза. – Граф ещё больше нахмурился, слушая слова Велеслава. – Дворянин Ливитский чувствует себя под давлением, так как вашего посланника поймали именно в то время, когда он принялся подстрекать жителей его деревень заставить своего хозяина отдать вам своего сына на заклание! И это уже второй случай, когда ваше имя ассоциируется с потенциальными беспорядками. Я думаю, что вы и сами должны прекрасно понимать тот факт, какие последствия это может иметь для вас и для храма Рода.
Услышав всё это, старый жрец в душе вздрогнул. Ведь он сейчас просто не знал того, что именно его посланник старался рассказать местным жителям? А значит ему следовало бы понимать и то, что его планы не только по усиления влияния Бога Рода, но и по поводу собственного возвышения, сейчас могут быть под угрозой, и что его репутация и авторитет сейчас стоят на кону. Он также знал, что должен действовать осторожно, чтобы не усугубить ситуацию ещё больше.
– Я в полной мере осознаю серьезность этих обвинений, Ваше Превосходительство, и я обещаю рассмотреть эту ситуацию более тщательно. – Стараясь выглядеть спокойным и даже равнодушным к таким обвинениям. – Мы здесь, чтобы служить на благо всех и каждого, и последнее, чего я бы хотел, это становление причиной раздора между дворянами и нашими людьми.
– Я надеюсь, что это так. – Медленно кивнул ему благородный, явно чувствуя, что его слова были услышаны. – Я ожидаю увидеть изменения в вашем подходе, жрец. И будьте уверены… Теперь я очень внимательно буду следить за ситуацией. И если подобное повториться, то мне придётся поднять вопрос о вашем поведении в столице королевства. Я сильно сомневаюсь, что Верховный жрец храма Бога Рода спокойно отнесётся к такому поведению с вашей стороны.
После ухода графа Таркова, оставшись в одиночестве, старый жрец медленно опустился на колени перед алтарем Рода. Слабо освещенный светом мерцающих свечей, храм казался особенно тихим и покойным в этот вечер. Разочарование в его собственных помощниках и последние события наполнили сердце жреца унынием. Его мечты о возвышении, казалось, рухнули в одночасье, оставив его в пучине сомнений и неуверенности. Тяжело вздохнув, старый жрец медленно закрыл глаза. А его дыхание было тяжелым и неровным. Сейчас в молитве он искал утешения и направления.
– О великий Род, покровитель моих дней, чьи пути непостижимы, подскажи мне, что делать. – Тихо шептал он, уже привычно обращаясь к своему покровителю, которого, по сути, никогда и не слышал. – Я чувствую, что мои силы убывают. И я остался один в своей борьбе…
В этот самый момент, когда эти слова всё же вырвались из его уст, в храме внезапно стало темнее. Свечи, казалось, слабо пылали, исключая одну, которая вдруг засветилась ярче прямо перед статуей Рода. Старый жрец медленно поднял взгляд, и его сердце замерло в предчувствии чего-то необычного. Статуя, обычно мертвенно неподвижная, сейчас казалась ему живой. Её очертания становились более четкими, а глаза блестели неестественным светом. И как только последние слова его молитвы угасли в воздухе храма, на душе Велеслава отпечаталось тяжелое бремя осознания своих ошибок. Он был погружен всей своей душой в молчаливую молитву Богу-покровителю, когда его вдруг пронзил острый приступ боли в груди. В тишине храма его старое сердце билось как бешеный барабан, стремительно исчерпывая последние залоги его земной жизни. Статуя Рода, облитая мягким светом от свечей, стала как бы расплывчатой, и всё вокруг начало мерцать и изменяться, словно мир сам по себе начал таять и уходить в далекое прошлое. Велеслав, почувствовав приближение конца, устремив свой последний взгляд на лицо своего Божества. И в этот момент в его ушах прозвучали слова, словно шепот ветра среди старых деревьев.
– Велеслав! Пора тебе ко мне! – Глухой и как будто бы потусторонний голос заставил всё его естество вздрогнуть от осознания того, кто именно с ним заговорил. – Твой путь на земле завершен.
Воздух вокруг старого жреца стал холоднее, и Велеслав почувствовал, как его дух начинает подниматься, покидая утомленное тело, и уже никому не нужное тело. В этот момент великая тьма окутала его разум, но это была не тьма страха или отчаяния, а тьма перехода, через которую он должен был пройти, чтобы достичь света на том конце.
Когда утро вновь расцвело своими бледно-золотыми лучами, проникая сквозь высокие окна храма Рода, молодой служка по имени Егор вошел в святилище, чтобы подготовить место для утренней молитвы. Но войдя внутрь главного зала, он обнаружил бездыханное и уже остывшее тело старшего жреца Велеслава, лежащее на холодном каменном полу перед алтарем. Старец казался мирным, словно спящим. Но было очевидно, что его душа уже покинула этот мир. Егор, хотя и ошеломленный случившимся фактом, так как понимал, что это могло быть именно результатом той самой ссоры старого жреца и местного графа, быстро принялся действовать. Он покрыл тело старика чистым льняным покрывалом и организовал вызов остальных служителей храма. Вместе они начали подготовку к похоронам, которые должны были отражать уважение и почтение, какое заслуживал столь высокопоставленный служитель Бога Рода. Так что тело старшего жреца Велеслава было тщательно омыто святой водой и одето в его лучшие одежды. Вокруг его головы сложили венок из святых трав и цветов, символизирующих вечное возрождение. В
