представителей своей паствы. Отказ дворянина открыто бросал вызов его влиянию и мог рассматриваться как доказательство сомнений в его способности взаимодействовать с высшими силами. Это был не просто отказ – это было отрицание его роли как посредника между Богом Родом и людьми.
“Как он осмелился? – Раздражённо размышлял Велеслав. – Это не просто отказ принести мне ребёнка, это отказ верить в то, что я могу помочь. Неужели он думает, что знает лучше? Неужели он не понимает того, что таким образом подвергает свою семью ещё большей опасности?”
С большим трудом успокоившись, старый жрец задумался о том, как теперь ему можно будет восстановить свой потерянный авторитет. И всё потому, что вся его подготовка просто пошла псу под хвост. Ведь всё было рассчитано именно на то, что дворянин сам привезёт свою семью на растерзание толпе. А специально подговорённые им люди, уже были готовы разжигать ненависть в толпе. Но раз виновников этого “торжества” не привезли, то всё было зря. Так что теперь он должен был действовать быстро и решительно, чтобы доказать не только свою способность защищать и исцелять, но и своё право на безусловное повиновение со стороны кого бы то ни было. Может быть этот дворянин поклоняется другому Богу? Но кому? Других храмов поблизости вроде бы просто не было? Хотя… Это не возбранялось. Но даже так, этот наглец должен был сразу примчаться по первому зову старого жреца! А этого не произошло. Именно поэтому Велеслав и начал разрабатывать новый план, как донести до всей общины, что неповиновение дворянина было не только оскорблением его, жреца, но и открытым пренебрежением к воле Бога Рода.
“Может быть, стоит распространить слово о том, что отказ дворянина подвергает все ближайшие селения опасности? И что неблагоприятные знаки уже начали проявляться? – Подумал он. —Да… Люди должны знать о том, что этот отказ не только личное оскорбление, нанесённое мне, но и угроза благополучию каждого из них. Нужно использовать это, чтобы показать всем, как важно прислушиваться к Воле Богов.”
Такие злые мысли наполняли старика решимостью. И хотя он и сам знал о том, что его действия могут быть жестокими, но в его понимании, это была жестокость ради высшего блага – ради сохранения порядка и веры в Божественную защиту. Именно поэтому, вечером того же дня, собрал собрал своих ближайших приближённых – троих мужчин, которые служили в храме Рода и помогали ему в его делах. Собрав их в небольшой комнате за алтарем, старик начал своё обращение, пытаясь передать им всю серьёзность момента.
– Братья мои… – Начал он, глубоко вздыхая. – Мы стоим перед лицом богохульства и неверия. Один из дворян решил бросить вызов воле Рода, отказавшись привести своего ребёнка к нам, чтобы мы могли исцелить его и очистить от скверны Тьмы. Мы не можем позволить, чтобы это безразличие к божественным законам распространилось среди простых людей. Мы должны действовать.
– Но… Я, конечно, прошу прощения, старший жрец Велеслав… – Задумчиво возразил один из них, старший по возрасту, при посвящении наречённый именем Яромир, – Если мы пойдем на земли этого дворянина сами, это может быть расценено как вызов власти графа! Это не просто рискованно, это может привести к кровопролитию. Более того… Нас могут обвинить в том, что мы намеренно подрываем власть дворян!
– Яромир… Я понимаю твои опасения. – Мягко отозвался старый жрец, хотя в его глазах таилась решимость. – Но разве мы можем мирно смотреть, как наше общество разлагается из-за неверия? Если мы не станем примером, то кто тогда сможет это сделать? Мы должны показать, что нарушение божественных законов неприемлемо. Даже для дворян! Чем они отличаются от обычной паствы, кроме своего положения? Ничем! Они всего лишь скот, который должен идти по воле Высших существ на заклание! А мы те, кто ведёт их на алтарь веры!
– Прошу прощения, старший жрец Велеслав… Мы все вам верим и следуем за вами, но бунт против графа может привести к нашему разгрому. Может, найдется другой способ убедить этого дворянина в том, что он поступает не совсем правильно? – Тут же вступил в разговор другой жрец, молодой и неопытный Фёдор.
Старик внимательно посмотрел на своих приближенных. Он понимал их страхи, но его собственные убеждения были куда более глубоки.
“Мне нужно укрепить их веру в необходимость наших действий. – Подумал он, сам прекрасно понимая, что без верных помощников в этом деле ему просто не обойтись. – Иначе они будут думать о правильности таких решений, и я могу просто проиграть, навсегда оставшись в этом провинциальном храме!”
– Братья… Я знаю риски не хуже вас. Но давайте подумаем вместе о том, какие альтернативы у нас есть? – С большим трудом сдерживая рвущееся наружу раздражение, проговорил он. – Может быть, сначала мы отправим к дворянину гонца с предупреждением? Скажем, что если он не прислушается, то мы просто будем вынуждены прийти к нему домой с толпой верующих, которые не могут допустить игнорирования божественной воли. Это даст ему время на размышление и, возможно, изменит его решение, не вовлекая нас в открытый конфликт с графом.»
– Это уж звучит вполне разумно…Такой подход может смягчить последствия и в то же время показать нашу решимость. – Наконец-то согласился Яромир, и остальные кивнули в знак поддержки.
Так что они всё же сошлись на том, что начнут с послания, которое тайно должен будет доставить этому наглому дворянину верный храму Рода человек. Попутно оставив под дверью этого глупца все необходимые намёки на то, что именно его ждёт в случае неповиновения. А заодно сам старый жрец посоветовал этому самому гонцу постараться распустить нужные храму слухи среди местных жителей на землях этого дворянина. Именно сейчас старый жрец и почувствовал своеобразное облегчение от того, что его план начал принимать форму, и его мысли снова вернулись к тому, как важно сохранить авторитет жречества и Воли Богов в глазах общества. Сейчас в его сердце горел огонь, который желал не только спасения душ, но и подтверждения своей силы и значимости. И теперь ему оставалось только ждать, когда этот наивный глупец сам принесёт славу борца со Злом в руки старого жреца…
Но когда через два дня к Велеславу в храм прибыл сам местный граф, атмосфера в зале, куда оттолкнув пытавшегося его остановить служку, ворвался этого благородный, сразу же стала напряженной. Граф Тарков, мужчина средних лет с тяжелым взглядом и властным голосом, не стал терять времени на предисловия и какие-то пояснения своему наглому поведению.
– Жрец Велеслав! Я тут услышал о вашем посланнике, который был схвачен при попытке подстрекать чернь одного из моих вассалов к бунту? –
